Чаша подернулась рябью, как тент под порывом ветра, и с медленностью видения чуть подсвеченные изнутри бело-золотые щупальца развернулись и повисли точно над головой. Потом мягко и нежно они погладили его лицо.
Момент холодного прикосновения – и в мозгу взорвался огонь. Дэйн все еще смотрел вверх, с вопросом, с удивлением, а огонь жег его нервные пути.
Огонь этот был горяч и не горяч, боль и не боль, и Дэйн ощутил, как ускользает его сознание из сведенного судорогой тела. Но на краю тьмы оставалась мысль. Мысль, память, осознание вопроса – и они принадлежали не ему.
Али ослепила внезапная вспышка боли. Руки конвульсивно сжались на консоли флиттера, и очень далеко на северо-востоке та же боль охватила Рипа и Джаспера. Потом она исчезла.
Тихо выругавшись, он хлопнул ладонью по рычагу скорости, и флиттер послушно рванулся вперед. Али сердито подумал, что хорошо бы уметь управлять этой чертовой пси-связью. Он не ощущал, что Дэйн мертв, но боялся, что лишь страх и стыд мешают ему признать правду.
Али посмотрел на штурманский экран и увидел, что остров близко. Переведя взгляд на обзорный экран, различил на горизонте выпуклость. Он снизился и еще прибавил скорость, пока двигатель не завизжал. Глубокая лазурь под ним рябила и вскипала под мощными струями реактивных двигателей.
Остров стал больше, и Али видел белое сияние. Он оскалился, надеясь, что туман еще не ушел и он бросит флиттер прямо в него и убьет столько этих проклятых тварей, сколько сможет.
Но туман тонким покрывалом уходил вверх и на восток, а ощущение присутствия Дэйна становилось сильнее.
Али сбросил скорость, скользя над скалистым берегом и плещущими волнами, поперек больших красных скал. Земля под ним мелькала и улетала назад, и вдруг его взгляд остановился на распростертой фигуре.
Али швырнул машину в крутой боковой нырок. Двигатели протестующе взвыли, флиттер задрожал всем корпусом. Али посадил машину в двадцати метрах, чтобы не задеть Дэйна разлетающимися от воздушных струй камнями. Еще до полной остановки он выбил люк и выпрыгнул, успев только глянуть вверх – нет ли там этих туманных тварей.
Пять шагов, шесть. Это был Торсон; шлем лежал рядом с ним, желтые волосы трепал ветер, лицо сведено судорогой, руки и ноги изогнуты под таким углом, будто его схватила и встряхнула гигантская рука. Сердечный приступ – Али знал эти симптомы.
Он нагнулся, остановился и вгляделся в Дэйна.
Тот еще дышал.
Дэйн медленно поднимался из колодца жгучей боли.
Нехотя. Не понимая. Жажда, жара, холод.
Он открыл глаза и посмотрел в темные глаза напротив. Знакомые глаза. Он их знал. Он попытался это сказать и сообщить, что жив, но язык не ворочался.
Глаза весело прищурились.
– Было бы преступлением перед Вселенной, – протянул знакомый голос, – дать умереть человеку, который на дуэли дерется на волынках.
Дэйн хотел рассмеяться, но вместо этого потерял сознание.
– Он поправится.
Рип прислонился к переборке в проходе рядом с лазаретом. Он не позволял себе надеяться даже тогда, когда Али привел флиттер с почти выжженным горючим и дымящимися двигателями, и из машины вынесли Дэйна. Дышащего, но в глубоком обмороке. Мысли о коме, повреждении мозга, неврологической катастрофе мелькали в мозгу Рипа, пока он помогал Муре нести Дэйна в лазарет.
Али шел сзади, еще не успев отмыться после ночной экспедиции за рудой, с напряженным лицом, а глаза его бросали вызов любому – да, любому! – кто посмеет пристать к нему с вопросами. Джаспер следовал за ними своей беззвучной походкой, ничего не говоря, но Рип подозревал, что скрываемые им чувства совпадают с его собственными. А за Джаспером ковыляла Туе с убитым видом, и гребень ее посерел и повис.
Вся команда собралась около лазарета, втиснувшись из-за недостатка места в оранжерею, и ждала вердикта Тау.
И вот врач вышел, улыбнулся и повторил еще раз:
– Он поправится.
– Как? – спросил Иоганн Штоц.
Али вскинул бровь, а Мура кивнул:
– Мы, конечно, рады. Но я думал, эти твари убивают при контакте. Так был он поражен такой штукой или нет? И если нет, то что случилось?
Крэйг Тау помолчал и сказал:
– Может быть, я смогу ответить на эти вопросы и на другие, когда возьму еще анализы. Нам всем нужно отдохнуть – чем я и предлагаю заняться. Когда проснетесь, у меня будет готов для вас полный отчет.
Штоц перевел взгляд с Тау на Али, потом хмыкнул:
– Я подожду. И мне точно надо поспать. Хотя пройдет приличное время, прежде чем кто-нибудь из нас выйдет наружу, даже если выспится.
Рип подумал о пакете данных, который только что передал Глиф. С запада шла массивная зона плохой погоды. Судя по ее виду, ураган будет трепать их не меньше двух суток.
Когда команда начала расходиться – дольше всех колебалась Туе и больше всех оглядывалась, – Тау тихо позвал:
– Али! Джаспер! – И, мигнув Рипу, кивнул в сторону гидропонного отсека.
Через минуту они все были в оранжерее. Рип плюхнулся в кресло. Али прислонился к двери, положение плеч выдавало его напряжение. Только Джаспер казался спокойным, когда наклонился и погладил остроухую голову Синдбада.
