Кьеран ответил нежной улыбкой. А ведь когда-то он ей казался грубым, далеким… Они придвинулись ближе друг к другу – все трое, маленький уединенный круг среди огней и смеха, почти касаясь головами.
– А это правда сработает? – Марк с несчастным видом отряхнул от песка бархатный рукав Кьерана. – Неужели на свете есть место, где мы трое сможем быть вместе?
Кьеран достал из-под воротника ключ на цепочке: древний, почерневший от времени, тускло-серебряный.
– Хижина теперь наша. В этом месте нет ни королей, ни королев, ни фэйри, ни смертных. Только мы. Не все время, но нам хватит.
– Все время, сколько бы его ни было, лишь бы с вами, – сказала Кристина, и Кьеран наклонился, чтобы поцеловать ее.
Марк с улыбкой смотрел на них.
– Мы с Кристиной наверняка будем очень заняты, – сказал он. – Наши семьи в разных Институтах, и еще эта новая работа в Альянсе. А у тебя будет много дел в твоем королевстве. Время, проведенное вместе, будет на вес золота.
– Диего и Хайме хотят, чтобы Этернидад был теперь у меня, – Кристина похлопала по карману. – Так что тебе нужно только послать нам весточку, Кьеран, и мы тут же явимся.
– А вы привезете мне календарь с котятами – из тех, что так мне понравились? Хочу украсить хижину.
– Есть, между прочим, и другие календари: с выдрами, кроликами и щенками, – очень серьезно сказал Марк.
– Воистину ваш мир – страна чудес, – Кьеран поднял голову к звездам, словно на него только что снизошла благодать.
– Чистая правда, – сердце Кристины было так полно любви, что почти болело.
Когда Алек и Магнус вернулись на пляж, они его почти не узнали.
– Так ты это все запланировал? – Магнус оглядывался вокруг, открыв от удивления рот.
Он даже не догадывался – честно, не имел ни малейшего представления! – но так оно, по-видимому, и было. Столько ночей они лежали рядом в своей бруклинской квартире, под медленно вращающимся потолочным вентилятором, и шепотом обсуждали тот далекий день, когда дадут друг другу клятву – в золотом и синем. О, они оба знали, чего хотят.
Их друзья действовали очень быстро. Охотники нанесли свадебные руны, в знак того, что готовы стать свидетелями ритуала любви и верности. Нижнемирские повязали на левые запястья шелковые ленты темно-синего цвета, как положено гостям на бракосочетании магов. Как давно он не бывал на свадьбе кого-то из своих, думал Магнус. И уж точно не думал, что эта свадьба будет его.
Ряды факелов, пламя которых не шевелилось от ветра, освещали дорожки, ведущие через пляж к помосту у моря. Магнус вырос у моря и как-то сказал Алеку, что хотел бы свадьбу под шум волн. И сейчас его сердце с каждым ударом рассыпалось на тысячи счастливых осколков – Алек вспомнил!
– Я так рад, что ты сказал да. Ужасно было бы объяснять всем и каждому, что украшения нужно убрать. И я уже сказал детям, что у меня для тебя сюрприз.
Магнус, не сдержавшись, поцеловал его в щеку.
– Ты все еще удивляешь меня каждый день, Александр. Ты и твой чертов покер-фейс.
Алек расхохотался. Друзья махали им издалека, ветер доносил их приветственные вопли и возгласы. Руны искрились золотом в свете факелов, развевались темно-синие шелка.
Джейс в мундире, покрытом золотыми рунами, выступил вперед, подал руку Алеку.
– Сегодня я поверенный Алека Лайтвуда, – с гордостью сообщил он. – Это значит, я отдаю его тебе.
К Джейсу Магнус относился как и ко многим другим Сумеречным охотникам на протяжении долгих лет – к Фэрчайлдам, Эрондейлам, Карстерсам и прочим – с приязнью и легким бешенством. Но в такие мгновения, когда любовь Джейса к Алеку сияла чистым пламенем, он чувствовал только любовь и благодарность.
Алек принял протянутую руку, и они вдвоем двинулись вперед по тропе из света. Магнус хотел идти следом – у чародеев не бывает поверенных, провожающих новобрачного к алтарю, – но рядом с улыбкой возникла Катарина.
– Я сражалась с нашим общим другом-врагом за привилегию вести тебя под венец, – движением подбородка она указала на кипящего Рагнора. – И я победила. Давай, двигай. Ты же не думал, что мы позволим тебе идти к алтарю в гордом одиночестве? Вдруг у тебя душа уйдет в пятки, и ты решишь сбежать в последний момент?
Магнус фыркнул. Знакомые лица проплывали мимо: Майя и Бэт, Лили в венке из цветов набекрень, Хелен и Алина – вон они, свистят и хлопают в ладоши. У Хелен была и синяя лента на руке, и золотые руны, и у Марка тоже.
– Душа у меня в пятки не ушла, – поделился вполголоса Магнус. – Она сейчас явно где-то в другом месте.
– Ты уверен? Точно? – подмигнула ему Катарина.
Освещенная тропинка вывела их к помосту. Алек уже ждал там, Джейс – рядом с ним. Дальше, серебряно-синий, как магия Магнуса, до самого горизонта раскинулся океан. Самые близкие друзья окружили помост: Клэри с полными руками синих и желтых цветов; Изабель с Максом на руках смахивает слезы; Саймон сияет, рот до ушей; Мариза; рядом с ней Раф – торжественный, будто понимает, как важно все происходящее. Место священника в обычной церемонии занимала Джиа Пенхаллоу, в руках она держала Кодекс. На всех были шали или легкие плащи из шелка с золотыми рунами; шелковые флаги трепетали на ветру, и руны плясали на них: Любовь, Вера, Преданность, Семья.
