Но на его лице не отразилось ни малейшего интереса, он продолжил играть.
Как однако трудно не дрожать. В помещении было очень холодно, а глаза Себастьяна – еще холоднее. Он сплел пальцы под подбородком.
– Ходят слухи, что некая Ливия Блэкторн подняла в городе жалкий маленький бунт против нас.
У Эммы внутри все оборвалось.
– Она для нас ничего не значит, – быстро ответил Джулиан.
Прозвучало очень убедительно.
– Разумеется. Но ты был ее братом и другом. Люди вообще прискорбно сентиментальны. К ней можно обманом втереться в доверие.
– Ливви ни за что не доверится помраченным, – ляпнула Эмма и прикусила язык.
Неправильная реплика для этой пьесы, совершенно неправильная.
Джейс подозрительно сощурил золотые глаза и уже открыл рот, чтобы ответить, но Себастьян презрительным жестом велел ему молчать.
– Не сейчас, Джейс.
Его лицо мгновенно закрылось. Он отвернулся, подошел к Пеплу и, перегнувшись через спинку кресла, показал ему что-то на экране. Пепел кивнул.
Словно любящие братья, не будь тут все так жутко. Не будь люстра на потолке сделана из обледенелых человеческих рук. В каждой – факел, сиявший демоническим светом… Если бы Эмма могла забыть те лица под полом…
– Эмма хочет сказать, что Ливви всегда была хитра, – заметил Джулиан. – Самым низменным образом.
– Любопытно, – сказал Себастьян. – Я обычно весьма одобряю низменные хитрости… – если они, конечно, не направлены против меня.
– Мы хорошо ее знаем, – сказал Джулиан. – И, я уверен, мы могли бы без особого труда выяснить все насчет этого ее бунта.
– Мне нравится твоя уверенность, – Себастьян улыбнулся ему. – Ты не поверишь, что я…
Он нахмурился.
– Эта проклятая псина опять лает?
Действительно, где-то лаяла собака. Через мгновение в зал ворвался черно-белый терьер на длинном поводке. На другом конце поводка оказалась женщина с длинными черными волосами.
Это была Аннабель Блэкторн.
Несмотря на лютый холод, на ней было красное платье без рукавов. Кожа была бледной, как сама смерть.
Но при виде Эммы и Джулиана Аннабель побелела еще сильнее. Руки сжали поводок.
Эмму ударило адреналином. Аннабель сейчас их выдаст, она их заложит… У нее нет причин этого не сделать. И Себастьян их тут же убьет. «Черт возьми, – подумала она, – я пущу ему кровь, прежде чем проститься с жизнью. Я им обоим кровь пущу».
– Прошу прощения, – недовольно бросила Аннабель. – Он хотел видеть Пепла. Правда, Малкольм, ты хотел видеть Пепла?
Даже Джулиан слегка вздрогнул. Эмма в ужасе смотрела, как Аннабель треплет уши пса. Тот посмотрел на нее лавандовыми глазами и снова гавкнул.
Малкольм Фейд, верховный маг Лос-Анджелеса, стал демоном-терьером…
– Аннабель, убери отсюда своего мерзкого фамильяра! – рявкнул Себастьян. – Я занят. Если Пеплу что-нибудь понадобится, он тебя позовет. Он уже почти взрослый мужчина, и нянька ему больше не нужна.
– Любому нужна мать, – сказала Аннабель. – Правда, Пепел?
Тот не ответил, поглощенный игрой. Сердито вздохнув, Аннабель вышла. Малкольм поспешил за ней.
– Как я уже сказал, – на лице Себастьяна отчетливо проступила досада. – Аннабель – один из моих лучших палачей. Вы не поверите, каких вершин она способна достичь, имея в своем распоряжении нож и Сумеречного охотника. Однако, как и все вокруг меня, она слишком много внимания уделяет своим эмоциям. Ума не приложу, почему люди никак не могут понять, что для них лучше.
– Если бы они могли, им не нужны были бы вожди, – сказал Джулиан. – Такие, как вы.
Себастьян оценивающе поглядел на него.
– Полагаю, ты прав. Но груз ответственности поистине велик. Он сокрушает меня. Ты это понимаешь.
– Позвольте мы выследим для вас Ливию, – предложил Джулиан. – Мы разберемся с этой угрозой и принесем вам ее голову.
Себастьяну это явно понравилось. Он перевел взгляд на Эмму.
– А ты неразговорчива, как я погляжу.
«Я не могу, не могу… стоять здесь и врать, и притворяться, как Джулиан».
Но рука Джулиана все еще была в ее руке, и мощь их связи – пусть уже и не магической – заставила ее поднять голову и стиснуть зубы. Она забрала свою руку у Джулиана и медленно, напоказ хрустнула костяшками.
– Я предпочитаю просто убивать, – сказала она. – Мой девиз: «Пули говорят лучше слов».
Себастьян расхохотался, и Эмма вспомнила Клэри на крыше Института и ее слова про зеленоглазого брата, которого у нее никогда не было… но мог бы быть. Может, в каком-то другом мире… но уж точно в лучшем, чем Туле́.
– Очень хорошо, – сказал Себастьян. – Если сделаете, что обещали, получите щедрую награду. Возможно, даже дом в Бель-Эйр. Особенно если найдете среди повстанцев каких-нибудь славных златовласок и приведете их к нам с Джейсом. Ну, бегите, пока не замерзли до смерти.
