Когда Манона осмелилась взглянуть вниз, треть Моратской крепости лежала в дымящихся развалинах.
Там, где еще совсем недавно находились катакомбы, где издевались над шабашем Желтоногих, где они, подчиняясь чужой воле, производили на свет чудовищ… не осталось ничего, кроме огромных холмов пепла.
Глава 83
Аэлина проспала трое суток.
Все это время Рован не отходил от нее. Он нес вахту у ее постели и, по мере того как к нему возвращалась и накапливалась магическая сила, врачевал свою ногу.
Управление замком Эдион пока взял на себя. Все уцелевшие гвардейцы были арестованы и отправлены в подземную тюрьму. Большинство одержимых демонами погибло во время «стеклянной бури», устроенной принцем. Думая об этом, Эдион испытывал злорадное наслаждение. Шаола спасло чудо; скорее всего – Глаз Элианы, который нашли при нем. Нетрудно было догадаться, кто сунул амулет ему в карман. Правда, Эдион не знал, каким будет душевное состояние Шаола, когда тот очнется. Король его серьезно покалечил. Эдион знал многих солдат, которые предпочли бы смерть жизни в искалеченных телах.
Впечатляющая речь Аэлины перед жителями Рафтхола привела их в состояние ошеломленной покорности. По возвращении в замок свита королевы обнаружила Лоркана, ждущего у дверей. Аэлина его даже не заметила. Свою королеву Рован нашел безутешно рыдающей. Попытки ее успокоить ничего не дали. Тогда Рован подхватил ее на руки и понес по коридорам притихшего замка. Эдион шел впереди. Оставшиеся слуги испуганно жались к стенам. Эдион знал, где находятся прежние покои сестры.
Им всем было разумнее остаться в замке их бывшего заклятого врага, чем возвращаться в трущобы.
Пожилая служанка по имени Фалипа взялась присмотреть за принцем. Рован магией своего ветра сумел обезопасить падение Аэлины и Дорина, однако принц тогда находился в бессознательном состоянии. Всех подробностей разрушения стеклянного замка Рован не знал, а допытываться у всхлипывающей Аэлины было бесполезно.
Чудовищное напряжение догнало и Аэлину. Когда Рован вносил свою королеву в ее бывшие роскошные покои, она уже была без сознания. Дверь он открывал ногой, совсем забыв, какая это нога. Ее обожгло болью; наспех заштопанная рана угрожала открыться, но Рована это не волновало. Едва успев уложить Аэлину на кровать, он снова почуял запах Лоркана и с рычанием выскочил в переднюю.
Там он увидел не только Лоркана, но и Лисандру. Бывшая куртизанка загораживала собой дверь.
– Тебе чем-нибудь помочь? – учтиво спросила она.
Платье Лисандры было сплошь изорвано и густо покрыто следами черной и красной крови, но сама она стояла с гордо поднятой головой, расправив плечи. Взрыв стеклянного замка застал ее на верхнем этаже каменного. Лисандра благополучно пережила стеклянный ураган и пока что покидать замок не собиралась.
Рован окружил спальню Аэлины плотным воздушным щитом. Лоркан безучастно посмотрел на Лисандру и процедил сквозь зубы:
– Прочь с дороги, оборотень.
Лисандра взмахнула своей изящной рукой. Лоркан остановился. Вторую руку она прижала к животу. Ее лицо побелело, но Лисандра вдруг улыбнулась и сказала:
– Когда о чем-то просят, принято добавлять слово «пожалуйста».
– Нет у меня времени на любезности, – буркнул Лоркан.
Он попытался отпихнуть Лисандру.
Ее вытошнило черной кровью. Прямо на Лоркана.
Рован не знал, смеяться ему или готовиться к худшему. Лисандра тяжело дышала, боясь взглянуть на Лоркана. Вся грудь и шея бравого воина была равномерно покрыта черной жижей. Лоркан медленно, подозрительно медленно оглядывал себя.
– Прости меня… пожалуйста… – пролепетала Лисандра.
Лоркан не успел отойти, как Лисандру вдруг снова вывернуло. Черная кровь и комки желчи полетели на Лоркана и на мраморный пол.
Темные глаза Лоркана вспыхнули.
Рован чувствовал, что его вмешательство будет не лишним. Он плотно закрыл дверь спальни Аэлины и подошел ближе, огибая лужу крови и желчи.
У Лисандры опять начались позывы на рвоту. Она успела выскочить в коридор. На ее счастье, отхожее место было совсем рядом.
Люди и демоны, с которыми она расправлялась в обличье призрачного леопарда, очень не нравились ее человеческому желудку. Звуки исторжения долетали даже сквозь несколько закрытых дверей.
– Ты это заслужил, – сказал Рован.
– В качестве благодарности? – равнодушно спросил Лоркан.
Рован прислонился к стене, дав отдых своей раненой и слишком медленно исцеляющейся ноге.
– Ты знал, что мы пойдем через эти туннели, но соврал насчет убийства гончих. За одно это мне стоило бы разорвать твою поганую глотку.
– Что ж, попробуй.
Рован не двинулся с места, рассчитывая каждый возможный маневр своего бывшего командира. Затевать поединок здесь было бы крайне неразумно и опасно. У него не столько сил, чтобы сражаться с Лорканом. К тому же рядом, в спальне, лежала бесчувственная королева.
