Лицо его исказилось. На мгновение в глазах отразился страх, и даже больше – сожаление, возможно, даже страдание.
– Ложь! – он провел концом клинка по грудине; один укол – и брюшная аорта будет порвана, дальше – смерть от потери крови. – Скажи, что это неправда. Говори!
Рука его сжала эфес.
Пронеслась какая-то тень. Затрещали, вспучились перья. Что-то ударило Себастьяна с такой силой, что он пошатнулся и отступил вбок.
– Пепел! Что ты делаешь? – он в ярости обернулся к новой угрозе.
У Эммы отвалилась челюсть. Это и правда был Пепел – а за спиной его вздымалась пара крыльев. Для Эммы, которую всю жизнь воспитывали на образе ангела Разиэля, это оказался настоящий удар. Она с трудом оперлась на локоть, глядя во все глаза.
Крылья ангела… и в то же время нет. Черные крылья, с серебром по краю, – они мерцали, как ночное небо. Размахом шире, чем раскинутые руки. Прекрасные крылья – прекрасней всего, что она видела в Туле́.
– Нет, – Пепел устремил спокойный взгляд на отца и вынул меч из его руки.
Он отступил. Эмма перекатилась, вскочила – ключица взвыла в агонии, но ее никто не спрашивал – и вонзила Меч Смерти в грудь Себастьяна.
Она тут же вытащила его, почувствовала, как клинок проскрежетал о ребра, приготовилась ударить снова, рубить на куски.
Себастьян содрогнулся. Он не издал ни звука, когда она ударила, – теперь же его рот открылся, черная кровь хлынула на губу и дальше, вниз, глаза закатились. Помраченные взвыли. Снежная кожа Себастьяна пошла трещинами и воспламенилась.
Он закинул голову в безмолвном крике и взорвался тучей праха, как демоны в мире Эммы.
Рыдания Эммы из Туле́ оборвались. Она упала на труп Джулиана. Помраченные, один за другим начали падать к ногам повстанцев, с которыми сражались.
Джейс вскрикнул и тоже рухнул на колени. За ним разлилось сияние портала – открытого и слепящего синим светом.
– Джейс… – прошептала Эмма и сделала шаг к нему.
– Я бы не стал, – Пепел заступил ей дорогу. Он говорил тем же зловеще спокойным голосом, что и с отцом. – Он слишком долго был под контролем Себастьяна. Он – не то, что ты думаешь. И уже не вернется.
Эмма взмахнула мечом и направила его Пеплу в грудь; ее тошнило от боли в сломанной ключице. Пепел, не мигая, глядел на нее.
– Почему ты предал своего отца. Почему? – требовательно спросила она.
– Он бы меня все равно убил, – тихо и хрипло ответил он. Голос был уже совсем не тот, что у мальчика из Неблагого Двора. – Кроме того, мне понравилась твоя речь о Клэри. Она была интересная.
Джулиан отвернулся от Джейса, все еще стоявшего на коленях и не сводившего глаз с меча у себя в руке. Повстанцы сходились со всех сторон, окружая Ливви – израненную, окровавленную, но все еще державшуюся на ногах. На всех лицах были шок и недоверие.
Мертвые побежденные, потрясенные победители… Царила жуткая тишина. И вдруг ее прорезал крик. И этот крик Эмма тоже узнала.
– Не трогайте его! – Аннабель бежала к Пеплу, протягивая руки, босая, все в том же красном платье.
Схватив мальчика за руку, она стала тянуть его к порталу. Эмма сорвалась с места. Джулиан преградил им путь. Сверкнул, взлетая, меч. Пепел рванулся из хватки Аннабель, крича, что не пойдет, нет, только вместе с Джейсом…
Эмма знала, какой сильной была Аннабель! Но Пепел оказался сильнее. Он вырвался и кинулся к Джейсу.
Сияние портала начало меркнуть. Это Аннабель закрывает его, или он гаснет сам? Сердце Эммы стукнулось о ребра и отчаянно забилось. Она перепрыгнула через кого-то из лежавших помраченных и…
– Назад! – Аннабель резко повернулась к ней. – Никто из вас не войдет в портал без Пепла!
Пепел, стоявший на коленях рядом с Джейсом, повернулся на звук своего имени: на его лице отражалось чувство, которое вполне могло оказаться и горем…
Аннабель наступала на Эмму – такая же отрешенная, как тогда, на помосте в Зале Соглашений. В тот день она вонзила Меч Смерти в сердце Ливви и навсегда остановила его.
Джулиан у нее за спиной поднял руку – пустую. Эмма мгновенно поняла, чего он хочет. Скрипнув зубами, она подняла Меч Смерти и бросила ему.
Меч просвистел мимо Аннабель. Джулиан отшвырнул свой и поймал его. Окровавленное лезвие описало другу и обрушилось на спину Аннабель.
Та издала жуткий, нечеловеческий вопль, похожий на визг куницы, повернулась к нему, и Джулиан вонзил Меч ей в грудь, как она когда-то – в грудь Ливви.
Он рывком вытащил Меч из раны. Кровь струилась по его руке, а он стоял, как изваяние, сжимая Меч. Аннабель медленно оседала на землю, будто кто-то перерезал ниточки марионетки.
Джулиан посмотрел вниз, на тело. Глаза все еще блэкторновской синевы уже начали подергиваться пленкой.
– Королева воздуха и тьмы, – его голос был тих. – Я никогда не буду таким, как Малкольм.
Он протянул Эмме Меч Смерти. Она судорожно вздохнула.
Он сорвал с запястья окровавленную тряпку и бросил рядом с телом Аннабель. Новая кровь смочила ее, смешиваясь со старой.
