товьтесь лезть вверх. Вот это, – он поднял маленький желтовато-зеленый конус, – очередное биологическое устройство татхов. Вы вставляете его в почву там, где найдете рудные яйца. Это для Лоссина, Тасцин и Вросина с их сборщиками яиц. Прибор настроен на частоту искателей яиц, которые сконструировал Али. Вспышки очень яркие.
– Понял, – ответил Дэйн, и голос его, как всегда, звучал невозмутимо, словно ледяное поле.
Джаспер молча кивнул.
Али подумал, не принимает ли Викс то же лекарство. Не то чтобы у Джаспера были какие-то признаки замедления или ухудшения качества работы. Просто он стал спокойнее обычного, если только это возможно. Может, тоже блуждает мыслями из-за оглушающего эффекта лекарства?
Али мысленно пожал плечами. Спрашивать он не будет – это значило бы нарушить обещание и хуже того – снова допустить это в свои мысли.
Он попытался успокоиться, пристально глядя в иллюминатор рядом со своим креслом. Сверху нависал слоистый потолок серых облаков, но далеко на западе манил зеленоватый ободок чистого неба, исчезающий по мере того, как терминатор несся перед ними, принося ночь и защиту от парящих. Случайные молнии беззвучно вспыхивали высоко вверху, затмевая огни лодки почти на километр ниже.
Али выгнул шею, но источник высоких молний – очень редких, если судить по банкам данных, – разглядеть не смог. Они появились абсолютно внезапно и усиливались с каждым днем. А спутники наблюдения сообщали, что полярное сияние охватывает все большие и большие области планеты, потому что буря частиц от беспокойного солнца хлещет все сильнее и сильнее.
Его внимание привлек мигающий огонек: запрос связи из лагеря торговцев. Али порадовался поводу отвлечься и нагнулся вперед включить связь.
– Говорит Глиф, – раздался мелодичный голос с акцентом. – Информирую всех: развивается шквал, возможны смерчи. Мы предупреждаем вас. Следите за картой погоды.
Он отключился, потому что по-террански не говорил – наверное, спросил у Туе нужные слова – и потому не понял бы подтверждения.
– Смерчи ночью? – обернулся к ним Штоц.
Джаспер поднял глаза от карманного компьютера:
– Глиф понимает в погоде. Он это предсказывал, только не мог назвать срок. К востоку от нас обширная система разломов, много тепловой энергии накачивается в море и там поглощается. – Он справился в своем компьютере. – Я только что прогнал данные по показаниям барометра и направлениям ветра, которые он нам дал на экране. Если увеличится скорость с южного направления или вот здесь, – он щелкнул по экрану, – давление упадет. Тогда нам лучше уходить.
Штоц кивнул:
– Вызову Лоссина по рации, узнаю, что они думают.
Через секунду в кабине флиттера зарокотал голос татха:
– Такую картину мы уже видели. На родной планете Глифа нормально. Здесь нормально только зимой. Плохое изменение для нас.
– Но мы идем вперед? – спросил Штоц.
– Да. Мы так думаем. Должны взять руду. Но если меняется давление, меняется ветер, мы возвращаемся.
Штоц посмотрел на товарищей. Али увидел, как кивнул Дэйн, и кивнул сам. И Викс тоже.
– Мы с вами, – сказал Штоц.
Уже совсем стемнело, и лодка-раковина казалась крохотным рисунком цветных огней внизу. Ни одна звезда не могла бы пробить толстое одеяло облаков, но Али вроде бы различал по крайней мере два неясных световых пятна, одно куда больше другого. То были две луны Геспериды IV из трех. Он набрал команду на вмонтированной в подлокотник мини-консоли, и экран услужливо показал простой график приливной линзы, движущейся в их сторону. Даже будь шторм помедленнее, приливная волна их в конце концов прогонит. Али снова глянул вверх, думая, нет ли среди скрытых там звезд знакомых, чьи лучи омывали его на поверхности планет.
Рип это знал бы, конечно. Али откинулся на спинку сиденья, четко понимая, что этот час покоя – единственный отдых перед очень долгой непрерывной работой.
– Сигналы точно помнишь? – вдруг спросил Иоганн.
– Хочешь повторить? – ответил Али.
И они с Дэйном и Джаспером повторили аварийные сигналы, придуманные ими на случай, если из-за сильного ветра не будет работать рация или просто голосов будет не слышно.
Потом Иоганн с Джаспером обсудили планы действий лодки в разных ситуациях. Али почувствовал, как его внимание снова рассеивается, но на этот раз ему было все равно. Джаспер, как самый легкий, должен был остаться на лодке, держать связь и работать на управлении.
Али понял, что время пробежало быстрее, чем он думал. Штоц сказал:
– Прибыли. Собирайте барахло. Каждая секунда на счету. Татхи это время зря терять не будут.
Али внимательно всматривался, пока флиттер опускался на песок. Он видел, как лодка пробирается сквозь прибой. Смотрел, захваченный зрелищем, как биомашина вылезает на песок – сквозь обшивку слышался скрипящий хруст подвижных чешуек на ее брюхе.
Когда флиттер сел, Дэйн и Штоц выскочили и стали выгружать сборщики яиц. У Али за те несколько секунд, что флиттер был открыт, замерзли уши. Кончив свою работу, Дэйн и Штоц махнули Али и Виксу выходить.
