– Нет. Это обычный человек.
Она исполняла лишь то, что ей приказали, не испытывая ни ненависти, ни сочувствия.
– Достаточно, – сказал герцог, и черный огонь тут же втянулся в пальцы Кальтэны.
Солдат повалился на ковер. Он хватал ртом воздух и продолжал всхлипывать.
– Иди, ложись, – приказал Кальтэне герцог, кивнув в сторону занавески, за которой находилась спальная часть шатра.
Движениями Кальтэна напоминала не то куклу, не то призрака. Повернувшись, она послушно двинулась к тяжелой красной занавеске и скользнула за нее, словно облачко тумана.
Герцог подошел к солдату, опустился на колени. Пленник поднял лицо, мокрое от крови и слез. Герцог смотрел не на него, а на Манону. Крупные ладони Перангтона обхватили голову жертвы.
Шея солдата хрустнула. Этот звук, означавший мгновенную смерть, получился каким-то гнусавым, будто кто-то грубо дернул струну арфы. Манона не привыкла жалеть смертных. Раньше она бы даже усмехнулась.
Но сейчас ее руки на мгновение ощутили теплую липкую голубую кровь. Ладонь крепко сжимала эфес кинжала, которым она перерезала горло пленной крошанской ведьмы.
Тело солдата замерло на ковре.
– Так что тебе от меня нужно, Черноклювая? – спросил герцог, поднимаясь и отряхивая руки.
Как и гибель крошанки, увиденное Маноной было предупреждением. Держи рот на замке, иначе тебе несдобровать.
Но Манона не собиралась бездумно подчиняться герцогу. Она собиралась написать бабушке и рассказать обо всем, что творится в вотчине Перангтона. И об увиденном несколько минут назад, и о шабаше Желтоногих, добровольно согласившихся на опыты. С тех пор как они спустились в подземелье, Манона больше их не видела и ничего о них не слышала. Она знала: примчавшись сюда, верховная ведьма не пощадит и ее. Письмо – это крайняя мера. Прежде чем писать бабушке, Манона решила еще раз попытаться выяснить судьбу исчезнувшего шабаша.
– Я хочу знать, почему нас не допускают к шабашу Желтоногих, который участвует в ваших опытах. Эти ведьмы подчинены мне, и я имею право увидеться с ними.
– Опыты прошли успешно. Это все, о чем тебе нужно знать.
– Прикажите вашим солдатам немедленно пропустить меня и моих заместительниц к Желтоногим.
Вход в подземелье охраняли десятки солдат герцога. Им было приказано убивать всякого, кто попытается туда проникнуть. Ведьмы – не исключение.
– С какой стати, главнокомандующая, я должен выполнять твои приказы? Если уж на то пошло, ты моих не выполняешь.
– Мы нанимались, чтобы воевать в воздухе. Если вы и дальше станете проводить свои опыты, драконы останутся на земле. На них будет некому летать.
Они – не кто-нибудь, а воительницы. Железнозубые ведьмы – не рабыни для получения приплода. Никому не позволено проводить над ними опыты. За одно это бабушка прибьет герцога.
Герцог лишь пожал плечами:
– Кажется, я тебе говорил: мне нужны Черноклювые. Ты отказалась.
– Это что, наказание? – резко спросила Манона.
Как бы она ни относилась к Желтоногим, они тоже из породы Железнозубых, и потому их судьбой распоряжается она, а не какой-то там герцог.
– Наказание? – переспросил он. – Ни в коем случае. Но если ты снова ослушаешься моих приказов, наказание не заставит себя ждать.
Герцог вскинул голову. Его темные глаза блестели.
– Думаю, тебе известно, что у валгов тоже есть сословия. Высшее положение занимают принцы. Сильные, умные, находчивые принцы. Им ничего не стоит размазать человека по стенке. Но смертные им не интересны. Зато им не терпится проверить на прочность ведьм. Возможно, они явятся к вам в гости. Вот тогда посмотрим, кто уцелеет после этой дружеской беседы. Точнее, прополки. От слабых ведьм останется только мокрое место. Выбраковывать солдат нужно еще до начала войны. Из вас уцелеют только самые сильные.
Голова Маноны наполнилась звенящей тишиной. Ей угрожали. И кто? Какой-то смертный, чья жизнь – жалкий миг по сравнению с жизнью ведьм. Двуногая смертная скотина…
«Будь осторожнее! – произнес голос у нее в голове. – Не лезь на рожон. Действуй с умом».
Манона заставила себя кивнуть в знак согласия и задала новый вопрос:
– А как насчет других ваших… приготовлений? Что происходит в недрах гор, окружающих эту долину?
Герцог изучающе смотрел на нее. Ведьма не отводила глаз, выдерживая каждый клочок черноты в его взгляде. И вдруг ощутила: внутри герцога таилось нечто, не имевшее места в этом мире.
– Тебе, Черноклювая, лучше не знать о том, кого выводят в недрах этих гор и что там выковывают. Так спокойнее. И не вздумай посылать туда своих разведчиц. Им уже не видать дневного света… Считай, что тебя предупредили.
Этот смертный червяк даже не представлял, насколько искусны ее близняшки, ее Тени. У нее есть свои секреты, свои тайные преимущества, которыми однажды она воспользуется. Герцог отчасти прав: что бы ни происходило в недрах окрестных гор, это ее не касается, поскольку никак не связано ни с Желтоногими, ни с ее легионом вообще.