Эмма открыла рот, но тут раздался вскрик Пепла. Что в нем было – боль или торжество? Он все еще стоял на коленях рядом с Джейсом.
– Пепел! – Джулиан протянул руку. – Идем с нами! Обещаю, мы позаботимся о тебе.
Пепел долго смотрел на него неподвижным, непроницаемым взглядом зеленых глаз, потом покачал головой. Темные крылья ударили воздух; обхватив Джейса, он взмыл в небо и исчез за облаками.
Джулиан горестно опустил руку… но к ним уже мчалась Ливви с побелевшим лицом:
– Джулс, Эмма! Портал!
Эмма увидела, что дрожащий свет портала померк еще сильнее. Джулиан схватил Ливви, крепко прижал к себе свободной рукой.
– Нам пора. Портал умирает. Без Аннабель он продержится еще пару минут.
Ливви уткнулась ему в плечо и крепко обняла. Когда она отстранилась, лицо ее было мокро от слез.
– Идите, – прошептала она.
– Идем с нами!
– Нет, Джулиан. Сам знаешь, я не могу. У моих людей наконец-то появился шанс. Ты дал нам его. Я тебе безумно благодарна… но я не могу позволить Кэмерону погибнуть ради безопасности мира, откуда сама собираюсь сбежать.
Эмма испугалась, что Джулиан начнет спорить, но он не стал. Возможно, он был больше готов к этому, чем она думала. Он сунул руку за пазуху и достал Чашу. Золото тускло блеснуло в свете портала – в свете синего неба и настоящего солнца.
– Возьми, – он сунул Чашу Ливви. – Возможно, это поможет нефилимам возродиться в этом мире.
– Возможно, я никогда не смогу воспользоваться ею… – Ливви благоговейно взяла Чашу.
– Может да, а может и нет, – сказала Эмма. – Бери.
– Я тебе еще кое-что подарю напоследок, – Джулиан наклонился и что-то прошептал ей на ухо.
Глаза Ливви расширились.
– Бегите! – крикнул Рафаэль, который смотрел на них вместе с Дианой, Бэтом и Майей. – Бегите, глупые люди, пока не стало слишком поздно!
Джулиан и Ливви в последний раз посмотрели друг на друга. Эмме показалось, что она слышала, как разрывается его сердце: одна его часть навсегда останется здесь, в Туле́, с Ливви.
– Бегите же! – портал уже был меньше обычной двери. – И скажите Магнусу и Алеку, чтобы сменили ребенку имя!
Эмма схватила руку Джулиана, другой сжала Меч Смерти. Джулиан посмотрел на нее глазами цвета пронизанной солнцем морской синевы.
– Увидимся на той стороне.
И они вместе шагнули вперед.
22. И лучший, и злодей
Безмолвный город был пуст – лишь эхо прошлых снов и шепотов неустанно бродило по нему. На стенах горели факелы, бросая золотой отсвет на костяные обелиски и мавзолеи из родолита и белого агата.
Эмма неторопливо шла среди костей. Вроде бы ей полагалось тревожиться и, может быть, даже спешить, но она не помнила ни почему, ни что вообще здесь делает. На ней был боевой доспех, черно-серебряный, как звездное небо. Шаги по мрамору были единственным здесь звуком.
Она прошла знакомую комнату с высоким сводчатым потолком. Многоцветные мраморы образовывали узор, слишком затейливый, чтобы глаз мог его распознать. Два круга пересекались на полу: здесь они с Джулианом стали парабатаями.
Дальше был Зал Говорящих Звезд. Волны из звезд поблескивали на камне; Меч Смерти висел острием вниз за базальтовым Столом судилища, словно поджидая ее. Она взялась за рукоять и обнаружила, что он не весит и перышка. Она шагнула в квадрат Говорящих Звезд.
– Эмма! Эмма, это я, Кристина! – чья-то холодная рука держала ее.
Она металась и ворочалась; горло немилосердно жгло.
– Кристина! – прошептала она сухими, потрескавшимися губами. – Спрячь меч! Пожалуйста, пожалуйста, спрячь его!
Что-то щелкнуло. Пол под ней разошелся по невидимому шву – две мраморные глыбы плавно разъехались в стороны. Под ними, в нише показалась каменная табличка с грубым изображением руны парабатаев. Не тонкая работа и даже не красивая, но она определенно излучала силу.
Сжав покрепче Маэллартах, Эмма резко опустила его; острие раскололо табличку, и Эмму отбросило назад в облаке пыли и силы.
Все, подумала она. Связь разрушена.
Ни радости, ни облегчения. Только страх шепотом звал ее: «Эмма! Эмма, как ты могла?».
Она обернулась и увидела Джема в одеждах Безмолвного Брата. Красное пятно медленно расползалось у него по груди. Она закричала и, крича, смотрела, как он падает…
– Эмма, поговори же со мной! С тобой все будет хорошо. С Джулианом все будет хорошо.
Казалось, Кристина вот-вот заплачет.
Эмма лежала в кровати, но ее руки и ноги словно сковывали тяжелые кандалы. Голоса вокруг накатывали, как волны, поднимаясь и опадая. Она узнала Марка, Хелен…
– Что с ними такое? – спрашивала Хелен. – Они появились через секунду после вас, но в совершенно другой одежде. Ничего не понимаю.
– Я тоже, – Марк был совершенно убит. – Эмма, где вы были?
Кажется, он взъерошил ей волосы.
Она стояла перед серебряным зеркалом. Бледные волосы, исчерченная рунами кожа, все как всегда, но глаза – глаза были красные, как луна в Туле́.