– Лоркан что-то говорил, будто я состарюсь…
– Не обращай внимания на его болтовню. Иди спать.
– А ты?
Рован внимательно разглядывал входную дверь.
– Не удивлюсь, если Лоркану захочется отплатить тебе за твою шуточку. Он забывает и прощает еще тяжелее, чем ты. Особенно когда кто-то грозится отрезать ему «мужскую снасть».
– Я ему сказала, что это было бы большой ошибкой, – зловеще усмехнулась Аэлина. – А очень хотела сказать «маленькой».
– Тогда бы он тебя точно прибил, – засмеялся Рован.
Глава 37
В подземной тюрьме постоянно раздавались чьи-то крики.
Он это знал, потому что демон заставлял его туда спускаться и проходить мимо каждой камеры, включая и комнаты пыток.
Некоторые узники казались ему знакомыми, однако он не мог вспомнить их имен. И даже когда человек на троне приказал демону смотреть, как допрашивают узников, он и тогда не мог вспомнить их имен. Демону очень нравились допросы. Это продолжалось изо дня в день.
Король никогда не задавал узникам вопросов. Кто-то из них плакал, иные кричали. Находились и такие, кто молчал. В их молчании было что-то бунтарское. Вчера один узник – молодой, с приятным, знакомым лицом – узнал его и взмолился о милосердии. Узник клялся, что ничего не знает, и всхлипывал.
Но он ничем не мог помочь ни этому, ни другим узникам. Только смотрел на их страдания. Его ноздри ловили отвратительные запахи паленого мяса и крови. Демон наслаждался и видом страданий, и зловонием. Бывая здесь, демон с каждым днем становился все сильнее, вдыхая чужую боль.
Он добавлял их страдания к тем, что уже были его постоянными спутниками, и позволял демону гнать его в подземелье – в мир боли и отчаяния – день за днем. День за днем.
Глава 38
Аэлина больше не отваживалась спускаться в подземелья. Она не настолько безрассудна, как думает Рован. Прежде чем туда идти, нужно убедиться, что поблизости нет Лоркана и валгских демонов.
Вечером следующего дня они втроем не то обедали, не то ужинали на кухне, поглощая скудную еду, которую Эдион сумел разыскать в кладовке и кухонных шкафах. Неожиданно дверь второго этажа хлопнула. Все трое едва успели схватиться за оружие, но тревога оказалась напрасной. Это была всего-навсего лучезарно улыбающаяся Лисандра.
– Как это у тебя получается? – изумился Эдион, когда она протанцевала мимо.
– Ну и трапеза у вас, – не отвечая ему, поморщилась Лисандра.
Террасенская королева и костяк ее будущего двора угощались черствым хлебом, маринованными овощами, холодными яйцами, несколькими ломтиками сушеного мяса, фруктами и пирожными, оставшимися от завтрака.
– Неужели никто из вас не умеет готовить? – удивилась Лисандра.
Аэлина, таскавшая виноградины с тарелки Рована, фыркнула.
– Завтрак – это единственное, что нам по силам. А вот он, – палец Аэлины указал на Рована, – умеет лишь жарить мясо на костре.
Лисандра пристроилась на краешке скамьи рядом с Аэлиной. Сегодня куртизанка была в платье из голубого переливчатого шелка.
– Печально. – Она протянула руку к кусочку хлеба. – Очень печально видеть в таком замечательном обществе столь скромный стол.
– Угощайся, – сказал ей Эдион. – Чем богаты, тем и рады.
– Приветствую тебя, генерал, – улыбнулась Лисандра, посылая ему воздушный поцелуй. – Смотрю, ты уже совсем выздоровел.
Аэлина молча смотрела и слушала, пока зеленые глаза Лисандры не переместились на Рована.
– Нас тогда не успели познакомить. У ее королевского величества было спешное дело ко мне, – сказала она, хитро, по-кошачьи, поглядывая на Аэлину.
Рован сидел на другой скамейке, рядом с Эдионом.
– Тебе обязательно нужна церемония знакомства? – спросил он, склоняя голову набок.
Улыбка Лисандры стала еще лучезарнее.
– Мне нравятся твои длинные зубки, – кокетливо произнесла она.
Аэлина чуть не подавилась виноградиной. Такие зубки нравились не только Лисандре.
Рован наградил куртизанку улыбкой, от которой у Аэлины обычно холодело все внутри:
– Что, изучаешь их? Думаешь сделать себе такие же, когда будешь принимать мой облик… оборотень?
Рука Аэлины, державшая вилку, застыла на полпути ко рту.
– Чепуха, – поморщился Эдион.
Куртизанка сразу перестала улыбаться и побледнела.
Оборотень.
Боги милосердные! Разве могла магия огня, ветра и льда сравниться с магией оборотней? Оборотни-шпионы, оборотни-воры и оборотни-ассасины могли требовать любую плату за свои услуги. Их ненавидели и боялись все королевские дворы. За ними велась настоящая охота. Почти всех оборотней истребили даже раньше, чем адарланский король расправился с магией.
Лисандра взяла виноградину, повертела в руке, затем снова зыркнула на Рована:
– Не угадал. Я, быть может, просто наблюдаю за тобой, чтобы знать, куда вонзить мои собственные зубки, когда магия вернется.
Рован засмеялся.
Это многое объясняло. «Мы с тобой – всего лишь звери, временно принявшие облик людей».
