Он указал на окно в северной стене. За стеклом внезапно появилась совсем другая картина… – но в окне на самом деле не было никакого стекла. Казалось, что ткань мира разорвали, и в образовавшуюся дыру Эмма увидела пустыню, по которой ветер гонял тучи песка, и небо, истерзанное вспышками молний. Песок был в крови, а на фоне неестественно яркого горизонта изломанные деревья стояли, как гигантские пугала.
– Это не наш мир, – пробормотал Джулиан. – Какое-то другое измерение… вроде Эдома, но Эдом давно уничтожен.
Эмма не могла отвести глаз от картины. Человеческие тела, наполовину занесенные песком… кости белеют…
– Джулиан, я вижу тела…
Король снова взмахнул рукой, и портал потемнел.
– И уподобится Идрис Туле́ – такому, каким он стал теперь.
Туле́? Какое знакомое слово… Эмма нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Ты полагаешь, что сможешь убедить Королеву подвергнуть ее дитя опасности – и все это ради власти? – спросила Аннабель. – Не все вокруг похожи на тебя.
– Королева похожа, – возразил Король. – Я знаю это, потому что Пепел будет не первым.
Он улыбнулся костяной половиной лица.
– Аннабель Блэкторн, ты играла со мной только потому, что я позволял. У тебя нет здесь никакой власти.
Она ахнула.
– Я знаю твое имя! Малкольм открыл мне его. Я могу тебя заставить…
– Ты умрешь в тот же миг, как мое имя слетит с твоих губ. А следующим умрет Пепел. Но поскольку кровопролития я не хочу, я дам тебе одну ночь на размышление. Отдай мне настоящую Черную книгу, и можешь остаться здесь вместе с Пеплом и быть дальше его хранительницей. В противном случае я объединю мои силы с Королевой и изгоню тебя прочь из моих земель, и ты больше никогда не увидишь Пепла.
Пепел вырвался из ее рук.
– А что, если я скажу нет? Если я не согласен?
Король обратил на мальчика багровый взгляд.
– Ты – идеальный кандидат для Темных искусств, – сказал он. – Но неужели ты правда думаешь, что я стану беречь ублюдка Себастьяна Моргенштерна?
Себастьян Моргенштерн. Имя ударило Аннабель как тараном. Но как такое…
– Нет! – вскрикнула Аннабель. – Не трогай его!
– Стража! – рыцари синхронно повернули головы. – Уведите женщину и мальчика. На сегодня с ними все.
Джулиан вскочил.
– Мы идем за ними…
– Нельзя, – прошипела Эмма. – Зелье уже теряет силу – гляди. Красный свет почти погас.
Джулиан опустил глаза: багряное сияние у него на груди из огня превратилось в угли.
Стража сомкнулась вокруг Аннабель и Пепла и повела их на выход. Эмма крепко поймала Джулиана за руку, и они вместе осторожно вылезли из-за камней.
Конвой уже выходил в коридор через арку. На мгновение Эмма и Джулиан оказались прямо посреди залы, на виду у Короля.
Он смотрел вперед неподвижным взором. На нетронутой стороне его лица Эмма увидела проблеск Кьерана… – разрубленного пополам, измученного, нечеловеческого.
Рука Джулиана напряглась. Каждый нерв Эммы вопил, что Король их видит, что он сейчас кликнет стражу, что они оба умрут, не успев даже вынуть клинки из ножен…
Она сказала себе, что хотя бы попытается воткнуть кинжал в сердце Короля, прежде чем окончит свои дни.
Джулиан потянул ее прочь. В свободной руке у него уже была карта. Он глазами показал на арку, в которой уже исчезли Аннабель и Пепел.
Времени больше не было. Они бегом выскочили в коридор.
Драться смысла не имело: минимум по три фэйри держали Марка с каждой стороны, и хватка их была крепка. Его волоком протащили мимо празднующих; в голове до сих пор было мутно после зелья. Кругом плавали какие-то тени, танцоры вертелись, расплываясь и уменьшаясь, как в калейдоскопе. Король котов таращился на него светящимися желтыми глазами. Лошади пятились от рассыпающего искры костра…
Кьерана он не видел: тот был где-то позади… зато слышал, как солдаты кричат на него, их голоса были едва слышны сквозь хохот и гром музыки. Кьеран… Кристина… В груди у него завязался ледяной узел страха за них обоих – но тут его поволокли через грязную лужу и вверх по деревянным ступеням.
Тяжелый край бархатной портьеры отвесил ему пощечину. Марк сплюнул, стража довольно расхохоталась. Чьи-то руки расстегнули пояс с оружием у него на талии. Он попытался сопротивляться, но его бросили на пол.
– На колени, полукровка, – рявкнул солдат.
Его отпустили, и Марк стоял на коленях, раздираемый яростью. Двое фэйри стояли сзади, нацелив копья ему в шею. В нескольких футах сбоку точно в такой же позе застыл Кьеран – только у него еще и кровь шла из лопнувшей губы.
Они были в павильоне принца Обана. Стены были задрапированы тяжелым бархатом, пол устлан драгоценными коврами, затоптанными и выпачканными бесчисленными сапогами. На деревянных столах десятки пустых и полупустых винных бутылок; некоторые упали и разлились, насыщая воздух запахом алкоголя.
– Так-так, – протянул некий голос.
