— Извините, — говорю я, поворачиваюсь к нему спиной и иду к выходу, — но меня это не интересует.
Именно поэтому ньюйоркцев и считают грубиянами. Разве это наша вина? Именно из-за таких типов ньюйоркцы относятся с подозрением к незнакомцам, которые заговаривают с ними на улицах!
— Подождите! — Серый вельветовый костюм преследует меня. Только не это! — Вы только что помахали рукой Джилл Хиггинс?
Я останавливаюсь. Я не могу иначе. Имя Джилл оказывает на меня магическое воздействие. Так мне хочется приложить руки к ее свадебному платью.
— Да, — отвечаю я. Кто это парень? Он явно не похож на извращенца, хотя… Откуда мне знать, как они выглядят?
— Вы ее подружка? — спрашивают у меня Вельветовые Штаны.
— Нет, — отвечаю я, и до меня тут же доходит, кто это. Забавно, что можно настолько очерстветь, проведя всего лишь несколько месяцев в Нью-Йорке. — Вы из какой газеты?
— «Нью-Йорк джорнал», — сообщает он как ни в чем не бывало и, достав из кармана диктофон, включает его. — Вы в курсе, что она здесь делает? В этом здании полно юридических фирм. Она пришла в одну из них? Вы случайно не знаете, в какую именно… и зачем?
Я чувствую, что мое лицо становится багрово-красным. Но потому, что мне неловко. Лицо покраснело потому, что я рассвирепела.
— Таким, как ты, — мне страшно хочется его ударить, — должно быть очень стыдно! Вы преследуете бедняжку, обсыпаете Плаксой… кто дал вам право? А? С чего вы решили, будто вы лучше нее?
— Расслабься, — со скучающим видом говорят Вельветовые Штаны. — Почему это тебе ее так жалко? Через пару Месяцев она будет богаче, чем Трамп!
— Отвали от меня! — кричу я. — И выметайся вон из этого здания, или я позову охрану!
— Ладно, ладно, — ретируются Вельветовые Штаны, буркнув про себя слово из пяти букв, обозначающее женский половой орган, который я, видимо, ему напомнила.
Плевать.
И чтобы Джилл точно с ним не встретилась по пути обратно, я подхожу к посту охраны и говорю Майку и Хулио, что вон тот парень в серых вельветовых штанах только что подошел ко мне и показал все свое хозяйство. Парня тут же выдворяют из здания с помощью пары полицейских дубинок.
Иногда наличие длинного языка и умение с легкостью врать очень помогают в жизни.
Ни одной невесте не хочется, чтобы после свадьбы в вечерних новостях показали один из излюбленных репортерами сюжетов — нечто вроде того, как невеста вдруг поскальзывается и дальше начинается эффект домино. Каждый, кто стоит рядом, тоже падает, а последний плюхается лицом прямо в свадебный торт… Это было в передаче «Самые смешные домашние видео в Америке» (хотя что может быть смешного в разрушенном свадебном торте?).
Потрудитесь проверить туфли перед торжественной церемонией, не только для того, чтобы избежать вездесущих фотографов, но и просто чтобы не поскользнуться. Практически все свадебные туфли имеют скользкую подошву. Чтобы они не поехали по полу в самый неподходящий момент, приклейте к подошве туфель двусторонний скотч (разумеется, снаружи, а не изнутри).
Забыли купить скотч? Ничего страшного! Осторожно (чтобы не порезаться) ножом нанесите на подошвы туфель крестообразные царапины, и вы не заскользите ни при каких обстоятельствах (если только свадьба не будет проводиться на льду, но в этом случае перед вами будут стоять совершенно иные проблемы).
Глава 13
Сплетни исчезают как явление потому, что все меньше и меньше людей хотят разговаривать о ком-то, кроме них самих.
К тому времени, как я добралась до ателье месье Анри, я уже ела себя поедом по поводу приглашения на обед Тиффани и ее парня. Я все правильно сделала. День благодарения — семейный праздник, а Тиффани стала мне почти родственницей.
Так сказать, по служебной линии. Конечно, иногда она бывает невыносима, — например, она освободила только один ящик стола и постоянно оставляет повсюду липкие, недоеденные шоколадные батончики. Плюс ко всему она несколько раз стирала наброски моих свадебных платьев на нашем общем компьютере.
Но в то же время она хорошо ко мне относится. Всегда оставляет почитать модные журналы (мне не по карману покупать их самой), делится со мной разными косметическими хитростями — например, сказала, что вазелин увлажняет кожу не хуже дорогих кремов.
Не могу сказать того же самого о мадам Анри. Я имею в виду ее отношение ко мне. Хотя, конечно, она меня терпит.
Но только потому, что я взвалила на себя львиную долю работы ее мужа и он теперь проводит больше времени дома… хотя я совсем не уверена, что ему это нравится.
Сегодня, когда я вошла в ателье, мадам и месье Анри яростно спорили — по-французски, конечно, а Дженифер Харрис с матерью, которые пришли на последнюю примерку, совершенно ничего не понимали.
— Мы должны это сделать, — сердито твердила мадам Анри. — У нас нет другого выхода. Морис своими газетными приложениями отбирает остатки нашего бизнеса. А когда он откроет на нашей улице свое новое ателье, не мне тебе говорить, этим он забьет последний гвоздь в наш гроб!
