Рип привык к жизни в невесомости во время приключений на Бирже. И все же в нем слишком много оставалось от уроженца Терры: при виде кого-то сидящего на потолке вниз головой у него заныло под ложечкой. «Это невозможно!» – захлебывался мозжечок. Рип закрыл глаза и заставил мозг переориентироваться. Когда он открыл глаза, он сам стоял на потолке. Рип размагнитил ботинки, мягко оттолкнулся и приземлился рядом с Туе, которая держала в обеих руках «грушу» для напитка.
– Устала? – спросил он, глядя с интересом, как перепончатые пальцы Туе выдавили наружу колышущий шарик джакека.
Туе смотрела на его вращение, и зрачки ее желтых глаз сузились в щелочки. Потом высунулся голубой язычок и ловко втянул жидкую сферу.
Забавно, как маленькая ригелианская полукровка любит играть с едой в микрогравитации. Сначала Рипа это волновало: воспитанный на Терре, он еще раньше, чем испытал невесомость на практике, был приучен с уважением относиться к опасности, которую представляет собой жидкость в отсутствие тяготения. Но он знал, что Туе прожила в невесомости почти всю жизнь, и, видя, как она жонглирует пузырями жидкости или заставляет их вертеться, они все понимали, что Туе знает, что делает. Сколько бы она ни играла, грязи она не устраивала никогда. Они оставили ее в покое, ожидая, что ей эти игры наскучат. Но они ей пока не наскучили.
– Не устала моя, – ответила Туе, выдавливая новый шарик жидкости. – Коротко спать, коротко работать, коротко спать, коротко работать для моих биоритмы хорошо. Долго работать, долго спать труднее.
Она вдруг перевернулась, и гребень ее встал дыбом, покуда она серьезно рассматривала свой пузырь под другим углом. Маленькая, легкая, хрупкая, Туе напоминала Рипу ребенка – но она была совершеннолетней и подписала контракт как полноправный член экипажа.
– Она умница, – сказал Дэйн, когда они улетели с Биржи – терранско-канддойдско-шверского обиталища, где Туе провела почти всю жизнь. – Она учится не медленнее нас, если не быстрее, и куда больше знает о работе с грузом в невесомости, чем любой из нас.
Туе быстро освоила терранский и уже умела читать не хуже любого из команды, да и писала неплохо. Но ее разговорная речь все еще состояла из коротких неправильных фраз, составленных из родных языков ее соседей по гнезду на Бирже.
Она засосала свой пузырь и улыбнулась, показав ряд острых белых зубов.
– Дэйн и Туе кончать шахтные боты. Грузовые трюмы готовы. Много работать.
Она потерла руки.
Рип кивнул, посасывая из «груши» горячий свежий джакек. Несколько раз ему случалось помогать Дэйну, когда Туе отдыхала. Первой работой Дэйна в качестве суперкарго было оценить все данные по целаниту, какие удалось добыть на Бирже, переделать грузовые трюмы «Полярной звезды» под прием обогащенной руды и, наконец, спроектировать и построить два шахтных бота общего назначения, которые можно будет переделать под конкретную задачу, когда станет понятно, с чем предстоит иметь дело. Их следовало доставить на «Королеву Солнца», поскольку именно этот корабль Джелико предназначил для спуска на Геспериду IV.
И снова слишком много работы для такой малочисленной команды. Дэйн не рассчитывал успеть все за время полета в гипере, поэтому трудился не только в свои вахты.
Как и все они.
– Надо еще люди, – сказала Туе.
Рип поднял глаза, увидел наклоненную голову ригелианки, вопросительно глядящей на него из-под гребешка. Ее и его мысли шли параллельно – достаточно странно.
– Это точно, – согласился он, прихлебывая горячее питье.
Проблема в том, думал Рип, глядя, как Туе играет с новым пузырем, чтобы найти хорошую, надежную команду. Те двенадцать, что были с самого начала на «Королеве Солнца», знали друг друга давно, знали силу и недостатки каждого, и каждый был готов доверить другим свою жизнь. До того они набирали экипаж на Терре, надеясь на современный компьютер «Коррелятор профилей», который торговцы всей Вселенной прозвали Психологом. Однако события словно сговорились держать их подальше от Терры, и тем временем они нашли двух новых членов экипажа: доктора Раэль Коуфорт, недавно вышедшую замуж за капитана, и Туе. Притирка друг к другу для старого экипажа «Королевы» казалась труднее, чем для новичков.
Рип улыбнулся про себя, направляясь к люку. Пока что им везло, и он был доволен, что набор команды – забота капитана Джелико. Рип хотел водить свой корабль, но есть обязанности, которые он с удовольствием оставит Старику.
Туе смотрела вслед исчезнувшему в люке Рипу. Почему добрый Рип Шеннон так хмурился? Они хотя бы немножко поговорили. Последнее время очень часто он, Дэйн или Джаспер заглядывали в камбуз, видели там Туе и быстро уходили. Трижды она заставала троих или двоих из них за серьезным разговором, но стоило ей подойти – и они тут же переключались на обсуждение текущих дел.
