– Понимаю. – Магистр откашлялся. – Просто хотел поставить вас в известность, что если вы все же вернетесь на второй учебный год, я назначу вас командиром взвода новобранцев. Результаты вашей учебы в этом семестре меня впечатлили. – Лицо преподавателя озарилось улыбкой. – И это не потому, что я не ожидал от вас многого.
– Благодарю, сэр. – Щеки Раисы слегка порозовели. – Если я все же вернусь, для меня будет честью служить вам.
– Я понимаю, что для принцессы звание капрала – это понижение, просто хотел высказать, что я о вас думаю.
– Спасибо, сэр. А я хочу, чтобы вы знали: я никогда не забуду о проведенном в Оденском броде времени. Для меня как для принцессы было ценным подарком судьбы примерить на себя роль ученика.
Магистр Аскелл поднялся, и это означало, что Раисе пора было уходить.
– Надеюсь увидеть вас на кадетском балу, Морли. Если до того времени вы нас не покинете.
– Ах да! Конечно. На самом деле настолько далеко я не загадываю.
В последние несколько недель кадеты только и говорили, что о предстоящем бале. Его все ждали с нетерпением, и предвкушение помогало скорее расправиться с оставшимися нерешенными задачами.
– Осталось не так уж много времени, – улыбнулся магистр. – Ну а если все же решите покинуть Академию раньше, надеюсь, зайдете попрощаться?
– Обязательно, сэр. – Раиса прижала кулак к груди и вышла из кабинета.
«Проклятый кадетский бал, – думала принцесса, спускаясь по ступеням. – Нет, я ни за что туда не пойду».
Амон продолжал ухаживать за Аннамаей. Каждый свой выходной капрал Бирн наряжался в парадную форму и шел через мост к храмовой школе. Раиса рисовала в воображении, как он сидит перед красавицей-послушницей в саду с идеально ровной спиной. Хорошо хоть, не приходилось наблюдать за этим воочию. Однако на балу никуда от вида их пары было не деться.
Талия собиралась пойти с Пэрли. Хейли так и не вернулась. Раиса будет там лишней, как третье колесо в телеге. На феллских балах за танец с принцессой боролись, и ее бальная книжка была вся расписана.
Хотя дома у нее не было также и друзей. Настоящих. Которые своей чрезмерной заботой тебя в могилу могут свести.
– Не понимаю, почему ты не хочешь пригласить Хана? – недоумевала Талия, как будто светловолосый чародей был ее давним приятелем.
В последнее время Талия и Пэрли часто посещали «Черепаху и рыбу» по вечерам вторников и четвергов. Мик и Гаррет тоже периодически начали туда захаживать, так как после занятий Хан покупал всем ее приятелям выпивку, вынуждая таким образом задерживаться допоздна и Раису.
– Он же такой красивый и обходительный! А как он на тебя смотрит! Ты бы видела! Даже меня пробирает дрожь. – Талия вздохнула. – Ты знаешь, что на Тряпичном рынке за Кандальника Алистера девчонки сражались на ножах? Он не в моем вкусе, но если бы был…
– И не в моем тоже, – оборвала ее Раиса и поспешила добавить: – Точнее, он мне нравится… Но я знаю, что серьезные отношения построить с ним не получится.
Талия изогнула брови, как бы говоря: «Да что ты говоришь?»
– Слушай, Ребекка, я понимаю, что ты аристократка, но я же не заставляю тебя выходить за Кандальника замуж.
Кстати говоря, близилось шесть часов вечера – время занятий с обольстительным Ханом Алистером.
– Мне пора идти, – сказала Раиса.
– Передавай привет Кандальнику, – подмигнула Талия.
Хан ждал ее на втором этаже «Черепахи и рыбы». Если не брать в расчет первое занятие, юноша ни разу не опоздал. Он был способным учеником. Ученик и наставник взяли за правило ужинать вместе – до урока либо после, поскольку светловолосый чародей утверждал, что ему необходимо оттачивать навыки поведения за столом.
– Что, если я возьму правильную вилку, но запихаю в рот кусок мяса, как варвар? Или разом залью себе в глотку целую кружку эля? Все твои старания окажутся напрасными.
Хан был очень усердным учеником. Юноша всегда читал то, что задавала Раиса, и беспрекословно исполнял необходимые роли в практических импровизациях наставницы. За два последних месяца речь бывшего вора существенно улучшилась, хотя жаргонные словечки в ней проскальзывали до сих пор, потому что за них Раиса не взимала плату. За столом Хан вел себя практически безупречно. Когда следил за собой.
Правда, иногда юноша казался невероятно уставшим, зевал после ужина и даже пару раз задремал на занятии.
– Стоит ли тебе сейчас тратить время на изучение этикета? – спросила как-то Раиса, впервые заметив его истощенное состояние. – Как я уже говорила, ты и сам бы вскоре все освоил.
– Приношу свои извинения, – ответил тогда ученик. – Дело не в твоем обществе. Если ради кого я и хотел бы бодрствовать, так только ради тебя. Просто вчера я поздно уснул, вот и все.
Однако, казалось, Хан ложился поздно каждую ночь. Раиса предположила, что у него была подружка.
«Даже если так, то меня это не касается», – убеждала себя принцесса.
Было очевидно, что Хан умел вести себя с девушками, и он не раз оказывал ей знаки внимания. Часто во время занятий Раиса чувствовала на себе пристальный взгляд, подняв глаза на Хана, замечала, что он рассматривает ее так, будто она была замысловатой картиной известного мастера. Напористость юноши была соблазнительна.