– Никто не знает об этом. – Лисандра повернулась к Аэлине. – Даже Аробинн.
Ее лицо стало суровым. В зеленых глазах читался вызов и вопрос.
Опять тайны. Как у Нехемии. Аэлина молчала.
– А ты откуда знаешь? – уже без кокетства спросила у Рована Лисандра.
Рован лишь пожал плечами. Аэлина почувствовала, что фэйцу известно не только это, но и эмоции, бурлящие в душе его королевы.
– Несколько веков назад мне доводилось встречаться с оборотнями. Твои запахи такие же, как у них.
Лисандра обнюхала себя.
– Вот оно что, – растерянно пробормотала Аэлина.
Лисандра вновь повернулась к ней:
– Скажи что-нибудь, не молчи.
– Погоди, дай мне разобраться, – взмахнула рукой Аэлина.
В чем тут разбираться? Когда-то у нее была прекрасная подруга, которую она любила и которая врала ей при каждом удобном случае. Лисандра и в подругах-то у нее оказалась совсем недавно. Прежде их годами связывала только ненависть. Аэлина и не догадывалась, что у Лисандры тоже есть тайны, которые она хранит от себя самой… Любовь и ненависть, встретившиеся где-то посередине. Горечь потерь сплавила их воедино.
– Сколько тебе было, когда ты узнала о своей способности? – спросил Эдион.
– Немного. Лет пять или шесть. Даже тогда я умела спрятаться от всех. У моей матери не было никаких магических способностей. Должно быть, дар передался мне от отца. Про него мать никогда не говорила и, кажется, даже не тосковала по нему.
«Дар». Каким интересным словом Лисандра это назвала.
– С твоей матерью что-то произошло? – спросил Рован.
– Не знаю, – пожала плечами Лисандра. – Мне было семь, когда мать меня избила и вышвырнула из дома. Мы и тогда жили в Рафтхоле. В то утро я впервые допустила ошибку и на глазах у матери превратилась в шипящую пятнистую кошку. Наверное, мать меня чем-то разозлила, вот я и решила ее напугать.
Эдион выругался сквозь зубы.
– Выходит, ты – настоящий оборотень.
– Это я знала еще раньше, до истории с кошкой. Я умела превращаться в любое существо. Но на магию уже тогда смотрели косо. Если обычные маги вызывали недоверие, оборотней просто боялись. В Адарлане особенно. Наверное, и в других местах тоже. Разве могло быть иначе? – Лисандра невесело рассмеялась. – Вот так я оказалась на улице. Мы жили очень бедно, и особой разницы я не почувствовала. Но я лишилась крыши над головой. Два дня я просидела на ступеньках крыльца, плача и умоляя пустить меня обратно. Мать пригрозила, что отдаст меня городской страже. Тогда я убежала. Больше я матери не видела. Через несколько месяцев наведалась ради любопытства. Ее там уже не было. Куда-то уехала, а куда – никто не знал.
– А ты не так проста, как я думал, – признался Эдион.
Значит, Лисандра говорила ей правду. А Нехемия, которую она боготворила, врала ей постоянно, скрывая жизненно важные сведения. Значит, Лисандра… Что ж, они квиты. Она ведь тоже не говорила Лисандре про свое королевское происхождение.
– Как же ты уцелела? – спросила Аэлина. – Семилетнего ребенка, живущего на улицах Рафтхола, редко ждут благоприятные перемены.
В глазах Лисандры что-то мелькнуло. Казалось, она ждала, что ее ударят или велят убираться.
– Меня выручали мои способности. Я видела, кто верховодит в ребячьих шайках, и принимала их облик. Иногда я превращалась в бродячую кошку, крысу или чайку. Я заметила, что детям с красивыми лицами подают гораздо чаще и охотнее. И я приняла облик маленького ангела. Откуда мне было знать, что в тот день с магией будет покончено? Вот я и осталась с таким лицом.
– Значит, это не твое настоящее лицо? И тело – не твое?
– Да. Самое ужасное – я и не помню, как выглядела на самом деле. Это беда каждого оборотня. Та забываешь, каким был изначально. Смутно помню, что красотой я не отличалась. Жила себе серенькой мышкой… Но я совсем забыла свой цвет глаз. Возможно, глаза у меня были вовсе не зелеными, а серыми или голубыми. Я не помню форму носа и подбородка. Тогда я находилась в теле ребенка. Какой бы я стала сейчас – тоже неизвестно.
– И через несколько лет Аробинн увидел тебя на улице в облике ангелочка и решил… пожалеть, – сказала Аэлина.
Лисандра кивнула, подцепив ногтем нитку, торчавшую из шва.
– Если магия вернется на континент, вы не испугаетесь оборотня?
Несмотря на игривый тон, вопрос был вполне серьезным. Даже очень серьезным.
Аэлина пожала плечами.
– Я бы завидовала оборотню, – честно призналась она. – Это же так здорово, когда можешь принять любой нужный облик… Оборотень – могущественный союзник. Да и дружба с оборотнем становится… значительно интересней.
Эдион думал об этом со своих позиций.
– Если вернется магия… оборотню на поле боя цены бы не было.
– А в кого тебе больше всего нравилось превращаться? – спросил Рован.
Лисандра снова улыбнулась. Улыбка получилась довольно хищной.
– Мне нравились звери с когтями и очень большими зубами.