– Где Джиа?
Гораций взял чайник и принялся разливать чай. Каждое его движение было выверенным и плавным.
– По решению Совета Консул под домашним арестом. Ее отношения с фэйри подвергаются самому тщательному изучению.
Не сюрприз, но все равно удар.
– Дайте я угадаю… Ее будут судить, как только перекуют Меч Смерти.
Гораций энергично кивнул.
– Совершенно верно, совершенно верно! Прискорбная ситуация, – он поставил чайник. – То же самое может случиться и с вами… если только вы не заключите со мной договор.
– Какой же?
Он протянул ей чашку; Диана машинально взяла ее.
– В ближайшем будущем нам предстоит провести весьма трудное заседание: Конклаву придется понять, что отныне решения ему придется принимать без участия Консула. Смена власти – это всегда непросто, вы согласны?
Диана смотрела на него.
– Позвольте мне быть откровенным, – Гораций говорил весело и непринужденно, но в его глазах никакого веселья не было. – Примите мою сторону на следующем заседании Совета. У вас есть влияние. Лос-Анджелесский Институт, Нью-Йоркский Институт – многие прислушаются к вам. Если на заседании вы поддержите мою кандидатуру как достойную замену Пенхаллоу, они сделают то же самое.
– Вы правы, люди слушают меня – потому что я не торгую своими принципами. Они знают, если я что-то говорю – я в это верю. Так вот, я никогда не поверю, что из вас получится хороший Консул.
– Да неужели? – показное дружелюбие исчезло с его лица. – Диана Рейберн, вы действительно думаете, что меня интересуют ваши принципы? Нет, вы встанете на мою сторону, иначе я открою Конклаву вашу тайну.
У нее перехватило горло.
– Какую тайну?
Гораций встал. Выглядел он грозным.
– Что бы вы там ни говорили о принципах, но у вас есть грязная тайна. Все эти годы вы отказывались занять пост главы Лос-Анджелесского Института – и позволили безумцу руководить им! – потому что на вас тень, и я знаю, какая. Диана Рейберн, вы прибегли к незаконному вмешательству обычной медицины в Бангкоке.
Диана лишилась дара речи. Откуда он узнал? Конклав считал предателем любого Сумеречного охотника, допустившего, чтобы обычный врач видел его кровь, узнал тайны его биологии. И неважно, что Катарина скрыла все ее, мягко говоря, необычные результаты анализов. Горацию это не помешает.
– Позвольте сказать еще одно, – продолжал Гораций. – Если вы не сделаете, как я хочу, я использую эту информацию. Вас разлучат с вашими любимыми Блэкторнами и, возможно, бросят в тюрьму вместе с остальными предателями.
– Чего же вы хотите? – глухо спросила Диана.
– Я хочу, чтобы на следующем же заседании Совета вы поддержали меня и объявили, что Джиа некомпетентна и скомпрометирована. Следующим Консулом должен стать я. Вам все ясно?
Диана словно смотрела на себя с другой стороны телескопа: крошечная бессильная фигурка, над которой навис Инквизитор.
– Мне все ясно.
– Вы согласны поддержать действия Когорты?
– Да.
Диана встала. Ее одежда была грязной и рваной. Несмотря на то, что она сдалась добровольно, Когорта с ней не церемонилась.
Гораций открыл рот – наверное, хотел позвать стражу и приказать, чтобы ее увели. Но не успел. Двигаясь гораздо быстрее, чем она сама полагала возможным, Диана выхватила у него из-за пояса меч и нанесла удар.
Гораций завопил, попятился, упал на колени. Его одежду залило кровью, рука повисла под странным углом.
Стража хлынула в комнату, но Диана уже была у окна, распахнула его и выскочила на крышу, цепляясь за черепицу, чтобы не упасть.
Стражники высунулись в окно. Диана мчалась по крыше, ища пути к отступлению. На фоне луны промелькнула тень, на мгновение заслонив башни. Она услышала стук копыт и все поняла.
Стражники уже лезли из окна. Диана, не оборачиваясь, прыгнула вниз – в протянутые руки Гвина, который верхом на Орионе заложил вираж и подхватил ее. Она приземлилась довольно неуклюже, вцепилась в него руками. Могучие ладони надежно обхватили ее талию. Оглянувшись, она увидела бледные лица стражников, стоявших на крыше.
Беглецы растворились в ночи.
Дрю выключила телевизор посреди «Пчел-убийц», что само по себе было необычно: это был ее любимый «плохой фильм». Она даже купила когда-то на венецианском пляже пару золотых сережек в виде пчел, чтобы смотреть в них, как люди умирают от укусов.
Она слишком нервничала, чтобы сидеть тихо. Адреналин после визита в кофейню «101» до сих пор бурлил в крови. Это было так весело – ты с Таем и Китом одна команда, тебя приняли в игру, смех, приключения и все такое…
Она слезла с дивана и босиком отправилась в коридор. Она успела покрасить ногти на одной ноге кислотно-зеленым лаком, а потом ей стало лень. Вот было бы здорово найти Ливви и поваляться с ней на кровати, листая старые журналы из мира обычных людей и от души хохоча над тем, что там написано.
Вспоминать Ливви всегда было больно, хотя и по-разному: то это была тупая, ноющая боль, то она пронзала насквозь, словно тебя вдруг ткнули раскаленной иглой. Если бы Джулиан и Эмма были тут, с ними можно было бы об этом поговорить… или хоть с Марком. Проходя мимо парадной лестницы, она услышала доносившиеся из Святилища голоса. Хелен говорила спокойно и дружелюбно, Алина – резко и властно. Можно было бы пойти к любой из них, если бы они не были так заняты… Да нет! Дрю даже представить этого себе не могла.
Она снова вспомнила, как хихикала сегодня на заднем сиденье машины с Китом и Таем, а ветер из пустыни развевал ее волосы. Даже в центре Голливуда он все равно пах белым олеандром. Воспоминания будто порылись в ней черными пальцами и вытащили на поверхность желание что-нибудь наконец сделать – Дрю и не подозревала, что оно прячется там, внутри.
Она подошла к спальням близнецов: спальни Тая и Ливви всегда были напротив друг друга. Дверь в комнату Ливви была заперта – с тех самых пор, как они все вернулись из Идриса.
Не все.
Дрю положила руку на дверь, словно ожидая почувствовать биение сердца. Когда-то давно Ливви выкрасила дверь в красный цвет; отслаивающаяся краска была шершавой и холодной.
Будь они в ужастике, подумала Дрю, в этот самый момент Ливви вырвалась бы наружу – в полусгнившем виде, конечно – и схватила Дрю за горло мертвыми руками. Это ее совершенно не пугало. Возможно, именно за это она так любила ужастики – мертвые в них никогда не лежали спокойно, а живые только и делали, что неблагоразумно шлялись ночью по лесу. Горевать им было явно некогда.
Она оставила в покое дверь Ливви и подошла к комнате Тая. Постучала, но внутри играла музыка, и ответа она не расслышала. Дрю толкнула дверь и замерла на пороге.
Внутри играло радио: Шопен гремел во всю мочь, но Тая нигде не было. Зато было холодно, как на Северном полюсе – окна были распахнуты настежь. Дрю чуть не упала, пробираясь через комнату к самому большому окну и захлопывая его, потом оглянулась и снова оторопела: все книги Тая были раскиданы по полу, а не стояли аккуратными рядами, подобранные по теме и цвету. Кресло было разломано на куски, кучи одежды по всему полу, простыни и наволочки в пятнах уже засохшей крови.
Тай… Тай…
Дрю выскочила вон, закрыла дверь, постаравшись не хлопнуть ею, и помчалась прочь с такой скоростью, словно за ней гналось чудище из ее любимых старых ужастиков.
За дверями тюрьмы на сундуке лежал мертвый стражник. Адаон поморщился и носком сапога спихнул его на пол. Тело со стуком упало на камни, залитые кровью. На глазах изумленной Эммы Адаон присел и откинул крышку сундука. Ржавые петли завизжали.
Изумление, впрочем, тут же прошло. Сундук был полон оружия – мечи, кинжалы, луки. Эмма узнала меч, который отобрали у нее Всадники, и меч Джулиана тоже. Медальона среди конфискованного добра, увы, не было.
Адаон достал несколько мечей. Джейс протянул руку за своим.
– Иди к папочке! – промурлыкал он.
– Глазам своим не верю. Ты с бородой, – заметила Эмма.
– Ну, ей уже минимум неделя, – Джейс поскреб щеку. – Думаю, так я выгляжу более мужественным. Как древнегреческий бог.
– Кошмар, – прокомментировала Эмма.
– Очень мило! – сказала верная Клэри.
– Не верю, – отрезала Эмма и протянула руку. – Адаон, дай-ка мне меч. Он острый, Джейс хотя бы сможет побриться.
– У вас не будет мечей, – Адаон обвел их свирепым взглядом. – Пленники не могут идти к Королю с оружием.
Он закинул связку мечей на плечо, словно вязанку хвороста.
– Идите вперед.
Они брели по уже знакомым темным подземным коридорам. Адаон замыкал шествие. Джулиан шел молча, погрузившись в свои мысли. «Что у него на сердце?» – думала Эмма. Он все еще любит свою семью, но теперь по-другому – он сам так сказал. Значит ли это, что он не боится за Марка?
– Как тебе удалось отыскать Адаона? – Эмма подошла ближе к Кристине. – Ты щелкнула каблуками красных башмачков и велела отнести тебя к самому сексуальному сыну Неблагого Короля?
Кристина закатила глаза.
– Я видела его в Лондоне, вместе с Кьераном. Он, кажется, очень нежно к нему тогда относился. Я решила рискнуть.
– Но как ты к нему попала?
– Потом расскажу. И он вовсе не самый сексуальный принц Неблагих. Самый сексуальный – Кьеран, – сказала Кристина и густо покраснела.
Эмма окинула оценивающим взглядом мускулы Адаона, живописно бугрившиеся под туникой.
– Я думала, Кьеран сейчас в Схоломанте.
– Ты многое пропустила, – вздохнула Кристина. Я тебе все расскажу, если мы…
– Выживем? Да уж. Мне тоже есть что тебе рассказать.
– Пленники, замолчите! – рявкнул Адаон. – Хватит болтать!
Они вышли из подземелья на нижний уровень башни. Тут повсюду были Благие и Неблагие фэйри. Какой-то Красный Колпак, проходя мимо, одобрительно усмехнулся Адаону.
– Отличная работа, принц! – прорычал он. – Сколько нефилимов сразу!
– Благодарю, – высокомерно бросил тот, сердито посмотрев на Эмму и Кристину. – Они плохо себя вели.