Он отпустил их взмахом руки. В нем была такая сила… Эмму развернуло на месте, словно кто-то взял ее рукой за плечо. Она чуть не упала, удержалась на ногах и обнаружила, что они уже в дверях клуба. А ведь она даже зеркал на обратной дороге не заметила…
И вот они уже на улице. Эмма жадно хватала ртом горячий грязный воздух. Какой соблазнительной вдруг стала теплая влажная ночь!
Они забрали мотоцикл у ящера и несколько кварталов ехали молча, пока Джулиан не навалился на нее и не выдохнул, скрипя зубами: «Тормози!».
В этом районе почти никого не было – фонари разбиты, на улице темно. Эмма остановилась. Джулиан скатился с сиденья и, шатаясь, побрел к витрине павшего смертью храбрых «Старбакса». Некоторое время его мучительно тошнило в темноте. У Эммы тоже свело желудок – видимо, в знак сочувствия. Она хотела подойти к Джулиану, но не решилась бросить байк – это был единственный способ добраться до Брэдбери. Нет байка – и ты труп.
Вернулся Джулиан. Его лицо было покрыто пятнами тени и синяков. Эмма протянула ему бутылку воды.
– Ты отлично держался в клубе.
– Меня словно на куски резали каждую секунду, – сказал он и сделал большой глоток. – Стоять там и говорить такое про Ливви… и называть этого ублюдка «сэр»… и не позволять себе броситься на Аннабель, чтобы разорвать ее на кусочки…
– Можешь сделать это сейчас, – сказала тьма. – Порви меня на кусочки, если сможешь.
Когда Эмма обернулась, у нее в руке уже был «глок» и направлен он был на бледную женщину в красном, как кровь, платье.
Бледные губы усмехнулись.
– Этот пистолет ничего мне не сделает. Выстрел, крики – через секунду здесь будут помраченные. Если хотите, попробуйте. Я бы не стала.
Джулиан уронил бутылку, вода залила ботинки. Эмма мысленно взмолилась, чтобы он не бросился на Аннабель.
– О, мы можем кое-что тебе сделать, – сказал он. – Мы найдем способ пустить тебе кровь.
Эмма вздрогнула: он почти повторил то, что она думала в ночном клубе.
– Помраченные придут, – возразила Аннабель. – Стоит мне только крикнуть.
Ее руны выцвели, как и у остальных здешних Охотников – кожа была белой, как молоко, без единой отметины. Эмму поразило, какой спокойной она была, и какой… вменяемой. Но, с другой стороны, здесь ведь прошел не один год.
– Я узнала вас в тот же миг, как увидела. Вы выглядите точно как тогда, при Неблагом Дворе. У вас даже следы битвы на лицах остались.
– Тогда почему ты не сказала Себастьяну? – процедила Эмма. – Если хотела от нас избавиться…
– Я не хочу от вас избавиться. Я хочу с вами договориться.
Джулиан с такой силой дернул вверх рукав, что порвал ткань. На запястье темнела тряпка, которую он носил, пока они шли в страну фэйри – заскорузлая от высохшей крови.
– Это кровь моей сестры, – прорычал он. – Кровь, которую пролила ты. С какой стати я буду с тобой договариваться?
Вид пролитой ею крови не произвел на Аннабель ни малейшего впечатления.
– Потому что вы оба хотите вернуться домой. Потому что не можете перестать думать о том, что может случиться с остальными членами вашей семьи. Я, если вы не в курсе, до сих пор владею могущественной темной магией. Черная книга работает здесь даже лучше, чем в том мире. Я могу открыть портал и отправить вас домой. И я единственная в этом мире, кто может это сделать.
– Зачем тебе делать это для нас? – спросила Эмма.
Аннабель улыбнулась странной мимолетной улыбкой. В своем красном платье она словно скользила по воздуху, как капля крови по стеклу.
– Инквизитор послал вас в страну фэйри на верную смерть, – сказала она. – Конклав презирает вас и желает вам смерти. И все это потому, что вы хотели защитить тех, кого любили. Как я могла не понять этого?
Какая-то извращенная логика, подумала Эмма. Зато Джулиан смотрел на Аннабель так, словно она была ночным кошмаром, от которого невозможно отвести глаз как ты ни старайся.
– Ты подверг себя чарам, – Аннабель сама пригвоздила его взглядом, – чтобы ничего не чувствовать. Я почувствовала на тебе это заклинание в первую же встречу в стране фэйри. Я увидела его и ощутила радость, – она повернулась на месте, красная юбка распустилась цветком, – ты сделал с собой то же, что Малкольм. Он тоже ампутировал себе эмоции, чтобы вернуть меня.
– Нет! – Эмма была больше не в силах выносить выражение лица Джулиана. – Он попытался вернуть тебя, потому что любил! Потому что он чувствовал!
– Может быть – поначалу, – Аннабель прекратила кружиться. – Но когда он пробудил меня, дело уже было не в этом, вы не находите? Все эти годы он держал меня в ловушке и мучил, чтобы вернуть в мир живых – ради себя! Не ради меня. Пожертвовать счастьем любимой ради удовлетворения собственных нужд? Нет, это не любовь. К тому времени, когда он правда смог меня вернуть, Малкольм уже настолько потерял всякий контакт с реальностью, что достижение цели значило для него гораздо больше, чем какая-то там любовь. То, что некогда было прекрасным, чистым и истинным, превратилось во зло и скверну.
Она улыбнулась; зубы блеснули, как влажный подводный жемчуг.
– Лишившись чувств, ты превращаешься в монстра. Возможно, здесь ты свободен от чар, Джулиан Блэкторн, но что будет, когда ты вернешься домой? Что ты будешь делать, когда снова окажешься бессилен перед своими чувствами?