Иногда ученик пододвигал стул к принцессе, когда они оба читали одну книгу. Юноша всегда соблюдал дистанцию в несколько сантиметров, словно интуитивно ощущал, где находилась Раиса.
Когда Хан сидел, уткнувшись в учебник Фолка, она ловила себя на том, что любуется линией челюсти чародея, покрытой светлой щетиной, шрамом, который едва не доходил до его правого глаза, и мускулистыми руками с выступающими венами.
Раиса подмечала абсолютно все. Зевая, юноша потягивался, как кот, и прикрывал рот ладонью. Волосы его переливались множеством оттенков – желтоватым, кремовым, красновато-золотым и серебристым. Когда Хану требовалось время на обдумывание ответа, он повторял вопрос. А еще часто косился на дверь, что, вероятно, было следствием жизни на Тряпичном рынке, и хватался за нож, когда был напуган. Также чародей часто запускал руку под рубашку, чтобы наполнять амулет силой.
Хан не был высокомерным или заносчивым, однако в нем чувствовалась уверенность. Он определенно знал, чего хотел и каким образом этого добиться. На пути у этого юноши лучше было не вставать. Вероятно, на Тряпичном рынке он выжил именно благодаря этим качествам.
Раиса не понимала, почему Хан Алистер настолько завладел ее вниманием, если она еще не оправилась после влюбленности в Амона Бирна. Может, пустоту на месте уничтоженной мечты требовалось заполнить новой?
«А может, разбитое сердце более уязвимо? – задавалась вопросом Раиса. – Или я просто ветреная? Насколько сильно во мне стремление ко всему недоступному? Но больше я не хочу переживать подобное!»
Однако принцесса ждала вторников и четвергов куда больше, чем она готова была признать.
Часто занятия длились дольше двух оговоренных часов. Сначала Раиса старалась соблюдать временные ограничения, но вскоре сдалась. Хану Алистеру всегда удавалось убедить ее задержаться.
В этот вечер, когда она пришла в «Черепаху и рыбу», бутерброды и сидр уже ждали на столе. А рядом лежала яркая музыкальная шкатулка, усыпанная самоцветами.
– Какая красивая! – Принцесса подняла крышку и окинула сложный механизм взглядом торговца.
Это была работа горцев. Вероятно, очень древняя. Озадаченная Раиса подняла глаза на Хана.
– Зачем ты принес ее?
– Это подарок, – смущенно ответил он. – Для тебя.
– Я не могу его принять. – Принцесса почувствовала, что к ее щекам прилила кровь.
Раиса протянула шкатулку обратно Хану, но юноша убрал руки за спину, и принцессе пришлось поставить подарок на стол.
– Покупая ее, я действовал из эгоистичных соображений, – заявил светловолосый чародей. – Хочу, чтобы ты научила меня танцевать.
Раиса удивленно посмотрела на юношу.
– Что? Зачем?
– Всегда есть вероятность, что меня могут пригласить на бал. Я хочу быть к этому готовым. – Его широко распахнутые голубые глаза смотрели на принцессу с абсолютно невинным выражением.
– Мы столько тем еще не рассмотрели, – сопротивлялась Раиса. – Должности при дворе, умение выбрать соответствующий ситуации наряд, правила охоты…
– Слыхал, на балах частенько решаются важные дела, – вздернул подбородок Хан. – Я знаю пляски горцев, но пришло время обучиться и городским танцам.
– Какие же именно движения тебя интересуют? – закатила глаза Раиса.
– Ну… Как это называется, когда ты обнимаешь партнера? – спросил Хан, заводя музыкальную шкатулку.
– Вальс.
«До добра это не доведет», вот как!» – подумала Раиса, когда заиграла мелодия.
Это была северная песня «Горный цветок». Принцессу захлестнула тоска по дому.
– Ах! – воскликнула она. – Я так люблю эту мелодию! Откуда ты взял эту шкатулку?
– Рядом с храмовой школой есть музыкальная лавка, – ответил Хан.
Юноша стоял напротив принцессы, вытянув руки вперед на уровне пояса.
Раиса спрятала ладони за спину.
– Сперва я покажу тебе шаги. Этот танец называется «Высокогорная поступь». – Она продемонстрировала движения. – А теперь ты.
Хан попытался повторить.
– Почти правильно. Давай покажу еще раз.
После нескольких попыток Раиса сама протянула прилежному ученику руки.
– А теперь давай попробуем вместе.
Она опустила правую руку юноши себе на левое бедро, а левую обхватила своей правой ладонью. Чародейскую силу Хан держал под контролем так, что она почти не ощущалась, однако легкое покалывание магии действовало на принцессу, как выдержанное вино из Брюнсваллоу.
– В сторону, в сторону, назад! Отлично. Вперед!
Они повторяли комбинацию снова и снова, заводя по мере надобности музыкальную шкатулку, в перерывах отпивая из бокалов сидр и откусывая бутерброды.
«Как хорошо, что мне нравится эта песня!» – подумала про себя Раиса.
Когда Хан освоил «Высокогорную поступь», они перешли к «Квадратному кругу», «Истинной любви» и «Розе в шипах». Последний танец нельзя было назвать простым, и, несмотря на то что у ученика был очевидный талант к танцам, ноги партнеров то и дело путались.