Однако Дэйн лишь кивнул и сел в кресло штурмана.
Рип сосредоточенно вел челнок, краем уха слушая непрерывные вопросы Туе и терпеливые ответы Дэйна. Ригелианка уже начала усваивать тонкости торгового наречия, что подтверждал ее ответ на шутку Дэйна.
Ни о чем серьезном они в челноке не говорили, поскольку знали, что записать эти разговоры способен любой желающий. Рип подумал, что минут за десять мог бы проверить, стоят ли здесь «жучки», но какой смысл беспокоиться? Прибыв на «Звездопроходец», Штоц ничего нового не сообщил, а Джаспер обсуждал лишь Туе да цветы. Потому что капитан приказал держать рот на замке.
Туе умолкла, когда крохотный челнок пошел вниз и впереди стало увеличиваться в размерах огромное обиталище.
Челнок приближался под углом к Оси. Колоссальный цилиндр сходился в перспективе; резкие тени вакуума превращали его в абстрактное коническое сечение. Зеленоватый свет ярче всего переливался на металлическом клубке громадной торцевой шапки – путанице антенн, сенсоров, выходов, излучателей разнообразных энергий и еще многого, не поддающегося определению. Посередине неясно вырисовывалась широкая горловина порта, неподвижный центр заметного для глаза вращения обиталища.
Рип включил корректировочные двигатели и ощутил давление во внутреннем ухе, когда челнок развернулся параллельно Оси обиталища. Казалось, будто вращение чудовищной конструкции замедлилось и остановилось. Они приближались к порту, и освещенная с одного бока серовато-дымчатая туша планеты, на орбите которой находилось обиталище, исчезала из виду, словно заходила луна.
Глядя, как Туе не мигая сосредоточенно наблюдает за этим явлением, Рип понял, что она никогда не видела захода луны.
Или восхода солнца.
Челнок вплыл внутрь и, выполняя сжатые команды портового диспетчера, присоединился к бесконечному хороводу маленьких вспомогательных судов и фигурок в скафандрах. Туе снова начала задавать вопросы, возбужденно показывая на большой шверский грузовой корабль, недавно пришвартовавшийся неподалеку от «Королевы», но Рип лишь мельком взглянул в ту сторону: взгляд его был прикован к «Королеве Солнца». Рип всматривался в очертания ее корпуса, переливающегося серебряными и золотистыми отблесками в рассеянном свете множества портовых огней. Она была куда меньше некоторых других судов, стоявших по обеим сторонам, и не такая современная, но это был дом. Дом.
При этом слове в голове живо возник переполненный камбуз «Королевы», узкие проходы, его крохотная каюта, аккуратно и уютно обставленная – именно так, как ему нравилось, – а не просторный дом с живописным видом на озеро, в котором прошло его детство. Рип нахмурился, не сумев припомнить, какого цвета были стены в его комнате.
Тогда в памяти всплыли наполненные слезами темные глаза матери.
– Я никогда больше не увижу тебя, сынок.
И его собственный голос, веселый, беззаботный:
– Ну конечно же увидишь, мама! – Ему так не терпелось поскорее распрощаться с семьей и отправиться в свое первое путешествие. – Время быстро пролетит.
Да, оно промчалось быстро – для Рипа. Так ли это было для его матери, оставшейся на Земле и смотрящей в небо? Хотя Рип ни на что не променял бы свою судьбу, он вдруг ощутил радость оттого, что его брат и сестра выбрали жизнь напланетников.
Корпус челнока зазвенел и задрожал, схваченный зажимами вспомогательного шлюза «Королевы». Опять проворные пальцы Туе запрыгали по кнопкам, проверяя надежность стыковки, и, когда загорелся зеленый свет, открыли внутренний люк.
Вскоре они уже были на борту «Королевы». Их встретил Мура, указав подбородком на капитанский мостик.
Джелико о чем-то беседовал со Стином Вилкоксом, но, когда в дверях появились Дэйн, Рип и Туе, он прервал разговор и повернулся к ним:
– Докладывайте.
– Совершенно не о чем, – ответил Рип. – Два спокойных дня.
Дэйн кивнул, и Туе моментально точно так же мотнула головкой.
Рип увидел, как губы капитана чуть изогнулись. Но он сказал только:
– Здесь тоже рассказывать особенно не о чем, если не считать, что Камилу теперь запрещено отлучаться с корабля. Его якобы задержали вблизи запретной зоны Вращалки, хотя сам он утверждает, что спасался там от преследования.
Рип покачал головой, внутренне пообещав себе сразу же зайти к Али и выяснить, что произошло.
Джелико продолжал:
– У вас есть шесть часов свободного времени, потом возвращайтесь к своим обязанностям.
Рип сделал шаг к выходу, однако увидел, что Дэйн медлит, будто собираясь что-то сказать. Потом молодой человек помотал головой, словно принял какое-то решение, и шагнул в коридор.
– Иду в каюту Али, – произнес Рип. – Не хочешь узнать, в чем дело?
– Загляну к вам попозже, – ответил Дэйн, что несколько удивило Рипа. – Сначала нужно кое-что сделать.
Около его локтя сверкнули желтые глаза Туе.
Рип почувствовал, как на языке у него вертится предостерегающее замечание, но сдержался.
– Тогда увидимся позже, – только и сказал он.
Дэйн хмурился, идя с Туе из дока по направлению к главной площади. Неужели капитан читает его мысли? Почему он рассказал ему о происшествии с Али?