– Дэйн жив только потому, что это, что бы оно ни было, изменило его биохимию, – сказал врач без предисловий. – Его нервная система еле смогла справиться с тем зарядом, который выдала ему эта тварь, и мозг его тоже выжил.
– Он говорил? – перебил Али.
Джаспер поднял голову.
– Да. – Тау бросил взгляд в сторону Али. – Я его снова отключил, чтобы починить связки в колене. Он сказал, что парящий вступил с ним в контакт. Без слов, но он уверен, что это контакт. Говорит, что почувствовал вопрос, и думает, что существо ощутило его боль, поскольку очень резко ушло. Все это за секунду или две восприятия, когда он был охвачен судорогой, но я склоняюсь – учитывая все факты – к тому, чтобы ему поверить.
– Контакт? – повторил Рип, не в силах уставшим мозгом понять сразу. – Разумное?
– Возможно. Но это потом. Вопрос же в том, что вся остальная команда, и торговцы тоже, захотят услышать, что случилось. Ошибкой было бы внушить им мысль, будто они могут пережить контакт с этим существом, разумно оно или нет. Боюсь, джентльмены, пришло время рассказать о том, что с вами произошло.
Рип молча кивнул, Джаспер тоже. Все глаза обратились к Али. Он смотрел вниз, на палубу, и на его руке побелели костяшки. Вдруг он поднял голову, и лицо его перекосила кривая улыбка.
– Если мы станем уродами из кунсткамеры…
– Не уродами! – резко перебил Тау. – Ты назвал бы уродами друзей Туе по клану? Закатанцев?
– Людьми-уродцами – а мы вообще люди? – горько спросил Али.
– Человечество – открытое множество, ты этого до сих пор не понял? Ты растешь и меняешься либо каменеешь и умираешь. Татхи, берране, Сиер, Туе – все они млекопитающие, и всех их можно назвать людьми. Величайшее достоинство нашего вида – его бесконечная приспособляемость. Вы – индивидуумы, но вы не одиноки – если сами не захотите быть одинокими.
– Одинокими. Я бы не возражал, если бы мои сны оставались у меня в голове.
– Мы этим займемся. Есть способы – я про них прочитал. Но тебе придется с этим работать.
Вдруг напряжение оставило Али. Он поднял голову и сразу посерьезнел:
– Ладно. Скажи им, что считаешь нужным. И я сделаю, что ты считаешь нужным – спущу лекарства в утилизатор. Но обещай мне, что я смогу сохранить свои ментальные границы – как-нибудь, когда-нибудь, – потому что иначе я с этим жить не смогу.
– Обещаю, – твердо ответил Тау.
Али развернулся и вышел. Джаспер вежливо кивнул остальным и выскользнул вслед за Камилом. Рип замешкался:
– Я обещал сообщить Лоссину.
– Я свяжусь с Сиером, – пообещал Тау. – Расскажу ему то, что рассказал другим. Теперь иди спать. Тебе еще многое предстоит. Я бы предпочел, чтобы ты был в сознании, когда этим займешься.
Рип кивнул и направился в свою каюту. Мысли его перешли от Дэйна к другому предмету – добыче руды. Вопреки всем планам и героическим усилиям, обе команды торговцев выбрали только семьдесят пять процентов того, что надеялись получить. И было ясно, что в ближайшее время команда наружу не выйдет.
Вытягиваясь на койке, Рип подумал, что там с «Полярной звездой». Радиомолчание – в опасности?
Али хотел побыть один. Рип мог бы сказать, что охотно бы с ним поменялся.
Он закрыл глаза и нырнул в неспокойные сны.
– Хорошо, попробуем еще раз, – сказал Рип, пытаясь справиться с нетерпением.
Со спасения Дэйна прошло три дня – три беспокойных дня, наполненных мелочами, вопросами, тремя срочными вылетами к торговцам для помощи в ремонте оборудования, потрепанного жестокими штормами.
Али сделал нетерпеливый жест:
– Это…
– Мы слышали, – коротко перебил Дэйн.
Никто не улыбнулся. Все слишком устали. Но связь работала – или могла работать, если сосредоточатся все. Если отсекут остальные мысли. Если напрягутся. Если у них будут силы. Они работали над этим все эти три дня при каждом удобном случае, и Рип знал, что еще и близко к цели не подошли.
– Еще раз, – сказал Рип. – Нам нужно иметь какой-то контроль, если мы хотим еще раз попытаться выйти на контакт с парящими.
– Это если они не решат спалить нас на месте, – буркнул Али.
– То, что я чувствовал, было вопросом, – терпеливо произнес Дэйн. – Не злобой, не гневом, не раздражением и не какой-либо другой человеческой эмоцией. – Он сделал паузу и добавил медленнее: – И еще, по-моему, в вопросе была срочность.
– Нюансы можешь слить за борт, – улыбнулся Али кривой улыбкой. – Признай, это как пытаться скользить на коньках по маслу с завязанными глазами.
– Скорее, как пытаться укротить молнию, – вдруг сказал Джаспер.
Они замолчали, пытаясь постичь скрытый смысл. Рип знал, что Али с его складом ума бесило (помимо вопроса о снижении барьеров частной жизни) то, что не было ни инструкций, ни предсказуемого результата работы, которую они пытались сделать. Для инженера это было невыносимо. Даже когда возникает проблема, требующая модификации того, что есть, или вообще новой технологии, инструментов, машин – все равно физические законы работают, как предсказано. Есть правила, законы, меры.