Ассасин указал наверх:
– В спальне мы его нашли, где же еще? Тело перенесли вниз.
– Почему не оставили там, где оно лежало? Что я теперь буду осматривать? Пустую кровать?
– Это нам вместо благодарности? – не выдержал долговязый Крепыш. – Мы могли бы и не сообщать тебе.
«Нет, Крепыш, не могли. Вам ведь тоже нужно понять, не я ли порешила вашего хозяина».
Аэлина неспешно прошла к двери, но у порога остановилась.
– Если кто-то из них вздумает бежать, убивай не раздумывая, – сказала она Эдиону, ткнув пальцем в сторону Лисандры и Кариссы.
Аэлина не видела, но чувствовала, как ее брат улыбается во весь рот. И руки он держал так, чтобы мгновенно дотянуться до кинжалов.
Рован молча последовал за Аэлиной.
Спальня Аробинна представляла собой жуткое зрелище. Аэлине не понадобилось изображать ужас. Вся кровать была в крови. На паркете темнела подсыхающая кровавая лужа.
Аэлина пыталась представить, ка́к Лисандра расправилась с ним, и не могла. Почувствовав, что у нее начинают дрожать руки, она сжала кулаки. Трое ассасинов жадно следили за каждым ее движением. Нельзя давать им ни малейшего повода для подозрений.
– Как все случилось? – хрипло спросила она.
– Ему полоснули по горлу, а потом дали захлебнуться собственной кровью, – ответил Мюлен.
Аэлину замутило. По-настоящему. Похоже, Лисандру не устраивала быстрая смерть Аробинна. Ей хотелось, чтобы он помучился, захлебываясь собственной кровью.
– Тут… – У нее сжало горло. – Тут в крови… следы.
– Сапоги, – сказал стоящий рядом Тарн. – Большие. Явно мужские.
Он выразительно покосился на сапоги Аэлины, заметно уступавшие мужским. Затем не менее выразительно оглядел сапоги Рована, которые уже осматривал в гостиной. Разумеется, Шаол постарался, и оставленные им следы отводили всякое подозрение и от Рована, и от Эдиона.
– Замок цел, – сказала Аэлина, осматривая дверь. – А что с окном?
– Иди проверь, – бросил ей Тарн.
Чтобы добраться до окна, ей пришлось бы топать по крови Аробинна.
– Что, сложно ответить? – устало спросила Аэлина.
– Окно открывали, – буркнул Крепыш; Тарн сердито глянул на него. – Снаружи.
Аэлина вышла в холодный сумрак коридора. Рован следовал за ней, отставая на шаг. Пока никто не догадывался о его фэйском происхождении. И не догадается, если он не откроет рот и не покажет удлиненные клыки.
– Слуг опросили? – произнесла Аэлина.
– Опросили. А что толку? – пожал плечами Тарн. – Ночью такая гроза была. Гром грохотал не переставая. Прямо подарок для убийцы. Тут хоть стекла бей, никто бы не услышал.
Тарн опять вперился в нее. Ох, с каким бы удовольствием он убил бы ее на месте. А виновата она в гибели Аробинна или нет – для Тарна особого значения не имело.
– Слушай, может, хватит играть в гляделки? – огрызнулась Аэлина. – Чего ж ты не спросишь, где я была минувшей ночью?
– Мы и так знаем, где ты была, – ответил Крепыш. Рядом с Тарном он казался башней. Продолговатое лицо Крепыша всегда имело выражение тупой жестокости. – Наши глаза следили за тобой всю ночь. Сначала ты на крыше торчала, потом отправилась спать.
Все точно совпадало с ее замыслом.
– Ты мне это нарочно говоришь, чтобы я выследила эти ваши глазки и закрыла их навеки? – с язвительной улыбкой спросила она. – Дай мне только разгрести этот хаос, и я отправлюсь на охоту.
Мюлен шумно выдохнул и сердито поглядел на Крепыша, но ничего не сказал. Он всегда отличался немногословностью, что делало его идеальным исполнителем грязной работы.
– Не трогай наших людей, и мы не тронем твоих, – сказал ей Тарн.
– Я не вступаю в переговоры со всяким второсортным дерьмом, – процедила сквозь зубы Аэлина.
Наградив Тарна еще одной язвительной улыбкой, она повернулась и пошла к лестнице. На дверь своей комнаты она даже не взглянула. Рован двинулся следом, отставая на шаг.
Вернувшись в гостиную, Аэлина слегка кивнула Эдиону. Тот бдительно стерег обеих женщин, пряча под капюшоном свою волчью улыбку. Лисандра застыла, как изваяние.
– Можешь убираться, – бросила ей Аэлина.
Голова куртизанки дернулась, как у куклы.
– Что? – заорал Тарн.
– Пошевели мозгами, если они еще у тебя остались. Зачем этим жадным до денег шлюхам убивать основной источник их существования? Если уж на то пошло, у вас троих было куда больше причин расправиться с Аробинном.
Раньше, чем те успели разинуть рты, Карисса громко кашлянула.
– Чего тебе? – покосилась на нее Аэлина.
Лицо Кариссы оставалось бледным, но за это время хозяйка Лисандры более или менее сумела взять себя в руки.
– Если ты не возражаешь, сюда вскоре должен приехать главный управляющий Королевского казначейства, чтобы огласить завещание Аробинна. Аробинн… – Карисса поднесла к глазам платок, являя собой воплощенное горе. – Аробинн ранее говорил, что составил завещание, где все мы упомянуты. Мы с Лисандрой хотели бы дождаться оглашения.
– Вот оно что! – хищно улыбнулась Аэлина. – Кровь еще не успела высохнуть на постели Аробинна, а вы уже суетитесь по поводу вашей доли в наследстве. Даже не знаю, почему меня это удивляет. Какая алчность! И слезки все высохли. Видно, рано я вас исключила из числа подозреваемых.