Молодой человек тяжело вздохнул, надеясь, что поступает правильно. Казалось бы, правильно, как ни посмотри. Вращалка – запретная зона, и капитан официально обязан соблюдать это правило, хотя каждому известно, что на Бирже законы сплошь и рядом нарушаются как непреднамеренно, так и вполне сознательно.
Однако обиталище находилось не в терранском секторе, и экипаж «Королевы» не имел тут никакого влияния. Даже, в сущности, наоборот – раз кто-то распространяет о них скверные слухи среди других звездолетчиков. Дэйн предпочел бы поделиться своей идеей с капитаном и получить его одобрение, однако это значило переложить бремя решения на Джелико.
Дэйн не мог так поступить. Поэтому намеревался рисковать сам.
Он поглядел вниз и увидел, что Туе смотрит на него, выжидательно приподняв гребешок.
– Показывай, – сказал Торсон.
Они по переходной трубе дошли до входного люка, однако вместо того, чтобы выйти на площадь, ригелианка внимательно огляделась и сказала:
– Мы идти туда, нас.
И направилась в ту часть порта, где пролегали какие-то перепутанные кабели и стояли краны. Снова осмотрелась, затем скользнула за колоссальный автопогрузчик. Дэйн протиснулся следом и выругался, больно ударившись головой о незамеченную трубу. При нормальном тяготении такого не случилось бы. «Здесь запросто можно так подпрыгнуть, что все мозги себе вышибешь, – с горечью подумал помощник суперкарго. – А может, именно это мне и нужно».
Туе пробиралась через свалку сломанного оборудования, все время посматривая назад, и ее блестящие глаза переливчато светились. Наконец она влезла на какую-то трубу и запрыгнула в открытую вентиляционную шахту. Мысленно вздохнув, Дэйн полез следом.
Поначалу в микрогравитации этого уровня ему было легко подниматься за Туе, но вскоре Дэйн почувствовал, что полностью теряет ориентацию. Он понял, что сейчас они находятся в самой Оси вращения – той области обиталища, где сила тяготения так мала, что человеческий вестибулярный аппарат не определяет, где низ, где верх. Интересно, так ли это у канддойдов и шверов?
Они вышли на настил, скошенный под невероятным углом, и на Дэйна накатило головокружение. Он на секунду зажмурился, потом резко открыл глаза. От этого стало только хуже: без зрительной ориентации невесомость превращалась в бесконечное падение, которое заставляло мозжечок трепетать от ужаса. Дэйн попытался заставить себя отказаться от понятий «верх» и «низ». Но теперь ему приходилось выбирать не из четырех, а из шести направлений. Наклонным был не настил, а он сам.
Туе снова нырнула в какую-то темную дыру. Дэйн пролез за ней; сердце стучало все быстрее. Неужели это его самое глупое – и последнее – необдуманное решение?
Сначала Туе вела его по неработающим вентиляционным шахтам и заброшенным служебным коридорам, заставленным плохо закрепленными ржавыми грузовыми контейнерами и прочей древней рухлядью и тускло освещенным редкими консолями либо фонарями аварийных выходов. Дэйн нахмурился, заметив одну особенно большую груду труб и емкостей – возможно, для химикатов, – которые были закреплены так плохо, что, когда Туе от них оттолкнулась, медленно поплыли в сторону перемычки. Из-за такой халатности гибнут люди, подумал Дэйн, но, вспомнив, где находится, только поморщился. Да, на судне плохо закрепленный груз мог означать смертный приговор кораблю и всей команде, но если что-нибудь ударит обиталище достаточно сильно, чтобы сдвинуть этот хлам, то пробоина погубит всех жителей задолго до того, как сорвавшийся с места мусор станет опасен.
Поспешая за маленькой полукровкой, Дэйн обдумывал события последних дней. Всей душой он был на стороне Туе, хотя понимал, что, возможно, она кажется безобидной лишь из-за своей малости и субтильности. Но то на борту «Королевы», на их территории. А на этих таинственных задворках она может собрать множество крохотных существ, и те сделают с невооруженным звездолетчиком что угодно.
Вдруг у Дэйна перехватило дух. Перед ними неожиданно открылась колоссальная пещера, из центра которой под углом в тридцать градусов расходились огромные спицы; их концы терялись в невероятной перспективе. Молодой человек сообразил, что они находятся наверху двенадцати канддойдских башен: посередине каждой спицы располагалась тонкая труба маглева, ярко освещенная странными полужидкими нитевидными лампами, столь любимыми насекомообразными жителями. Туннели маглевов пересекались, образуя двенадцатиконечную звезду; возбужденному сознанию Дэйна предстал образ морского чудовища с двенадцатью мерцающими щупальцами, и ему даже почудилось, будто одно из них изгибается и тянется к ним с хищными намерениями.
Однако Туе даже не удостоила это зрелище взглядом. Она грациозно нырнула в расщелину между двумя спицами, все время держась под прикрытием строительных опор – конечно же, чтобы избежать недружественных взглядов. Неуклюже повторяя ее маневр, Дэйн схватился за трубу и тут же, шипя и ругаясь, отдернул пальцы. Изоляционное покрытие отвалилось, и труба была обжигающе холодной. Только теперь он заметил идеограмму, обозначающую инертные криогены. Вероятно, азот, подумал он и тут же отбросил эту мысль как несущественную. Таких труб тут было много, в том числе для опасных газов и жидкостей. Дэйн с одобрением оценил мудрость конструкции: утечка в результате какого-нибудь повреждения в нулевой гравитации будет локализована, что даст больше времени