Перед ними раскинулся алый бархатный диван, а на нем – праздного вида молодой человек. Пурпурно-черные вперемешку волосы вились вокруг острых ушей, а мерцающие серебряные глаза окружала размазанная черная подводка. На юноше были дублет из серебряного шелка и такие же хосы, а из манжет потоками извергалось белое кружево.
– Братец Кьеран, как мило, что ты зашел, – серебряный взгляд стрельнул в сторону Марка, – …вместе с еще каким-то парнем.
Он презрительно махнул рукой в его сторону и посмотрел на Мануэля.
– Отличная работа.
– Я же тебе говорил, что они здесь, – усмехнулся тот. – Я видел их на празднике.
– Признаю, мне даже в голову не приходило, что им хватит глупости вновь сунуться в Неблагие земли, – сказал Обан. – Очко в твою пользу, Виллалобос.
– И какой подарок получился! – Мануэль, усмехаясь, встал между копьеносцами и сложил руки на груди. – Твой отец будет доволен.
– Отец? – Обан выбил легкую дробь на подлокотнике дивана. – Ты думаешь, я отдам Кьерана отцу? Да он его просто убьет. Какая скука.
Марк метнул в Кьерана внимательный взгляд. Принц стоял на коленях и, судя по всему, ничуть не боялся Обана… правда если бы и боялся, об этом все равно никто не узнал.
– Такой подарок – не просто подарок, – продолжал Мануэль. – Это очень хороший аргумент. Твой отец думает, что ты слаб, принц, – разумеется, ошибочно. Если ты приведешь ему Кьерана вместе с этим полукровкой-Охотником, он поймет, что с тобой уже пора считаться.
Тут он понизил голос.
– Мы даже сможем убедить его убить пленников и продолжить воплощать наш план в жизнь.
Пленников? Каких пленников? Марк весь напрягся. Джулиана и Эмму? Нет, это невозможно – они же едут с Благой кавалькадой…
Ну, хотя бы Кристина в безопасности… Исчезла, один Ангел ведает, куда. Марк еще раз искоса глянул на Кьерана: у него тоже паника? Он тоже боится за Кристину? Ведь должен бы, учитывая, как они целовались…
Обан протянул руку и стал шарить среди бутылок на придиванном столике, ища хоть какую-нибудь не совсем пустую.
– Отец меня не уважает, это правда, – сказал он. – Думает, что братья более достойны трона, чем я. Хотя на самом деле это не так.
– Уверен, они тоже самое о тебе думают, – пробормотал сквозь зубы Марк.
Обан наконец нашарил искомое и поднял сосуд к свету, щурясь на полдюйма янтарной жидкости внутри.
– Правильный пленник может заставить его передумать… но есть шанс, что этого окажется недостаточно.
– Ты хочешь вырасти в глазах отца или нет? – в лоб осведомился Мануэль.
– Конечно, – Обан глотнул из бутылки. – В известных пределах.
Мануэль только что глаза не закатил.
– Тогда докажи ему, что тебя нужно воспринимать серьезно. В первый твой приход он даже слушать тебя не пожелал!
– Чертов старый идиот! – пробормотал Обан и отшвырнул бутылку.
Та обо что-то разбилась.
– Если ты приведешь ему этих двоих, он станет тебя слушать. Я пойду с тобой, скажу, что мы выследили их вместе, и как полномочный представитель Когорты дам ясно понять, что наш контакт при Неблагом Дворе – ты, и мы намерены работать только через тебя. Так ты сразу покажешься важнее.
– Значит, покажусь? – переспросил Обан.
Кьеран очень неэлегантно фыркнул.
– Я заставлю его осознать, как ты на самом деле важен, – ничтоже сумняшеся вывернулся Мануэль. – Отец поймет, сколько пользы можно извлечь из сотрудничества с тобой. Эти заложники – ключ к открытию беспрецедентных переговоров между нефилимами и Неблагим Двором. Когда каждый нефилим увидит, что вы сумели встретиться и установить взаимовыгодный мир, всем сразу станет ясно: ты и Гораций Диарборн – величайшие вожди в истории наших племен, способные заключить альянс, который оказался не по зубам нашим пращурам.
– Чего? – не сдержался Марк. – Да что ты несешь?
– А разве новой войной мы так не рискуем? – Обан нашел еще одну не совсем пустую бутылку. – Война была бы реально скверной идеей.
– Да не будет никакой войны, – устало, но все еще терпеливо сказал Мануэль. – Я же тебе уже говорил. О войне речь вообще не идет, – он бросил взгляд на пленников. – И, думается мне, Король хочет смерти Кьерана больше, чем ты думаешь.
– Потому что люди его любят, – капризным тоном сказал Обан. – Они хотят его сделать Королем. Потому что он добрый.
– Доброта для короля – не достоинство, – продолжал увещевать Мануэль. – И ваш народ в этом убедится, когда Король повесит Кьерана на стене над башенными садами.
Марк дернулся назад и чуть не насадил себя на копье.
– Ах, ты…
– Доброта – может, и нет. Зато милосердие – определенно да, – вмешался Кьеран. – Ты не обязан этого делать, Обан. Мануэль не стоит твоих усилий, а его план – сплошная ложь.
– Ты утомительно предсказуем, младший сын, – вздохнул Обан.
Он уронил бутылку, и алая жидкость побежала из горлышка на пол, как кровь.
– Я хочу трон, и я получу трон, а Мануэль поможет мне его добыть. Остальное меня не волнует. Это все, что важно, – улыбка тронула уголки его губ. – В отличие от тебя, я гоняюсь не за любовью и призраками, а только за тем, что реально.