– На этом склоне есть работа как раз на двоих. Ты нашел что-нибудь побольше?
– Нет. Я почти все собрал, остались только мелкие крупицы. Наверное, те, что упали на камни и разбились.
Частое звяканье рудных яиц, выпадающих из хобота сборщика, замедлилось и затихло. Штоц вывел машину обратно и направил прочь от лодки.
– Вот сюда.
Они двинулись.
– А где викинг? Я его не видел, – заметил Али.
– Пошел дальше с татхами. При таких помехах мы его вряд ли услышим, пока он не подойдет ближе. Но там что-то много – больше, чем может заглотить один сборщик.
– Нам их надо бы еще дюжину.
– Нам надо бы еще сборщиков, еще машин и дополнительный корабль, а когда все это будет, не помешает хорошая погода, ясное солнышко и красавицы для развлечения одичавших вольных торговцев, чтобы танцевали вокруг бассейнов с горячей минеральной водой и кормили нас очищенными фруктами.
Штоц редко язвил, и Али нравилось, когда это происходило. Они старались двигаться как можно быстрее – однажды Али подхватил старшего инженера, когда тот споткнулся. В другой раз Штоц поймал Али за воротник, когда у того нога соскользнула с покачнувшегося камня и он чуть не нырнул в лужу грязи.
Они добрались до кладки.
– Кажется, мы здесь сможем взять три груза, – сказал Штоц. – Вот тут склад, в этой трещине.
Он направил сборщик яиц к указанному месту, и тот сунул хобот в трещину, труба тревожно напряглась, и Али начал загружать наплечные мешки яйцами из штабеля, сложенного в V-образном кармане в скале. Четыре пары мешков он успел загрузить раньше, чем вернулся Штоц со сборщиком, у которого мешок оттопыривался от рудных яиц.
Штоц послал общий вызов:
– Нас кто-нибудь слышит? Тут еще не меньше двух дополнительных грузов.
Али слушал его вполуха, наклоняясь, чтобы положить последнюю пару мешков. Замеченное краем глаза движение заставило его выпрямиться.
– Иоганн, смотри!
Он показал на огоньки-ракушки, которыми была отмечена кладка. Они мерцали: не вспышками в ответ на поисковые пистолеты, а слабыми световыми переливами.
Вдруг его мешки и даже тартановая клетка сборщика засияли, когда рудные яйца внутри их засветились, но тут земля под ногами вздрогнула, раздался рокочущий рев, и усиливающиеся рывки сотрясли остров.
Али тяжело упал, однако мелькнувшая перед глазами вспышка красного никак не была связана с болью в ушибленном колене. Ментальная вспышка воспринялась как боль, хотя на самом деле это не было больно, и ее смягчило ватное одеяло. Али сообразил, что вспышка эта не его, и разозлился так, что страх исчез раньше, чем затих грохот. Земля вздрогнула последний раз и застыла. Али поднял глаза и чуть не ослеп от широкой полосы молнии, разорвавшей небо над головой.
Он проморгался и выругался самыми выразительными словами, какие вспомнил, не думая, что его кто-то слышит. Остановился он только тогда, когда упал и ударился боком о скалу с такой силой, что перехватило дыхание. Пока Штоц помогал ему подняться, Али понял, что канал связи забит вопросами и ответами по крайней мере на трех языках.
Через несколько минут Али разобрался в голосах. Дэйна и еще одного татха не было слышно, значит они вне пределов связи. Тем временем остальные решили продолжить работу по доставке на лодку дополнительной руды, ожидая, когда эти двое о себе доложат.
Когда Лоссин отключился, в свет налобного фонаря Штоца вышла массивная тень.
– Это Тасцин.
Она наклонилась грузить руду и подобрала вдвое больше, чем Али мог бы унести. Али про себя вздрогнул, подумав, не считают ли татхи терран бесполезными, как детей, и, когда наступила его очередь, схватил больше, чем ему было бы удобно.
Следующие двадцать минут были тяжелыми. Каждый шаг требовал осторожности. Идти надо было согнувшись и боком, по-крабьи, зная, что, если упадешь, полетишь вниз кубарем, а уж рудные яйца точно раскатятся во все стороны. Мышцы бедер вскоре заболели так, что пересилили влияние лекарства на нервную систему, а ветер выл в скалах и трепал одежду, жестокий и надменно-безразличный.
Наконец они дошли до лодки, и от получаса осталось всего двенадцать минут – слишком мало для еще одного выхода. Али, у которого ноги подкашивались, испытал честно заработанное облегчение; он знал, что второго похода ему без отдыха не выдержать. И даже с отдыхом, подумал он, когда порыв ветра припечатал его к корпусу лодки. Хотя основной удар принял на себя шлем, в голове зазвенело, и несколько минут он не мог разобрать голоса, зазвучавшие в рации.
Но тревога этих голосов пробила дымку безмыслия, и Али понял: что-то случилось. С внезапным стыдом он подумал, что забыл о Дэйне и бывшем с ним татхе.
Тут же замигал сигнал, сообщавший, что Джаспер хочет поговорить с ним по закрытому каналу. Али нажал кнопку приема, и Джаспер сказал:
– Ты чувствовал ментальную вспышку в момент землетрясения?
Али заскрипел зубами. Это было нарушение обещания, капитуляция!
– Ты о чем?
Джаспер вздохнул:
– Значит, только я? Я боюсь, что Дэйн попал в беду. Я принял сигнал боли, острейший.