Карисса снова побледнела. Лисандру затрясло.
– Умоляю тебя, Селена, – всхлипнула Лисандра. – Мы не… я бы никогда…
Снаружи донеслись удары дверного гонга.
– До чего же вовремя! – съехидничала Аэлина, засовывая руки в карманы.
Увидев забрызганную кровью Лисандру, главный управляющий едва не исторг из себя все, что съел на завтрак. Присутствие Аэлины несколько успокоило его. Карисса уселась в кресло рядом с Лисандрой. Управляющий расположился за письменным столом, поставленным между высоких окон. Тарн и его сообщники, словно грифы, кружили по гостиной. Аэлина застыла возле двери. Слева от нее стоял Эдион, справа – Рован.
Пока управляющий нудно и витиевато выражал свои соболезнования, Аэлина почувствовала на себе взгляд Рована. Он даже приблизился на шаг, словно хотел коснуться ее руки. Аэлина отодвинулась.
Рован продолжал смотреть на нее, равнодушный ко всему остальному. А чиновник казначейства сломал печать на толстом конверте и тщательно откашлялся. Вновь полился поток казенных соболезнований. Вероятно, говорить другим языком этот человек не умел. У Кариссы хватало наглости принимать их, будто она была вдовой Аробинна.
Затем началось длинное и такое же нудное перечисление всего, чем целиком или частично владел Аробинн. И наконец, была названа чудовищно огромная сумма денег, оставшаяся на его счетах в королевском казначействе. Карисса сидела с открытым ртом. Хвала богам, что оттуда не капали слюни вожделения. Бывшие прихвостни Аробинна нацепили маски безразличия.
– «Сим изъявляю свою волю, – продолжал читать управляющий. – В случае моей смерти все мое движимое и недвижимое имущество и все имеющиеся денежные накопления целиком переходят к моей наследнице Селене Сардотин».
Карисса завертелась в кресле, будто уж на сковородке.
– Что-что? – по-змеиному прошипела она.
– Чушь какая-то, – выпалил Эдион.
Аэлина смотрела на управляющего, приоткрыв рот:
– Повторите еще раз.
Управляющий посмотрел на нее и кисло улыбнулся. Чувствовалось, ему хотелось поскорее убраться отсюда.
– Что тут повторять? Все, что имел и чем владел покойный, завещано вам… Впрочем, госпожа Карисса тоже упомянута в завещании. Ей определена сумма, погашающая долги покойного. Извольте взглянуть, госпожа Карисса.
– Быть этого не может, – дрогнувшим голосом произнесла хозяйка борделя. – Он обещал включить меня в число наследников.
– И включил, – лениво проговорила Аэлина, подходя ближе и через плечо Кариссы бросая взгляд на лист, где была обозначена весьма скромная сумма. – Не будь такой алчной.
– А где копии? – встрепенулся Тарн. – Их вы проверили?
Он бросился к столу, чтобы своими глазами прочитать завещание. Управляющий вздрогнул, но не выпустил из рук пергамент, подписанный рукой Аробинна и имеющий законную силу.
– Утром мы сверились с копиями в нашем архиве. Все в точности совпадает. Завещание было составлено три месяца назад. В тот же день с него были сняты и заверены копии.
Аэлина тогда бегала по кручам Камбрианских гор.
Она подошла к столу:
– Насколько я понимаю, за вычетом небольшой суммы, причитающейся Кариссе, этот дом, другое имущество, все деньги и сама гильдия теперь целиком принадлежат мне?
Управляющий кивнул. Он уже собирал бумаги, торопясь уйти.
– Примите мои поздравления, госпожа Сардотин.
Аэлина с нарочитой медлительностью повернулась к Кариссе и Лисандре.
– Надеюсь, слух вас не подвел. – Аэлина вновь хищно улыбнулась. – А теперь поднимайте с кресел ваши поганые шлюшьи задницы и убирайтесь прочь из моего дома.
Управляющий поперхнулся.
Лисандра вскочила и бросилась к двери. Карисса осталась сидеть.
– Да как ты смеешь… – начала было хозяйка борделя.
– Считаю до пяти. – Аэлина растопырила пальцы левой руки. Правая потянулась к кинжалу. – Один… два… три… четыре…
Уразумев, что с Аэлиной шутки плохи, Карисса поспешила вслед за рыдающей Лисандрой. Управляющий тоже хотел удалиться, но Аэлина удержала его, схватив за рукав:
– Не торопитесь, господин управляющий. Вас здесь никто пальцем не тронет, а мне могут понадобиться ваши услуги.
Трое ассасинов еще не оправились от потрясения. Правда, оно уже начинало сменяться злостью, но злостью… осторожной. Чувствовалось, им страшно.
– А теперь поговорим о вас, – сказала Аэлина. – Есть прошлое, которое придется ворошить. Помнится, когда Аробинн избивал меня до полусмерти, вы втроем удерживали Саэма, не давая ему броситься мне на помощь. Потом, когда Аробинн принялся за Саэма, вы палец о палец не ударили, чтобы вмешаться. Не знаю, какую роль вы сыграли в гибели Саэма. Зато я никогда не забуду ваши голоса. Меня тогда заперли в моей комнате, а вы нарочно затеяли разговор, рассказывая подробности о доме Рюка Фаррана. И что, совесть вас не мучила? Вы ведь знали, как этот отъявленный мерзавец поступил с Саэмом. Знали, что та же участь ждет и меня. Но вы лишь распаляли во мне желание отомстить. Вы были уверены: я найду способ выбраться из комнаты. Вы исполняли приказ Аробинна? Или были рады добровольно ему услужить?