– Если бы дело касалось только меня, я бы плюнул на твои предательские трюки. Но из-за твоей ловушки могла пострадать моя королева.
– По-моему, она прекрасно выполнила все, что задумывала.
– Ты поставил под удар и жизнь моего собрата.
Губы Лоркана едва шевельнулись.
– Теперь понимаю, почему ты спохватился и кинулся нам на помощь, – догадался Рован. – Когда мы покидали жилище Аэлины, ты увидел Эдиона.
– Я не знал, что сын Гареля вместе с тобой попрется в туннели. А когда узнал, было слишком поздно.
Что-то здесь не так. Даже зная, что Эдион пойдет в туннели, Лоркан не стал бы никого предупреждать. И никогда не признался бы в допущенной ошибке.
– Удивляюсь, что ты вообще вспомнил о нас с Эдионом.
Глаза Лоркана вспыхнули.
– Гарель был и остается моим братом. Допустив гибель его сына, я бы покрыл себя позором.
Вот оно что! Лоркана по-прежнему заботила собственная честь и дружба с Гарелем. На судьбу континента Эрилеи ему было наплевать. То же извращенное понятие о служении и долге заставляло Лоркана искать Ключи Вэрда, дабы уничтожить, пока они не попали в руки Маэвы. Рован не сомневался: Лоркан был намерен исполнить задуманное, даже если впоследствии Маэва казнит его за усердие.
– Лоркан, а почему ты до сих пор здесь? Разве ты не получил желаемое?
Вполне закономерный вопрос и вдобавок – предупреждение. Лоркан находился в покоях королевы, в опасной близости от ее спальни. Кому-кому, а ему здесь было абсолютно нечего делать. Рован решил, что даст ему минуту на размышление, после чего просто вышвырнет отсюда.
– Игра еще не кончена, – усмехнулся Лоркан. – До конца пока очень далеко.
– К чему эти пустые угрозы?
Но Лоркан лишь пожал плечами и зашагал прочь, ни разу не обернувшись. Он так и шел, покрытый всем, что исторг на него желудок Лисандры.
Все это было три дня назад. С тех пор Рован не видел Лоркана и не чуял его запаха. Желудок Лисандры постепенно успокоился и больше не выплескивал содержимое. Сама Лисандра обосновалась в комнате, что находилась между покоями Дорина и Шаола.
Учитывая то, что сотворили Аэлина и Дорин – поодиночке и объединив свою магию, – три дня беспробудного сна никого не удивляли.
Но Рован не находил себе места, ожидая ее пробуждения.
Ему нужно было так много сказать Аэлине. Ему не терпелось узнать, кто и когда нанес ей рану в бок. Правда, магия Аэлины уже полностью исцелила рану. Рован вообще бы о ней не узнал, если бы не дыры в черном ассасинском костюме.
Целительница, которую удалось найти, осмотрела спящую королеву и сделала неутешительное заключение: Аэлина слишком поспешно затянула свои раны, запечатав вместе с ними и несколько осколков стекла, которые попали ей в спину. Целительница не владела магией и осколки удаляла обычным способом – разрезая кожу. Таких надрезов она сделала не один десяток. Аэлина даже не шевельнулась. От этого ужасающего зрелища Ровану хотелось лезть на стену. Или сокрушить все вокруг.
Здравый смысл подсказывал ему: сон Аэлины – великое благо, если учесть, как глубоко целительнице приходилось погружать свои крючки, чтобы вытащить осколки.
– Ей повезло, что осколки не затронули ни одного жизненно важного органа, – сказала целительница.
Когда последний осколок был извлечен и брошен в ведерко, Рован применил свою магию. Он медленно, с чрезвычайной осторожностью, врачевал раны Аэлины. Осколки существенно повредили узоры татуировки.
Это не страшно. Узоры он восстановит, когда Аэлина полностью окрепнет. И научит ее, как латать раны в боевой обстановке… Если, конечно, она проснется.
Рован сидел в кресле напротив кровати. Разувшись, он осторожно растирал раненую ногу. Боль еще сохранялась, но заметно ослабела и ходить ему не мешала. Совсем недавно его навещал Эдион – рассказать о положении дел в замке. Даже спустя три дня генерал отказывался говорить о случившемся. О том, что был готов пожертвовать жизнью, дабы уберечь Рована от королевских гвардейцев. Молчал он и о гибели адарланского короля. Понимая, что Эдион действительно спас ему жизнь, Рован отблагодарил генерала единственным доступным ему способом – подарил один из своих кинжалов. Кинжал был изготовлен искуснейшим оружейником Доранеллы и не раз выручал Рована. Поначалу Эдион отказывался брать подарок, говоря, что делал это не ради благодарности, но потом взял кинжал и с тех пор постоянно носил на поясе.
Рован все-таки спросил Эдиона, что́ тот думает о кончине адарланского короля. Генерал был немногословен. Жаль, что этот тиран мало помучился перед смертью. Но смерть есть смерть. Главное – страшного короля больше нет. Рован не знал, насколько искренни слова генерала. Отойдет, сам расскажет. Не все раны можно исцелить магией. Рован это очень хорошо знал. Но и душевные раны постепенно затягиваются. Времени только нужно побольше.
И замок, и город тоже постепенно зарубцуют свои раны. Так часто бывало на памяти Рована. Проходили годы, десятки лет. Для смертных – целая эпоха. Но поля сражений, которые он видел мок