— Давай подождем, — говорил ей муж. — Все может поправиться. — Заметив меня, он перешел на английский: — А, мадемуазель Элизабет! Ну и что вы об этом думаете?
Он еще спрашивает! Я не могу отвести взгляд от Дженифер Харрис, она только что вышла в своем платье из примерочной и выглядит, как…
Как ангел.
— Обожаю его, — с придыханием произносит Дженифер.
И всем понятно почему. Платье с открытым вырезом в стиле королевы Анны и облегающими, длинными, до самых запястий, кружевными рукавами (с петельками, в которые продеты пальцы, чтобы кружева не морщились), — выглядит фантастически.
Но самым прекрасным в этом помещении была сама Дженифер, она просто сияла от счастья.
И все благодаря моей каторжной работе над ее платьем:
Но это не обсуждается.
— Вы принесли туфли, в которых собираетесь быть на церемонии? — спрашиваю я. Последние отголоски ссоры между мадам и месье Анри забыты, и они оба завороженно смотрят, как я суечусь, поправляя юбку невесты. Я закалываю на поясе еще несколько кружевных складок, гармонирующих с рукавами, и платье приобретает еще больший ренессансный стиль, который как нельзя лучше подходит к лебединой шее и прямым, густым волосам Дженифер.
— Конечно, — отвечает Дженифер, — ведь вы мне об этом напоминали.
Длина подола идеальна — он едва касается пола. Она выглядит как принцесса. Нет, как сказочная принцесса.
— Когда ее сестры это увидят, они меня убьют, — не без удовлетворения говорит миссис Харрис. — Она выглядит гораздо лучше, чем они на своих свадьбах.
— Мам! — Дженифер понимает, что выглядит фантастически, поэтому может проявить великодушие. — Это неправда!
Но то, что она не может оторвать глаз от своего отражения в зеркале, доказывает обратное.
Она в восторге от моей работы. Ну, конечно, месье Анри тоже постарался. Прежде всего он достал кружево.
Я помогаю Дженифер снять платье и упаковываю его в коробку. В это время ее мама подписывает чек на внушительную сумму (хотя она и значительно меньше той, что они потратили бы на новое свадебное платье, даже если бы — бр-р, мороз по коже — оно было от Клинфилда).
Я отдаю Дженифер пакет с инструкцией, как отпаривать складки (повесить платье в ванной и пустить горячую воду).
— Ни в коем случае, — предупреждаю я, — не гладьте его утюгом.
Дженифер настолько потеряла голову, что бросает на ходу короткое «Ладно» и со всех ног бежит из ателье к припаркованной рядом машине.
Ее мама кажется хладнокровнее. Заплатив месье Анри, она подходит ко мне, пожимает мне руку, смотрит в глаза и говорит:
— Спасибо, Лиззи.
— Не за что, миссис Харрис, — смущенно отвечаю я. Очень странно себя чувствуешь, когда получаешь благодарности за то, что тебе так нравится делать и что ты все равно сделала бы, независимо от того, заплатят тебе или нет (как раз тот самый случай). Я опускаю глаза и с удивлением вижу на чеке, который она мне протягивает, сумму с двумя нолями после цифры один.
— О, я не могу этого принять! — начинаю я.
Но миссис Харрис уже выскальзывает за дверь, пообещав, что расскажет о месье Анри всем своим знакомым, имеющим дочерей на выданье.
— Я скажу им, чтобы они держались подальше от этого ужасного Мориса.
Через секунду после того, как она уходит, мадам Анри вновь заводит свою шарманку:
— Если бы дела шли не так плохо, твои сыновья вчера вечером остались бы дома.
— Они и твои сыновья, — напоминает месье Анри.
— Нет, — поправляет его мадам. — Больше нет. Если они и дальше будут шляться по барам, а потом приходить в мою чистенькую квартирку и пакостить в ней, они — твои сыновья. Потому что именно ты не приучил их к дисциплине.
— И что прикажешь делать? — интересуется он. — Я хотел, чтобы у них было то, чего я в юности был лишен!
— У них было достаточно возможностей, — многозначительно замечает мадам Анри. — Настало время выпустить их из гнезда. Пусть узнают, что такое настоящая жизнь, пусть сами начнут зарабатывать.
— Ты знаешь, что это непросто, — говорит месье Анри.
Золотые слова! Я смотрю на стодолларовый чек, который все еще держу в руке. Это первые деньги, которые свалились на меня «с небес» с тех пор, как я переехала в этот город. Здесь все так дорого! Только я получаю зарплату, и она тут же испаряется — нужно платить за квартиру, за еду, за кабельное телевидение (я не могу жить без канала о моде), а те крохи, что остаются, я отдаю за мобильный телефон.
— В общем, знай, — фыркает мадам Анри, — я поменяла замки в нашей квартире. И спрятала ключи здесь.
Кстати, еще отчисления в ГСОПФ (Государственные страховые отчисления в Пенсионный фонд (или, как Тиффани изящно расшифровывает эту аббревиатуру, Гадкие Сволочи Отнимают Последнее — Фу!) сжирают львиную долю моей зарплаты.