Эмма почти заснула на спине Среброгривы. Далекая музыка пробудила ее, а затем человеческий плач. Она заморгала, спохватилась, надвинула капюшон обратно.
Впереди показался перекресток – первый за всю ночь. Над дорогой висел густой туман, застилая обзор. Там, где встречались дороги, стояли купы высоких деревьев: пустые клетки свисали с ветвей, покачиваясь в безветрии. Эмма поежилась: клетки были достаточно велики, чтобы вместить человека.
Она украдкой глянула на Джулиана. Тот сидел очень прямо на своем Вдоводеле, спрятав темные волосы под капюшоном Фергусова плаща: виднелся только полумесяц щеки, словно луна наверху.
– Музыка, – тихо сказал он, подъезжая ближе к ней. – Не иначе как впереди праздник.
Так и было. Они проехали перекресток, и туман немедленно расступился. Музыка стала громче: скрипки, волынки и еще что-то сладкое, певучее, вроде флейты – этот инструмент Эмма не опознала. К северу от дороги в поле высился громадный павильон, струившийся шелками и увешанный знаменами с изображением разбитой короны – эмблемой Неблагого Короля.
Вокруг неистово плясали – большинство голышом или в каких-то прозрачных лохмотьях. Не то, чтобы даже плясали – скорее извивались вместе, смеясь и плескаясь в водоеме, окаймленном серебристыми скалами. Белая дымка поднималась с воды, скрывая – но отнюдь не прикрывая – полунагую толпу.
Эмма покраснела (в основном, потому что рядом был Джулиан) и отвела глаза. Одинаковые девушки – ну, должны же они быть сестрами! – захихикали, играя с лентами у себя на шее.
– Принц Обан устроил пир, – сказала одна. – Больше некому.
Вторая завистливо поглядела на празднество.
– Вот бы пойти, – вздохнула она. – Но Королева не разрешит.
Эмма с любопытством смотрела на праздник. Марк, кажется, рассказывал об эльфийских пирах, больше похожих на оргии, но не все так просто. Для фэйри это способ призвать и приручить дикую, сырую магию: под всем этим весельем ходят потоки могучей силы, едва сдерживаемой энергии. И многие из смеющихся лиц там, в поле, вдруг показались ей искаженными страданием.
– Шевелись! – голос Джулиана вырвал ее из задумчивости. – Впереди башня Неблагого Двора.
Эмма посмотрела туда, и на мгновение голова у нее закружилась от яркой картинки: роспись на стене спальни Джулиана… замок в окружении терний. А впереди, среди холмов и теней высилась темно-серая башня. Видно было только ее верхушку: вокруг, блестя шипами даже на таком расстоянии, рос колючий терновник.
– Ну, вот и все, – голос Хелен прозвучал как-то тускло и плоско. – Они ушли.
Хелен устало опустилась на стул во главе библиотечного стола. Алина нахмурилась и приложила ей ладонь к спине.
Дрю тщетно пыталась перехватить взгляд Хайме, но он на нее не смотрел. Он затягивал лямки рюкзака, с любопытством поглядывая на Кита и Тая.
– Ты не можешь вот так уйти, – с некоторым отчаянием начала она. – Ты так устал…
– Я в полном порядке.
Он снова на нее не взглянул. Дрю чувствовала себя хуже некуда. Она никогда не собиралась специально ему врать. Она просто… ну, не стала упоминать свой возраст, чтобы он не решил, что она – просто глупый ребенок, с которым не стоит иметь дела. А потом еще и Марк на него за это наорал…
– Дрю, между прочим, права, – Хелен улыбнулась, хотя и с трудом. – Давай мы, по крайней мере, накормим тебя ужином.
Хайме замялся и принялся нерешительно крутить на пальце ремень рюкзака. Мимо пробирались Кит и Тай, и Тай как раз говорил Киту что-то насчет крыши – надо бы, мол, туда залезть. Кит мельком помахал Хайме, и оба улизнули из библиотеки. Обратно в свой, отдельный мир, куда никому больше нет ходу, подумала Дрю. Ей уж точно нет – Тай никому не позволит занять место Ливви.
Дрю этого и не хотела, просто так здорово было бы дружить с собственным братом. «Как Хелен просто хочет подружиться с тобой», – заметил противный голосок где-то у нее в голове. Она высокомерно его проигнорировала.
– Алина очень хорошо готовит, – вместо этого сказала она.
Алина закатила глаза, но Дрю проигнорировала и ее.
Хайме был совсем худой – даже более худой, чем когда они в последний раз виделись в Лондоне. И, наверное, голодный. Может, если удастся заставить Хайме остаться, она могла бы как-то объяснить…
Раздался звук, похожий на тихий взрыв. Дрю взвизгнула. С потолка упал конверт и приземлился прямо на стол, оставив в воздухе завиток дыма.
– Это тебе, милая, – Хелен протянула письмо Алине: – «Алине Пенхаллоу, главе Института».
Алина нахмурилась, но конверт вскрыла.
Ее лицо окаменело. Она медленно прочла вслух:
Алине Пенхаллоу
По итогам последнего заседания Совета, состоявшегося в Аликанте, принято решение о введении принудительной регистрации всех обитателей Нижнего Мира. Главы Институтов и Конклавов, на вас возлагается ответственность за регистрацию всех жителей Нижнего Мира в подотчетном вам регионе и выдачу им личных идентификационных номеров. Вы получите официальную печать для регистрации и чернила, видимые только в магическом свете.