Али послушно натянул шлем, проверил, что все работает, и надел перчатки. То же самое сделал Викс, и они снова оттолкнули люк и выпрыгнули.
Сразу же страшный ветер изо всех сил ударил Али в лицо. Холод забирался под одежду, заныли руки и ноги. Али, не обращая на это внимания, последовал за Дэйном, уже начавшим работу.
Это, наверное, были самые страшные четыре часа его жизни.
Сосредоточиться было трудно, и он жалел, что не поел. Частые молнии на востоке тоже не облегчали работу. Их вспышки усиливали ощущение чего-то если не опасного, то неправильного.
Али отогнал эти мысли, сказав себе, что просто его тело так реагирует на атмосферное электричество. И все равно ветер бил с жестокой силой, а дальний гром не смолкал ни на секунду, напоминая, что даже находиться здесь опасно.
После двух часов тяжелой работы, соскальзываний и утомительных подъемов Али поднял голову и заметил долгие и безмолвные вспышки света, прорезающие облака, подобно метеорам. Никто ничего не сказал, так что Али тоже промолчал и вернулся к своему занятию.
Радовало одно: сенсоры в форме пистолета, разработанные им для поиска рудных яиц, работали как следует, но эту радость портил их визг при включении – взрывной и похожий на отрыжку. Рудные яйца, как и рудные залежи, реагировали на звуковые удары световыми импульсами, которые мог обнаружить чувствительный детектор. К сожалению, звуки нужны были высоких тонов, и Али казалось, будто ему в уши втыкают ножи.
Пока поиски не развели членов группы за пределы видимости, он заметил, что шерсть Сиера встала дыбом вдоль позвоночника и на щеках, а уши прижались. Ушные затычки мало кому из них помогли, кроме невозмутимых татхов, которые не проявляли признаков дискомфорта.
Но усилия, требующиеся, чтобы выдержать этот звук, чтобы месить грязь, которая засасывала ботинки, словно тройная гравитация, выматывали последние силы. Еще хуже было карабкаться по скользким камням, мокрым от дождевой воды, скопившейся на изрытом куполе. Иногда под ногой скользил отслоившийся камень. Несколько раз Али довольно чувствительно падал.
Вставая после очередного падения, он понял, что спотыкается все чаще. Ветер крепчает или это физическое напряжение? Он продолжал работать автономно – интерференция от солнечных пятен была так сильна, что никто не разговаривал, только на общем канале шел обмен краткими сообщениями о найденных залежах яиц.
Ему даже не нужно проходить длинный маршрут, сообразил Али, выпрямляясь и вглядываясь в темноту. Он щелкнул оптическим усилителем на шлеме и увидел движущуюся в отдалении неясную тень. Татхи взяли на себя внешний периметр, оставив внутреннюю область более легким землянам.
Загвоздка была в том, что на внутренней области практически не было рудных яиц.
На краю поля зрения возникла тень; Али повернулся и увидел Иоганна Штоца. Того было почти не видно из-под зимней одежды, перчатки блестели от густой грязи.
Рация Али заработала на его частоте, и голос Штоца сказал:
– Ветер усиливается.
– Яйца находить все труднее, – ответил Али, – хотя я уверен, что они здесь еще есть. Импульсы близки к уровню шума, и сложно взять направление. Надо отходить дальше…
Их перебил голос Джаспера:
– У нас проблема.
И он подал сигнал всем освободить эфир. Али переключился на общий с татхами канал.
Джаспер сказал:
– Давление падает, ветер заходит к югу. Судя по карте погоды, в часе от нас к востоку образуется группа воронок. Тебе слово, Лоссин.
Донесся голос Лоссина, повторяющего все это для своих коллег. После быстрого обмена мнениями Лоссин спросил:
– Сколько руды в трюме?
– Примерно шестьдесят процентов от намеченного количества.
Еще разговоры. Али огляделся. На пройденной им дороге отзывались исчезающие импульсы, но он не стал ими заниматься. А несколько яиц там еще могут найтись. Он сказал об этом, и Штоц согласился.
– Работаем еще полчаса, потом уходим, – предложил инженер.
Снова Лоссин перевел это своим, потом донесся его низкий голос:
– Согласовано.
От прилива адреналина разум Али дернулся, будто пытаясь что-то достать, но уперся в ватный барьер, и Али засмеялся про себя. Фиг тебе, экстрасенсит, подумал он, огибая зубчатый край скалы.
Тщательная триангуляция обнаружила наконец приличную кладку яиц в заполненной водой глубокой трещине. Когда Штоц подошел со сборщиком яиц, Али помог ему втащить машину по круче. Даже на своих восьми ногах машина с трудом передвигалась по растресканному куполу.
Эти полчаса тянулись как полдня – ноющие синяки и замутненное сознание. Потом был обратный путь, медленный и осторожный, – цоканье ног сборщика яиц по скалам, задающее ритм сосредоточенности Али. Он почти полз – не было времени падать и собирать все снова. Они со Штоцем не разговаривали – все равно не могли бы перекричать ветер.
Али вздохнул с облегчением, увидев наконец лодку. Он добрался до нее одновременно со Штоцем. Штоц загнал сборщик яиц в лодку и включил его на реверс. Аппарат начал выгружать яйца в контейнер, а Штоц вышел обратно на пандус и сказал: