Али не был ни в одной из венерианских колоний. Один его друг как-то с восторгом говорил, что там можно уронить бумажник со сбережениями всей жизни в чипах на предъявителя – на самой оживленной улице колонии, а через неделю прийти и найти его на том же месте. А если его там не будет, то пойти в ближайшее бюро находок, и там тебе этот бумажник отдадут. Друг Али рассказывал об этом взахлеб, но у Али мурашки побежали по коже. Каким жестким контролем создано такое общество? Али вдруг подумал, что Джаспер никогда не говорил о своей родине – ни плохого, ни хорошего. Но он не возвращался навестить родные места, даже когда у них было разрешение на вход в Солнечную систему.
Насколько же сильна его пси-связь с Джаспером и что думает по этому поводу сам Джаспер? Другие согласились это не обсуждать. Значит, Джаспер ничего не скажет, даже если он читает мысли Али прямо сейчас.
С гримасой отвращения Али решил, что слишком долго уже себя жалеет. Пора зайти к врачу и взять какое-нибудь лекарство… но Тау вновь примется объяснять, как важно для науки исследовать этот идиотизм, чего Али решительно не хотелось слушать.
Так что осталось только пойти в рубку и узнать, что там делается. В конце концов, чем он больше будет занят, тем меньше станет предаваться мыслям о своей напасти.
Дэйн и Рип сидели у связи. Оба они подняли глаза, когда он вошел. Темные глаза Рипа глядели устало, воротник был расстегнут – редкая для него небрежность, и это говорило, как много уже периодов отдыха он сократил или пропустил полностью.
– Что нового? – спросил Али, падая в пустое кресло астрогатора.
– Ничего, – угрюмо ответил Дэйн.
– Они не могут ответить на ваши вопросы или просто не отвечают?
– Неясно, – сказал Рип, потирая глаз. – Пока что не отвечают. Мы пробовали все каналы, пробовали разные вопросы. Квантовые сенсоры говорят, что наши сообщения приняты, но они не отвечают. Дэйн даже нашел несколько слов их языка, и мы попробовали их передать. Ничего.
– Мура думает, что они могут готовить захват «Королевы», поскольку их корабль у нас, – сказал Дэйн.
Али присвистнул:
– Это значило бы, что они высадились на планету с оружием. Часто ли торговцы так поступают?
Рип слегка пожал плечами – они этот аспект рассматривали.
– Тупик.
Али откинулся в кресле:
– Значит, самое время тебе последовать совету, который ты давал мне.
Дэйн и Рип многозначительно переглянулись. Али засмеялся в ответ:
– Я так понимаю, не я первый дал этот дружеский совет?
– Тау заходил. Мура. Штоц. Следующим появится Джаспер, поливающий нас неистовыми тирадами, – сказал Дэйн деревянным голосом.
Мысль, что Джаспер может даже повысить голос, была такой дикой, что все засмеялись.
– Ладно, – сказал Рип, вставая. Он поморщился, и Али ощутил укол головной боли, которая, он знал, была не его. Это ему не понравилось, но он не выдал себя ни лицом, ни голосом. – Дайте мне знать, если что-нибудь изменится.
Али подумал, не пытаются ли они решить эту проблему в обход Джелико, но посмотрел на тройной хронометр, который сам настроил. Там мигали три времени: одно – орбитальное время «Полярной звезды», которое показывало, когда корабль находится в пределах связи, а когда нет и сколько продолжается каждый цикл. Вторые цифры давали биологическое терранское время, двадцатичетырехчасовой суточный ритм их тел, подчиненный ритму вращения далекой Земли. Третий циферблат показывал местное время Геспериды IV – девятнадцатичасовые сутки, разделенные на двадцать четыре «часа», каждый примерно по сорок стандартных минут.
Хронометр, настроенный на «Полярную звезду», показывал, что Джелико сможет выйти на связь почти через час, то есть бóльшая часть сна Али пришлась на время радиомолчания. Дэйн встал и пригнулся, проходя в люк.
– Есть хочется, – сказал он.
Али двинулся вслед за ним в кают-компанию. Там уже собрались Джаспер, Иоганн и Фрэнк. Все трое подняли глаза.
– Все еще ни слова? – спросил Мура.
Дэйн отрицательно махнул рукой и подошел взять себе кружку чего-нибудь горячего.
– Крэйга уложили наконец? – спросил он.
– Мы сказали, что скрутим его и вколем какое-нибудь из его лекарств, – сообщил Штоц с одной из редких для себя улыбок. – Он как раз кончил нам объяснять, как девятнадцатичасовые сутки превратят в хаос наши терранские биоритмы, несмотря на всю гормональную терапию и смену диеты…
– То есть мы можем ожидать один хороший день из четырех, – язвительно вставил Фрэнк.
– …но тут я ему вслух подсчитал, сколько часов прошло с тех пор, как он последний раз был у себя в каюте, и он наконец ушел.
– Думаешь, он хочет присмотреть за Рипом? – спросил Али, падая в кресло.
– Так Рип думает, – уточнил Дэйн.
– И оттого вдвое больше дергается, – закончил Али. – Ладно, я пройдусь и почирикаю с добрым доктором, когда он проснется. А сейчас что вы думаете насчет внезапного молчания там, снаружи?