Однако на этом вопросы Маноны не кончились.
– Какое применение вы собираетесь найти теневому огню? – спросила она, кивком подбородка указав на мертвого солдата. – Сделаете его орудием пыток?
Чувствовалось, герцога злили ее вопросы.
– Еще не решил, – сухо произнес он. – Пока Кальтэна упражняется на отдельных людях. Быть может, позже она научится испепелять целые армии наших врагов.
Манона представила потоки пламени, которое не оставляет видимых ожогов, но уничтожает противников тысячами. Замечательное оружие, хотя и жутковатое.
– Так, значит, вражеские армии уже собираются? Вы обрушите на них теневой огонь?
Герцог снова вскинул голову. Как ни странно, тусклый свет лампы делал шрамы на его лице особенно заметными.
– Значит, твоя бабушка тебе ничего не рассказывала.
– О чем?
Герцог прошел к красному занавесу.
– Об оружии, которое она готовит для меня… и для вас.
– Какое еще оружие? – спросила Манона, отбрасывая всякую дипломатию.
Герцог лишь улыбнулся ей и исчез. Занавес качнулся, приоткрыв низкое, устланное мехами ложе. Там лежала Кальтэна, вытянув тонкие бледные руки. Ее невидящие глаза были открыты. Человеческая оболочка для неведомого оружия.
Итак, один вид оружия – это Кальтэна. Но герцог упомянул и о другом.
Так вот почему ее бабушка осталась в Белоклычьих горах вместе с двумя другими верховными ведьмами. Все три, позабыв былые распри, объединили свои знания, мудрость и жестокость, дабы создать оружие. Невиданное оружие, которое будет косить армии смертных, как траву…
Манона еще раз взглянула на безжизненное тело солдата и содрогнулась.
Каким бы ни было новое оружие, порожденное совместными усилиями троих верховных ведьм… смертным перед ним не устоять.
– Приказываю оповестить все шабаши. Все входы в наши казармы должны постоянно охраняться. Смена караульных – каждые три часа. И не реже. Нам не нужны усталые караульные, которые могут уснуть на посту и не заметить прокравшегося врага. Я уже отправила письмо нашей верховной ведьме.
Элида проснулась и сразу вспомнила, что находится в драконьем гнезде. Ей было тепло. Она неплохо отдохнула, но сейчас боялась даже дышать. Судя по времени, ночь еще продолжалась и до рассвета было далеко. Луна исчезла за тучами. В окружающей темноте Элида едва различала блеск белых волос и зловещий блеск железных зубов и ногтей. Боги милосердные!
Она собиралась вздремнуть всего часик, а проспала все четыре. Аброхас лежал неподвижно, прикрыв ее крылом.
После того странного и страшного дня, когда ее угораздило обратить на себя внимание Астерины и Маноны, каждый час бодрствования и сна был для Элиды сущим кошмаром. Даже теперь, когда прошло уже достаточно времени, она то и дело замирала, чувствуя у себя на горле железную руку страха. Хотя она и объявила свою кровь голубой, ведьмы не церемонились с нею. Но и Варнон тоже не проявлял нежной заботы о племяннице.
Она не собиралась ночевать в гнезде. Вечером она брела в свою каморку. На лестнице было темно и непривычно тихо. Эта тишина и насторожила Элиду. На подходе к двери ее каморки даже цепь перестала царапать пол. Не трещали редкие факелы. Не кружились пылинки. Подойдя к двери, Элида безошибочно почувствовала: внутри кто-то есть. Ее ждали.
Она миновала свою дверь и двинулась дальше. Она шла и шла, пока не очутилась в драконьем гнезде, залитом лунным светом. Сюда Варнон ни за что не сунется. Некоторые драконы спали, свернувшись клубочком, словно громадные кошки. Остальные устроились на насестах. Аброхас лежал на брюхе и не спал, будто заранее знал о ее приходе. Он смотрел на Элиду своими бездонными немигающими глазами. От него пахло съеденной падалью. Запах был тяжелым, но Элида заставила себя подойти еще ближе и сказала:
– Мне нужно где-то переночевать. Всего одну ночь.
Хвост Аброхаса слегка шевельнулся. Лязгнули железные шипы, ударив по полу. Он… вильнул хвостом. Совсем как пес. Сонный, но обрадованный ее приходом. Он не зарычал, не оскалил пасть и не показал свои страшные железные зубы, способные мгновенно перекусить ее пополам. Наверное, Элида бы предпочла быть съеденной драконом, нежели столкнуться с тем, кто поджидал ее в каморке.
Она прислонилась к стене, обхватила плечи, подтянула колени к груди. Вскоре у нее застучали зубы. Тогда она сжалась в совсем плотный комок. В гнезде было так холодно, что из ее ноздрей вылетали облачка пара.
Зашуршало сено. Это Аброхас передвинулся поближе к ней.
Элида напряглась всем телом. Если бы не увечная нога, она бы сейчас вскочила и убежала. Дракон простер к ней крыло, словно приглашая посидеть рядом с ним.
– Пожалуйста, не ешь меня, – прошептала она.
Аброхас фыркнул. Наверное, хотел сказать: «Мне бы тебя и на зубок не хватило».
Дрожа от нестерпимого холода, Элида встала. С каждым ее шагом дракон становился все больше. Но его крыло так и оставалось простертым, словно большая рука, которой он хотел погладить испуганную зверюшку Элиду.