– Если не было нападения, – возразил Дэйн. – Эта борозда на обтекателе…
– …Может быть старой. Зачем чинить обшивку, если корабль курсировал между обиталищами? Опасность возникла бы лишь при попытке войти в атмосферу планеты.
– А вон та пустая платформа? – Дэйн указал на палубу под ними.
– С нее могли что-нибудь убрать, – не сдавался Ван Райк. – Или она просто пустовала. Пока Тан Я не сумеет прочитать алфавит, боюсь, мы ничего не выясним. Меня заботит другое: с этим минимально ценным грузом у нас не такие уж широкие возможности для торговли. – Он вздохнул и посмотрел на часы. – У меня больше нет времени. Сейчас капитан начнет снижать скорость, так что я перебираюсь на «Королеву». Все подсчитаю и тогда начну подробно изучать товар. – Он улыбнулся Дэйну. – Каким бы убогим ни казался наш груз, случай на Сарголе должен служить напоминанием о потенциале, таящемся в самых неожиданных товарах.
– Кошачья мята, – сказал Дэйн и мысленно поморщился.
Он знал, что Ван Райк думает только о победе, которую «Королева» одержала над своими конкурентами из компании «Интерсолар», когда туземцы Саргола открыли для себя кошачью мяту. Но Дэйн помнил, как лишь чудом удалось избежать катастрофы, когда он легкомысленно подарил местному детенышу веточку мяты, даже не подумав о ее возможном смертельном воздействии на другие виды.
Ван Райк никого не корил прежними ошибками. Дэйн ценил это качество и нехотя признавал, что никогда не повторяет своих промахов.
Осматривая безмолвный корабль, молодой человек вспомнил о словах Вилкокса. Возможно, скоро Дэйна повысят, и вот на этом корабле он впервые станет суперкарго. Торсон испытал целую гамму эмоций, среди которых превалировали гордость и тревожные предчувствия.
С тех пор как в Террапорте он впервые ступил на палубу «Королевы Солнца», Дэйн многому научился, однако сколько ему еще предстояло узнать!
Зазвучал пронзительный звонок – чужой звук, столь не похожий на предупреждение на «Королеве». Дэйн, как и Ван Райк, машинально включил магнитные ботинки и вцепился в стенные скобы у шлюза. Через несколько секунд приглушенный свист двигателей затих, и, когда ускорение прекратилось, Дэйн услышал, как поскрипывает вокруг них остов корабля.
– Идешь, мой мальчик? – Ван Райк шагнул в шлюз.
– Дождусь следующего перерыва, а пока еще немного погляжу здесь, – ответил Дэйн. – Может, найду что-нибудь, чего пока не увидели.
– Хорошая мысль, – сказал Ван Райк и закрыл люк.
Дэйн посмотрел, как загорелись лампочки, показывая падение давления, повернулся, размагнитил ботинки и двинулся по коридору, ни о чем особенно не думая, а просто присматриваясь.
Ему уже нравилось, что на корабле просторно и потолок не нависает над самой головой. Люки тоже были выше.
Он открыл дверь какой-то каюты, вошел внутрь и огляделся. Рип докладывал, что все личные принадлежности исчезли, но Дэйна сейчас интересовала только обстановка.
В каюте были те же самые основные вещи, что, наверно, и на любом другом корабле: шкаф, койка, консоль. Узкая дверь на противоположной стене вела в душ. Дэйн отметил, что водяные форсунки располагались выше, чем на «Королеве», словно предназначались для высоких людей.
Цветовое пятно привлекло его взгляд. Дэйн посмотрел вниз и увидел, что в углу лежит что-то синее. Он нагнулся и подобрал вещь, которая оказалась чашкой. Она была без ручки, и ее глубокий, кобальтово-синий цвет очень понравился Дэйну. Чашка каким-то чудом не разбилась, несмотря на все перепады ускорений; определить ее вес в условиях микрогравитации было невозможно, но масса казалась нормальной.
Обхватив мозолистыми пальцами находку, Дэйн почувствовал, как удобно она умещается в его ладони. Можно было не бояться, что выронишь ее или разобьешь, как он волновался лет с пятнадцати из-за всякой земной посуды.
Разглядывая чашку, Дэйн вдруг почувствовал в животе комок, словно опять вернулось ускорение. На мгновение ему почудилось, будто он видит не собственные руки, а чужие, держащие что-то привычное.
Снова зазвенел звонок, и Дэйн стряхнул с себя наваждение. Ускорение нарастало плавно. Рип и Вилкокс быстро освоили чужие двигатели. А может, они чувствовали то же самое, что и он: команда этого корабля была, в конце концов, не такой уж чужой.
Дэйн нашел шкафчик и поставил туда чашку, потом еще раз внимательно осмотрел каюту. Он увидел высокое сиденье; на переборке рядом со сложенной консолью было заметно пятно, как будто незнакомый обитатель каюты привычно клал туда ноги. Дэйн опустился в кресло, откинулся назад, поставил ботинок на потертую подставку, посмотрел вверх – и увидел трехмерный экран, расположенный под отличным углом для чтения.
Несмотря на отсутствие личных вещей, повсюду находились маленькие свидетельства того, что эта каюта была чьим-то домом, возможно довольно долго.
Дэйн внезапно встал и вышел из каюты; у него в голове созрело решение.