Магнус посмотрел на Катарину.
– Уверен ли я? Абсолютно уверен.
Она сжала его руку и встала рядом с Джиа. Вокруг помоста образовалось второе кольцо: Блэкторны и друзья встали плотной шеренгой. Джулиан улыбался тихой улыбкой, Эмма лучилась счастьем. Магнус поднялся по ступенькам и встал напротив Алека.
Алек протянул руки, Магнус взял их, заглянул в синие глаза – точно того же оттенка, что его магия, – и на него снизошел великий покой, превыше всего, что он до сих пор чувствовал.
Никаких сомнений. Не нужно снова спрашивать себя, обыскивать темные закоулки души – он и так уже все их обыскал, тысячу раз, десять тысяч раз, за годы, что знал Алека. И не потому, что сомневался, а потому что никак не мог понять, почему не сомневается. Никогда в жизни он не знал такой спокойной уверенности. Он всегда жил счастливо, не ведая сомнений, переплавляя любопытство и странствия в поэзию, не зная удержу и наслаждаясь свободой. А потом встретил Алека.
И его потянуло к нему, необъяснимо, неожиданно. Он хотел видеть его улыбку, знать, что он счастлив. На его глазах Алек превратился из стеснительного мальчишки с кучей секретов в гордого мужчину, глядящего на мир открыто и без страха. Алек подарил ему веру – веру в то, что Магнус достаточно силен, чтобы сделать счастливым не только его одного, но целую семью. И в этом взаимном счастье Магнус не просто обрел новую свободу, но и купался в сиянии невообразимого блаженства.
Кто-то, возможно, назвал бы это божьим присутствием.
Благодатью.
Магнус же просто называл это Александром Гидеоном Лайтвудом.
– Начнем, – сказала Джиа.
Эмма даже на цыпочки привстала от волнения. Все заранее знали, что на пляже будет неожиданная свадьба – во всяком случае, для Магнуса неожиданная. Если Алек и нервничал, ему неплохо удавалось это скрывать. Никому даже в голову не пришло, что Магнус может сказать нет, но Эмма помнила, как тряслись у Алека руки, и теперь сердце ее пело и пузырилось счастьем, как шампанское, оттого что все получилось как надо.
Джейс помог Алеку надеть темно-синюю форменную куртку с золотыми рунами, а Катарина накинула кобальтово-золотой шелковый плащ на плечи Магнуса. Затем оба отступили, и воцарилось молчание. Заговорила Джиа:
– На протяжении долгих веков было не так уж много официально признанных союзов между Сумеречными охотниками и Нижнемирскими. Настала заря нового времени, а с ним придут и новые традиции. Сегодня Магнус Бейн и Алек Лайтвуд пришли сюда, чтобы соединить свои жизни и сердца, и все мы готовы засвидетельствовать и признать истинный союз двух душ, желающих хранить верность друг другу.
Она кашлянула. Джиа выглядела немного бледной, как и в Зале Соглашений, но уже не такой усталой. Радость и гордость были написаны на ее лице, когда она окинула взглядом собравшихся.
– Александр Гидеон Лайтвуд, обрел ли ты ныне того, кого почитает и любит душа твоя?
Тысячи лет на свадьбах Охотников задавали этот вопрос. Наступило благоговейное молчание: на глазах у всех шел священный обряд. Эмма невольно потянулась к руке Джулиана, и он привлек ее к себе. В том, как Магнус и Алек смотрели друг на друга, было что-то такое… Эмма почему-то думала, что они будут улыбаться, но оба были серьезны. Каждый глядел на возлюбленного так, будто тот сиял как полная луна, затмевая любую звезду на небе.
– Я обрел его, – сказал Алек. – И больше не отпущу.
– Магнус Бейн, – продолжала Джиа, и Эмма подумала, что лишь во второй раз в истории их племен этот вопрос адресуют чародею. – Ходил ли ты меж стражами и в городах земных? Обрел ли ныне того, кого почитает и любит душа твоя?
– Я обрел его, – ответил Магнус, не сводя глаз с Алека. – И больше не отпущу.
– Тогда настало время обменяться рунами.
В традиционной церемонии Охотники отмечали друг друга брачными рунами и произносили клятвы. Магнус руны носить не мог, они сожгли бы ему кожу. Эмма с удивлением увидела, как Джиа вложила что-то в руку Алеку. Сверкнуло золото.
Алек шагнул вперед – в руках у него оказалась золотая брошь в форме руны Законного брака.
– Стрелы любви – стрелы огненные; она – пламень сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее, – Алек шагнул к Магнусу, зазвучали слова нефилимского брачного обета. – Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень на руку твою, ибо крепка, как смерть, любовь. И так связаны мы – крепче пламени, крепче воды, крепче смерти самой[10].
Он приколол брошь над сердцем Магнуса, не сводя с него глаз.
Магнус положил на нее ладонь. Его взгляд был прикован к Алеку. Теперь настал его черед.
Алек засучил рукав, обнажил плечо, вложил стило в руку Магнуса и сомкнул на нем его пальцы, а свои – поверх. Так, соединенными руками, он начертал руну Законного брака на своей коже. Вторая, та, что на сердце, будет, видимо, начертана потом, наедине, как и полагается, подумала Эмма.