Всем жителям Нижнего Мира отныне предписано постоянно иметь при себе документ о регистрации и предъявлять его по первому требованию. Сведения о регистрации передаются непосредственно в офис Инквизитора. Неподчинение этому предписанию влечет за собой лишение привилегий или вызов в Аликанте. Sed lex, dura lex. Закон суров, но это закон. В нынешние трудные времена наши приоритеты – безопасность и ответственность. Спасибо за понимание.
Гораций Диарборн
NB: В свете новой политики безопасности сообщаем главам Институтов, что предатели Диего Розалес, Дивья Джоши и Райан Мадуабучи ожидают приговора в помещениях Гарда за помощь в организации побега жителя Нижнего Мира, которого разыскивают силы закона. Как только Меч Смерти будет перекован, их отдадут под суд.
Что-то грохнуло – это Хайме уронил рюкзак. Друзилла бросилась его поднимать, но он ее опередил.
– Диарборн – сволочь! – процедил он сквозь побелевшие губы. – Мой брат – не предатель! Он патологически честный, добрый…
Хайме обвел взглядом потрясенные лица.
– Хотя какая разница? – прошептал он. – Все равно никто из вас его не знает.
– Хайме… – Хелен начала вставать, но он уже пулей вылетел из библиотеки.
Секундой позже за ним выбежала Дрю.
Хайме бегал быстро, но не знал ни самого дома, ни того, что парадная дверь открывается туго. Он как раз рвал ее за ручку, когда подоспела Дрю.
– Хайме! – взмолилась она.
– Остановись! – он предостерегающе поднял руку. – Этой мой брат, Друзилла, ты должна понимать такие вещи. Я ухожу.
– Я понимаю, но, пожалуйста, будь осторожен, – она что-то протянула ему. – Возьми свой кинжал. Тебе он сейчас нужнее, чем мне.
Он изумленно посмотрел на нее. Хайме подарил ей кинжал еще тогда – оставил, уходя, в ее комнате в Лондонском Институте. Хороший охотничий нож в золотых ножнах, украшенных розами.
Он мягко взял ее руку, сжал в своей, сомкнул пальцы на рукоятке кинжала.
– Он же твой. Это подарок.
– Это значит, что мы все еще друзья? – почти пропищала Дрю.
Печальная улыбка промелькнула и погасла на лице Хайме. Он снова потянул за ручку двери, и на этот раз она отворилась. Хайме проскользнул мимо Дрю наружу и растаял в темноте.
– Дрю! Все в порядке?
Она обернулась, яростно потерла глаза, которые немилосердно щипало. Реветь при Хелен она не собиралась… потому что ее сестра Хелен, разумеется, там была – стояла на нижней ступеньке парадной лестницы, грустно глядя на нее.
– Можешь обо мне не беспокоиться, – голос у Дрю ощутимо дрожал. – Думаешь, это глупо… но он был моим первым настоящим другом!
– И вовсе я не думаю, что это глупо, – Хелен стремительно подошла к ней.
У Дрю так саднило горло, что она едва смогла выдавить:
– Такое чувство, что меня все бросают, один за другим…
Сейчас, совсем рядом, Хелен была еще тоньше и прекраснее, и от нее пахло апельсиновым цветом. В первый раз за очень долгое время не далекая, не отстраненная, как звезда в космосе: она была здесь, опечаленная, обеспокоенная – и совсем настоящая. У нее даже пятно от чернил на рукаве оказалось!
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – продолжала Хелен. – Я так скучала по тебе там, на острове Врангеля, что едва могла дышать. Мне все время не хватало воздуха. Я все думала и думала – обо всем, что упускаю, и как ты взрослеешь без меня, и все эти мелочи… и когда я увидела тебя снова в Зале Соглашений, я подумала…
Дрю обхватила себя руками.
– …какая ты стала красавица. Ты так похожа на маму! – Хелен хлюпнула носом. – Я раньше всегда смотрела, как она одевается к выходу: такая элегантная, у нее был такой стиль… А я всего-то и могу придумать надеть, что рубашку да джинсы.
Дрю изумленно уставилась на нее.
– И я собираюсь остаться, – с силой проговорила Хелен. – Я больше никогда тебя не брошу.
Она протянула руки, остановилась… Дрю кивнула – совсем крошечное такое движение, подбородком вниз. И тогда Хелен обвила ее руками и крепко сжала.
И Дрю уткнулась в сестру лбом и наконец-то разрешила себе вспомнить, как Хелен хватала ее на руки еще совсем малышкой и кружила, а Дрю хохотала; и как заплетала ей ленточки в косы, и находила потерянные башмачки, которые бросаешь на пляже, а потом никак не можешь отыскать… Сейчас они как-то по другому сочетались в пространстве, успела подумать Дрю, сама обнимая Хелен… обе стали иного роста и иной… формы – совсем другие люди, не те, что были когда-то.
Но даже такие разные, они все равно сочетались – как сестры.
На портал это было совсем не похоже: ничто не тащило их вперед, не кружило с бешеной скоростью как торнадо. Только что Кристина стояла в библиотеке Института, а в следующий миг оказалась посреди зеленого поля, с Марком по одну сторону и Кьераном по другую, а вокруг звучала музыка.
Юноши убрали руки с ее плеч. Кристина сунула артефакт в рюкзак, закинула его обратно на спину, крепко затянув шнуры, а ее спутники изумленно озирались.