Пока он шел на мостик, глаза сами отмечали едва заметные знаки, говорившие о привычном пользовании вещами, приметы личности. Этот корабль неизвестный экипаж вольных торговцев обжил так же, как обжили товарищи Дэйна «Королеву», и он думал: а какие мысли посетят чужака, попавшего на борт «Королевы» и осматривающего ее, вот как сейчас он? Будут ли застарелые пятна и тесное, причудливое расположение помещений означать для него лишь еще одно старое судно, или этот посетитель признает в нем чей-то дом?
На мостике Стин Вилкокс и Рип Шеннон возились с инструментами и карманными компьютерами. Когда Дэйн вошел, оба подняли взгляд, и в их глазах за щитками шлемов он прочитал вопрос.
– Нужно выяснить, что тут произошло, – сказал он.
Механики прекратили работу и повернулись к нему.
– Что-нибудь нашел? – спросил Рип.
Дэйн мотнул головой; дело было не в чашке.
Ему надо было облечь свои мысли в такие слова, чтобы его поняли.
– Ни одна хорошая команда просто так не бросит корабль. Во всяком случае, команда, которая пробыла на судне значительное время. Этот экипаж жил здесь долго – свидетельства этому повсюду. Если мы собираемся забрать корабль, то, мне кажется, наш долг перед ними – докопаться, что тут случилось. Если сможем.
Вилкокс оперся на капитанское кресло:
– Это будет нелегко… и недешево. А зачем? Их нет. И мы ничего не в силах изменить.
Рип посмотрел на Вилкокса, потом на Дэйна:
– Я, кажется, понимаю. Ты думал о «Королеве», правильно?
Дэйн кивнул, и Рип грустно улыбнулся в ответ:
– Должен сказать, мне хочется думать, что кто-нибудь разберется, куда мы делись, если вдруг найдет пустую «Королеву» на орбите какой-нибудь далекой планеты.
Вилкокс пожал плечами и снова повернулся к незнакомому навигационному компьютеру. Было ясно, что штурмана больше интересует таинственный компьютер, чем не менее таинственные гуманоиды, им пользовавшиеся.
– Обсуди со Стариком, а я помогу, чем сумею. Но мне кажется, твоя затея – все равно что прыгать в гипер без всяких координат.
– Может, нас никто и не поблагодарит за поиски, – сказал Дэйн. – Если мы сможем докопаться. Возможно, от этого будут неприятности. Но я должен знать.
– Вот это уже ближе к истине, – медленно проговорил Рип. – Мне кажется, Торсон прав.
– Насчет неприятностей – точно, – криво усмехнулся Вилкокс. – Вдруг отыщете каких-нибудь дальних родственников, осевших на планете, которые подадут иск, чтобы получить стоимость корабля. В общем, я уже сказал: это ваши игры. Если капитан вас поддержит, я сделаю все, чтобы помочь.
Дэйн с облегчением кивнул. Он уловил в окружающей атмосфере нечто вроде одобрения, хотя и понимал, что принимает желаемое за действительное.
– Я поговорю с ним, как только вернусь.
Майсил Джелико сделал последнюю запись в журнале, откинулся в кресле и потер слезящиеся глаза. Сколько он уже не спал? Сбился со счета много часов назад.
На корабле стояла тишина; все было в порядке. Пора подкрепиться. Только сначала…
– Иееееейаааах!
Джелико посмотрел вверх, на голубого хубата, который в ответ с чрезвычайно независимым видом уставился на капитана.
– Йергх, – снова пронзительно прокричал Квикс и плюнул.
– Что, совсем забыл про тебя, да? – спросил Джелико, протянул руку и толкнул клетку; та закачалась и заплясала на специальных пружинах.
Квикс удовлетворенно заворчал и заскрипел, удобно подобрав под себя четыре задние ноги и зацепившись когтями двух передних за обгрызенный столбик.
Хубат, видимо, устраивался спать.
Джелико с вожделением посмотрел на свою койку, однако настойчивое бурчание в животе напомнило ему, что последний раз он ел перед тем, как последний раз спал. Капитан встал, открыл дверь… и в каюту вплыл аромат настоящего кофе. Не синтетического заменителя под названием «джакек», которым приходилось довольствоваться экипажу в трудные периоды, а настоящего, свежего кофе.
Молчаливое напоминание, что необходимо поесть, посланное ему стюардом, заставило капитана улыбнуться. Фрэнк Мура никогда не ворчал и не брюзжал. Он просто выставлял совершенно неотразимую приманку, вроде вот этого кофе, и ждал, когда воздушные потоки донесут аромат из камбуза до капитанской каюты.
Фрэнк Мура сидел в своей любимой нише у входа на камбуз и, по всей видимости, был погружен в тончайший процесс создания очередного миниатюрного ландшафта под пластеклом.
– Мне казалось, что кофе у нас кончился, – сказал Джелико.
Мура посмотрел на него с невозмутимостью своих японских предков:
– У меня немного осталось. Поскольку мы все равно скоро швартуемся, я подумал, надо его сварить.
Джелико глубоко, благодарно вздохнул и взял дымящуюся кружку.
– Есть еще рис с овощами, который можно полить острым курстовым соусом, – добавил Мура, не поворачиваясь.
Джелико увидел тарелку с горячей и свежей едой.
Он отнес ее и кофе на камбуз и сел за столик. Там уже были четыре члена команды, отставившие в сторону пустые тарелки и пившие что-то горячее. Трое мужчин не услышали, как вошел Джелико, который по привычке ступал бесшумно, и только Раэль Коуфорт подняла глаза. Девушка послала капитану загадочный многозначительный взгляд и снова переключила внимание на остальных.