Туе горестно подумала, не провинилась ли в чем, и стала вспоминать свою нынешнюю работу. Дэйн был доволен, он ей доверял много разных обязанностей. Она стояла свои вахты, тщательно за собой убирала, не трогала ничьих вещей или инструментов – все как советовала Нунку. Значит, она не создает проблем. И все равно терране не хотят при ней разговаривать.
В определенной степени Туе была к такому готова. «Нельзя бросить одну клинти и тут же завести другую», – предупреждала Нунку, когда Туе улетала с Биржи с этой командой. Только сейчас они, кажется, сильнее хмурятся и чаще говорят тайком – после того, как Крэйг Тау собрал всех на совещание.
Туе чуть не свистнула, выражая свои чувства, но остановилась. Что делать в таких случаях, она знала.
Метнувшись через камбуз, она ввела команду выдать миску вареного риса. Потом бросилась в гидропоническую оранжерею и пробежала пальцами по собственному огороду кореньев. Там она нашла три зрелых тизовых корешка, сине-зеленых, пухлых и хрустящих. Помыв их в ополаскивателе, она бросилась обратно на камбуз как раз вовремя, чтобы успеть к готовому рису.
Быстрыми движениями Туе нарубила корешки и смешала их с рисом. С контейнером в руках она вылетела в люк и проскакала до своей каюты.
Там она отставила еду в сторону и включила собственную консоль. Минуту она сидела, глядя на эту консоль, – немое свидетельство того, что она полноправный член экипажа, некто, имеющий собственную ценность. До прибытия на «Полярную звезду» у Туе было очень мало собственных вещей и никогда не было своего угла. Теперь у нее каюта – только ее и больше ничья. Никто другой сюда не входит: если она им нужна, они шумят снаружи и ждут, когда она выйдет, или вызывают ее по корабельной связи.
На Бирже Туе тайно жила в заброшенном складе у Оси вращения обиталища с группой других молодых существ, таких же бездомных, как она сама. Они объединились в клинти – однажды Туе пыталась перевести Рипу это слово на терранский. Самое близкое значение – «клан» или «семья», хотя клинти не то и не другое. Очень трудно было бросить свою клинти, но Туе больше всего на свете хотела лететь к звездам. А их предводительница Нунку, хотя и ненамного старше Туе, но умеющая читать в чужом мозгу, как датчики корабля в космосе, помогла ей достичь этой цели.
Нунку даже сделала ей перед отбытием подарок – чип, на котором все члены клинти что-нибудь для нее записали.
Сейчас Туе вызвала этот чип, разделив экран так, что перед ней возникли все лица. Каждый раз, когда внутри у нее был холод и мысли возвращались к тому времени, когда она жила со своей клинти, Туе уходила к себе в каюту и еще чуть-чуть читала из каждого письма. Самую чуточку. Она еще не дошла до конца и надеялась, что пустота внутри уйдет раньше, чем она прочтет последнее письмо.
Теперь она открыла свой контейнер с едой и откусила кусочек. Почти вся терранская еда была несъедобна, кроме риса и моркови. Это были настоящие деликатесы; Туе думала, что рис никогда ей не надоест.
Засовывая ложку в рот, она смотрела на экран. Вот Нунку, длинная и худая, глядящая на Туе нежным и мудрым взглядом. Нунку сидит рядом с большим компьютером, который сама построила из подобранных на свалке деталей. Она всех членов клинти научила, как заставить компьютеры себе помогать, если живые существа не могут или не хотят.
Рядом с Нунку был Момо, маленький и круглый, с алой кожей. Она коснулась изображения Момо на экране. Момо был самым близким другом Туе, почти что братом. Именно письмо Момо она чаще всего слушала, и от его порции осталось, по терранскому счету, всего сорок семь минут. Она оставляла его для тех дней, когда холод у нее внутри был как межзвездный простор.
И она тронула экран над изображением Китин. Китин зашевелилась, распушив темный мех. Сейчас Туе слушала Китин в третий раз; о чем же она говорила раньше? Ах да, о кораблях и звездах. Китин тоже страстно хотела путешествовать.
– …Обещай мне написать, – сказала Китин, и ее рычащий голос спотыкался на свистящих ригелианских звуках. У Китин был дар к языкам; она знала их больше, чем все прочие в клинти. – Я поклялась себе, что спущусь в тяжелую зону, как ты, и буду упражняться, чтобы жить на планете и выносить ее гравитацию. Только ты мне напиши в письме, на что она похожа и как мне к ней готовиться…
Туе грустно свистнула. Она любила Китин – одну из самых давних своих подруг, – но не желала слышать о расставании с клинти. Ей хотелось притвориться перед собой, что она все еще с ними, и она остановила Китин и запустила Наддаклака. Единственный канддойд в клинти, Наддаклак все время попадал в неприятности с властями, был дерзок и отважен, редко правдив, но всегда изобретателен. Послание Наддаклака состояло из смешных и глупых историй о столкновениях с канддойдским и шверским начальством. Все они кончались поражением властей и победой Наддаклака. Туе знала, что все это неправда, но не совсем вранье, а скорее истории, как в терранских видеофильмах. Терране любят то, что на самом деле не происходило; Туе этого не понимала, но все равно смотрела видеофильмы вместе со своей клинти, надеясь разобраться в терранском складе ума.