Штоц нахмурился:
– Я как раз говорил, что это мне сильно напоминает Лимбо. Так называемого доктора Рича, который искал предметы культуры Первопроходцев. Вскоре после твоего вступления в команду. – Он кивнул в сторону Дэйна.
– Помню. – Торсон немного скривился. – Но он был подозрительным с той самой минуты, когда мы взяли его на борт. А сейчас я не хочу врываться в лагерь торговцев с заряженными гипноизлучателями, когда они, вполне возможно, просто исполняют какой-то траурный ритуал.
– Никто не оставит лагерь пустым, тем более так, чтобы никого не было на связи, – возразил Али. – Как бы религиозны они ни были.
– А они по-прежнему могут считать, что мы пираты и готовим нападение, – предположил Мура.
– Или это они готовят нападение, – спокойно заметил Джаспер.
– Так что, мы идем и нападаем первыми? А с чем?
Во внезапно наступившей тишине послышалась низкая рокочущая трель. Али заметил, что корабль вибрирует. Он привстал и ощутил дрожание палубы.
– Что-то ударило по кораблю. – Он одним прыжком бросился к экрану.
Внешние сканеры показывали только черноту, потом блеснула молния, но так кратко, что они ничего не увидели. Али нетерпеливо включил огни периметра и отступил перед картиной открывшегося потопа. Ветер задувал так, что ливень стелился почти горизонтально. На краю светового периметра виднелись сбитые ветви; многие деревья гнулись так, что их, казалось, должно вывернуть с корнем.
– В такую погоду никто атаковать не будет, если у него нет бронированного краулера, – сказал Фрэнк.
– И как здесь добывать руду? – пробормотал Торсон.
– А Тау сказал, что это лето, – мягко добавил Джаспер.
Корабль снова задрожал под мощным ударом бури. Али показалось, будто он слышит, как визжат компенсирующие лебедки. Гроза усиливалась, молнии сверкали чаще и держались дольше. Сквозь обшивку корабля доносился гром.
– Одно точно, – сказал Джаспер. – Мы не сможем связаться с «Полярной звездой», пока это не кончится. Электромагнитный фон скачет как сумасшедший – я и не думал, что так бывает.
– Еще одна причина сидеть в корабле во время шторма, – заметил Мура. – Показания электромагнитных датчиков на опасном уровне – такие поля могут воздействовать даже на нервную и иммунную системы. – Он мотнул головой в сторону экрана. – Не знаю, как это действует на тех ребят.
– На пике солнечной активности будет еще хуже, – добавил Али. – Какие-то эффекты проявятся даже внутри «Королевы». На компьютеры уже действует: частота сбоев растет, и эффективность работы упала почти на процент.
– И все это накладывает ограничения на время, которое мы здесь можем провести, – существенно более жесткие, чем срок нашей заявки, – сказал Джаспер. – Тау может до какой-то степени скомпенсировать воздействие на здоровье, но дальше нам понадобится медицинская техника, которая съест любую теоретическую прибыль.
– Не хочется мне проверять эту теорию, – пробормотал Дэйн.
– Беда в том, – сказал Али, отключив внешний свет и погасив экран, – что все это лишь откладывает решение проблемы с нашими друзьями снаружи, но не снимает ее.
Тут из-за его спины раздался тонкий голосок, на который они все резко повернулись:
– Я знаю, моя!
Это была Туе. Она стояла в люке довольно неуклюже, но ее гребень наполовину поднялся, внушая надежду.
Дэйн вскочил и подвел свою ученицу к мягкому креслу.
– Что ты знаешь? – спросил он.
– Туе больше не спит, – сказала она, оглядывая их огромными желтыми глазами. Али заметил, что ее яркость начала возвращаться. – Я вызвала компьютер, смотрела запись. Народ Китин!
– Что? – озадаченно спросил Мура.
Дэйн внезапно усмехнулся.
– Конечно! Вот кого они мне напомнили. Китин – одна из клинти, в которой была Туе на Бирже. Говори дальше, Туе.
Ученица оглядела их по очереди, напомнив Али птицу, клюющую крошки.
– Я знаю речь Китин. Я буду их говорить.
– Но ты же не сможешь, – сказал Али. – Они не отвечают на вызовы.
Туе быстро покачала головой:
– Вы не слышите. Нет, вы слышите, но не понимаете. Лоссин говорит: «Наш лагерь – ваш лагерь, наша руда – ваша руда». Народ Китин живет в обиталищах, как Биржа, только не богатых. Редкие вещи… которые важные. Важная честь. Заявка наша, корабль наш, лагерь теперь наш, и рация тоже наша.
– Ты хочешь сказать, они оставили лагерь? Чтобы мы его взяли?
Туе быстро кивнула, потом вздрогнула и потерла шею тонкими перепончатыми пальцами.
– Одиннадцать кругов Трелоарского ада! – воскликнул Мура, хлопнув ладонями по столу. – Так и есть! Я слыхал, как Ван Райк про них когда-то рассказывал. Эти татхи – как они себя называют – уже много поколений живут в обиталищах из сваренных вместе старых кораблей. Они мало что понимают в личной собственности, но то, что принадлежит им, защищают свирепо и при этом делятся в нужде. Здесь завязаны всякого рода вопросы чести, и это куда важнее всех писаных правил Торгового флота.
– Но мы должны чтить закон свободной торговли, – напомнил Джаспер.