Джейс встал. Все вокруг наполнилось тихим звуком – это был дождь, серебряными нитями струившийся по окнам и крыше, ласкающий стекло. Они будто оказались в пещере по ту сторону водопада.
Джейс протянул руку и поднял Клэри с шелкового ложа. Ее сердце билось глухо и тяжело.
– Подарить мне меч – в этом вся ты, – сказал он.
– То, что будет защищать тебя, – прошептала она. – То, что всегда будет с тобой…
– Как и моя любовь к тебе, – так же тихо ответил он.
– Так ты прощаешь меня? – она судорожно вздохнула.
Он полез во внутренний карман своего испещренного рунами одеяния, вынул маленькую деревянную коробочку и протянул ей. Лицо его было непроницаемо. Она открыла.
Внутри оказались два простых кольца из адамаса, тихо замерцавшие белым и серебром в дождевом свете. На каждом была выгравирована надпись:
L’amor che move il sole e l’altre stelle.
Любовь, что движет солнце и светила.
– Сегодня вечером я собирался сделать тебе предложение еще раз. Я очень долго думал над ним и не хотел давить. Я решил довериться тому, что ты тогда сказала: что отказала мне только из-за видений. А прощать тут нечего.
Он вынул кольца из коробочки и положил на ладонь.
– Я всегда мог победить любых демонов, кроме своих собственных. С самой нашей первой встречи, Клэри, ты была клинком у меня в руке, даже когда я не носил оружия. Ты была моим мечом и щитом, защищая меня от уныния, от ненависти к себе, от чувства, что я недостаточно хорош – каждый миг.
Он сам надел кольцо и подал ей другое. Она кивнула – глаза блестели от слез – и протянула руку. Адамасовая ленточка скользнула на безымянный палец.
– Я хочу на тебе жениться, – сказал Джейс. – Хочешь ли ты за меня выйти?
– Да, – сквозь слезы проговорила она. – Это мне полагалось спрашивать тебя. Вот всегда ты первым добегаешь…
– Не всегда, – возразил он со своей неповторимой усмешкой и заключил ее в объятья.
Она слышала, как колотится в груди его сердце – так же бешено, как у нее.
– Мне нравится меч, – сказал он, проводя губами по ее волосам, по щеке. – Повесим его над камином. А потом отдадим детям.
– Детям? Я думала, одного вполне хватит…
– Шестерых, – твердо сказал он. – Может, восьмерых. Я все о Блэкторнах думаю. Люблю большие семьи.
– Надеюсь, ты и мини-вэн полюбишь.
– Понятия не имею, что это, – он поцеловал ее в шею. – Но если внутри будешь ты, полюблю.
Она захихикала, на сердце у нее вдруг стало легко. А ведь всего секунду назад она воображала беспросветный ужас жизни без Джейса! И вот тебе раз – обручены. Вместе, связаны. Прилепились друг к другу, как говорила Джиа.
– Поцелуй меня, – сказала Клэри. – Давай, давай, по-настоящему, поцелуй меня.
Его глаза потемнели – хорошей тьмой того самого, тлеющего изнутри, неторопливого взгляда, от которого ее до сих пор бросало в дрожь. Джейс привлек ее к себе, и знакомое ощущение тела, прильнувшего к телу, окатило ее с головы до пят. Она обвила ему руками шею, а он поднял ее с земли так же легко, как мог бы поднять меч.
Руки у него были удивительно нежные, а вот поцелуй – нет. Он запечатал ее рот своим, так что она даже ахнула от удивления: в нем был жар и отчаянная жажда. Джейс крепче прижал ее к себе, ладони заскользили по спине, пальцы запутались в тонких бретельках платья. Она запрокинула голову и жадно ответила на поцелуй.
Кажется, где-то очень далеко забили часы, и на мгновение она превратилась в шестнадцатилетнюю девочку на первом свидании. Как будто падаешь в бездну, и все вокруг вертится… Она схватила его за плечи, он тихо застонал ей в губы, обхватил руками скрипичный изгиб талии и округлую деку бедер. Она положила ему руки на грудь – могучие мышцы и нежная кожа…
– Нам лучше остановиться, – он отстранился и хрипло выдохнул. – А не то оранжерее несдобровать.
Она улыбнулась и скинула одну туфлю, потом другую.
– Я в целом не против, – сказала она. – А ты?
Он расхохотался, весь – счастье и восторг, и снова поднял ее в воздух, и целовал, и целовал ее. Вместе они рухнули на груду шелков, которые она расстелила здесь еще вчера. Джейс перекатился на спину, водрузил Клэри сверху, сияя улыбкой, а она запустила пальцы в волосы и осыпала его цветами.
– Ты научила меня, что для настоящей, полной любви нужно больше храбрости, чем когда идешь в бой без оружия, – сказал он. – Любить тебя, быть любимым тобой – это честь для меня, Клэри.
– А что я получу взамен? – усмехнулась она.
– Мое искрометное остроумие, – он взялся за ее молнию. – Мое пленительное общество. Мою несравненную внешность. И… – он вдруг очень серьезно посмотрел на нее, – мое сердце. На всю жизнь.
Она поцеловала его.
– А ты – мое.
И он заключил ее в объятия, а институтские часы начали отбивать колдовской час, и полночный цветок развернул бело-золотые лепестки – никем не замеченный.