Али огляделся, но высокой фигуры Торсона среди татхов, стоящих возле погрузчика, видно не было.
– Ты не слышал? Он не отвечает.
Али отключил Джаспера и набрал частоту Дэйна. Ничего. Он попытался еще раз. Опять ничего. Он поднял глаза, оглядывая горизонт во все стороны. Лоссин и Дэйн Торсон исчезли.
В тревоге Али снова связался с Джаспером:
– Он не докладывал?
– Нет. Вросин потерял его из виду за десять минут до землетрясения. У него повредило рацию, и он не мог доложить.
– Они знают его местонахождение?
– Не передали. У меня есть его местоположение на момент последнего контакта. Туда направляется Лоссин – ждем сообщения.
Али переключился на общий канал и услышал доклад Лоссина:
– Лоссин рапортует. Я вышел на последнее положение Дэйна. Здесь ничего. Ответа нет.
Али снова переключился на закрытый канал:
– Что будем делать?
Джаспер набрал побольше воздуху и потом сказал:
– Ты взял – то есть можешь взять – его местонахождение?
Али хотел огрызнуться, что у него нет с собой никаких приборов, но он знал, что имеет в виду Джаспер. Ситуация была слишком серьезная, чтобы вякать насчет обещаний.
– Нет, – ответил он. – А ты?
– Я не воспринимаю место, – виновато пробормотал Джаспер. – Только эмоции.
«Я воспринимаю, – подумал Али. – Торсон и я воспринимаем местоположение. Черт, черт, черт!»
Он зажмурился, впервые пытаясь открыть себя связи. Только как? Он попробовал представить, где сейчас Дэйн, и мозг услужливо воспроизводил образы: Дэйн, падающий в яму, цепляющийся за склон, придавленный скалой. Но Али знал, что это все воображение, подстегнутое страхом.
Он попробовал очистить мозг от всех мыслей и просто ждать… но ощущал только мягкое ватное одеяло поверх разума, заглушающее все.
– Али?
– Джаспер.
– Извини меня…
– Ничего, все нормально. Но я ничего не могу воспринять.
Джаспер отключился.
Примерно через минуту появился Лоссин, пригибаясь от пронизывающего ветра.
Тасцин подошла к нему, заговорила. Лоссин сделал знак, и они стали оживленно переговариваться, потом Тасцин повернулась к Штоцу и махнула ему, тот сообразил, что у него отключен общий канал, и быстро нажал кнопку.
– …Рискнем искать? Ты должен решить.
Напряженный и суровый, прозвучал голос Иоганна:
– Я думаю, что мне не пройти против такого ветра. Послушайте, мы можем прочесать последнее место на флиттерах?
– Так и сделаем.
– По машинам! – крикнул Штоц. – Быстро!
Они залезли в свой флиттер, забыв о грязи и слякоти. Лодка поползла обратно в прибой, а Штоц привел в действие управление флиттера. Крылья машины были прижаты к корпусу, подставив ветру минимальную поверхность. Несмотря на муть в мозгу, Али понял, что у них очень мало горючего. В тяжелом молчании два флиттера сделали круг над островом. Снова круг, на этот раз шире, и третий раз, хотя индикатор уровня горючего уже замигал красным.
Наконец Штоц сказал:
– Мы не можем рисковать жизнью всех. Нужно возвращаться.
Никто ничего не сказал.
Джаспер вышел из кружения и начал долгий и опасный полет домой.
Али сорвал с себя шлем и перчатки и уронил голову в ладони.
Дэйн встрепенулся от рева ракетных двигателей.
«Убирайся с дороги! Убирайся со стартовой площадки!»
Он не мог двинуться. «Уходи! Корабль стартует!»
Корабль? Он, ребенок, пробрался подглядеть, как уходят к неизвестным мирам огромные корабли торговцев…
Нет, это «Королева Солнца», его дом…
Теперь его дом – «Полярная звезда».
Образы мелькали и уходили, оставляя за собой мрак, и рев, и ощущение холода и боли.
Дэйн открыл глаза, увидел слабое свечение приборов шлема. Бегущими красными, зелеными и желтыми полосами отражалась в них текучая вода. Что случилось? Он был без сознания, и хорошо, что щиток оказался закрыт. Он хотел прочесть время, но при попытке сфокусировать зрение молнией ударила боль.
Теперь – оценить повреждения. Он включил нашлемный фонарь, и тот послушно зажегся, но тут же сдох, оставив лишь слабое мерцание. Дэйн потянулся к запасному аккумулятору и охнул от боли, скрутившей все тело. Он упал на спину, ловя ртом воздух. Голова – пошевелить из стороны в сторону. Болит, и шея болит. Сотрясение? Наверное, здорово стукнулся о камень, если удар дошел сквозь шлем. Руки – правая, левая. Локтевые суставы. Плечевые. Плечи. Спина – но какое-то подергивание от…
Правая нога. Левая двигалась нормально. Правая ступня цела, но предупреждающее подергивание в колене. Дэйн понял, что упал, вывихнул ногу и стукнулся головой. Он был травмирован, но жив.
Значит, теперь доложить и сообщить, где он.
Он включил рацию на общей частоте:
– Джаспер?
Огонек горел оранжевым, но ответа не было.
Дэйн переключился на персональную линию Джаспера; когда это не помогло, попробовал вызвать Иоганна, потом Али.