– Там где нефилимы, всегда опасность. Слушай, я могу поговорить с Эммой наедине?
– Конечно.
Кристина удивилась, но спрыгнула со стола и, дружески пихнув Эмму в плечо, направилась к двери.
Эмма осталась наедине с не слишком четкой, но очень решительной с виду колдуньей.
– Эмма, – сказала Тесса, как только за Кристиной захлопнулась дверь, – мне нужно поговорить с тобой о Ките Эрондейле.
Кит пробирался через пески. Кроссовки уже намокли – волна не раз и не два успела захватить его врасплох.
Впервые он был на пляже без Тая, и чувствовал себя почти виноватым за это, хотя когда он сказал, что пойдет гулять, Тай едва кивнул и сказал: о’кей, увидимся позже. Кит знал, что Тай хочет поговорить с Джулианом, и не хотел мешать.
Там, где море встречается с землей, всегда возникает ощущение покоя, отдохновения. Давным-давно, еще на Сумеречном базаре, Кит узнал, что бывают такие места между мирами, где хорошо заниматься определенными видами магии. Середина моста, пещеры (между землей и подземным миром), границы между Благим и Неблагим Дворами. Ну, и сам Сумеречный базар, конечно – между Нижним Миром и миром обычных людей.
Вот и линия прибоя была таким местом, и здесь он чувствовал себя дома. Кто-то когда-то пел ему старую песню – возможно, это было отец, хотя Кит почему-то помнил женский голос.
Скажи, пусть купит мне акр земли —
Петрушка, шалфей, розмарин и тимьян —
Меж вод соленых, песков земных —
И станет моей настоящей любовью.
– Это и правда очень старая песня, – сказал кто-то. Кит чуть не упал со скалы, на которую так упорно лез. В синем небе плыли белые облачка, а на утесе стоял Тень в потрепанном синем костюме с кружевным воротником и манжетами. Его зеленая кожа выглядела на этом фоне довольно странно. – Откуда ты ее знаешь?
Кит, который даже не заметил, что мурлыкает мелодию, пожал плечами. Тень на сей раз был без капюшона. Его зеленое лицо оказалось морщинистым и добродушным, а волосы – кудрявыми и белыми. По бокам головы небольшие рога закручивались внутрь, как морские раковины. Сегодня он был… немного странный.
– Слышал на Базаре.
– И что же ты здесь делаешь без своей верной тени?
– Тай не моя тень, – сердито отрезал Кит.
– Ах, прости. Ну, значит, ты – его тень, – однако взгляд Тени был совершенно серьезен. – Ты пришел рассказать о том, как продвигается ваш глупый план поднять его сестрицу из мертвых?
Кит пришел совершенно не за этим, но не успел и оглянуться, как уже рассказывал Тени о возвращении Эммы и Джулиана (хотя о Туле́ благоразумно не упомянул) и как они с Таем несколько раз ходили на Сумеречный базар, но в воцарившемся в Институте хаосе никто этого не заметил. Джулиан, обычно самый зоркий старший брат на свете, до сих пор не пришел в себя и был какой-то подавленный.
– Вы справляетесь лучше, чем я думал, – неохотно сказал Тень, глядя в море. – Тем не менее, пока вы сделали самое простое – дальше будет труднее. Вы еще не все собрали.
– Звучит так, будто ты желаешь нам провала.
– Разумеется, желаю! – рявкнул Тень. – Нечего вам возиться с некромантией! Никому еще добра с этого не было! Никакого!
Кит попятился, и его пятки накрыло волной.
– Тогда почему ты нам помогаешь?
– У того, что я здесь, есть своя причина. Да, Гипатия передала мне весточку от Тиберия, но я все равно собирался в пещеру – чтобы приглядывать за тобой.
– А за мной-то зачем?
– Затем. Ты что, правда думал, что я слоняюсь вокруг и помогаю с вашей долбаной некромантией только чтобы услужить Гипатии? Мы с ней не такие друзья. Джем просил меня присмотреть за тобой. Долги Карстерсов Эрондейлам и все такое прочее. Сам знаешь.
Идея, что кто-то будет защищать его только из-за фамилии, всегда казалась Киту дикой.
– Это я еще могу понять, но почему ты с заклинанием помогаешь?
– Потому что пообещал вас оберегать, и буду! Твой Тай еще тот упрямец, как все Блэкторны, но ты даже хуже. Если вам не помогу я, вы найдете еще какого-нибудь колдуна, которому будет наплевать, останетесь вы в живых или нет. И нет, я никому о ваших планах не рассказывал.
– Многие маги больны. – Тут Кит наконец сообразил, что ему казалось странным в Тени: тот выглядел совершенно здоровым.
– Я тоже могу свалиться, но нечистоплотные пользователи магии будут всегда, и им… Мальчик, ты вообще здесь? Чем занята твоя голова?
– Она думает, что ты вряд ли знаешь, что в Институте нашли лекарство от чародейской болезни.
Кажется, ему впервые в жизни удалось очень удивить колдуна.
– Нефилимы? Нашли лекарство от чародейской болезни?
Когда-то его тоже очень неудачно познакомили с идеей, что в мире существуют Сумеречные охотники. Не люди, нет – армия злобных и уж-точно-святее-чем-ты истинных верующих. Как будто все там были вроде Горация Диарборна, и не было никого, похожего на Джулиана Блэкторна или Кристину Розалес. Или на Алека Лайтвуда со стаканом воды и соломинкой – чтобы его больной бойфренд-маг мог попить.
– Да, – сказал он. – Джейс и Клэри отправляются за ним. Я прослежу, чтобы тебе тоже досталось.
Лицо Тени исказилось, и он поспешил отвернулся, чтобы Кит не успел увидеть появившегося на нем выражения.
– Если настаиваешь, – не слишком приветливо бросил он. – Но лучше проследи, чтобы сначала оно досталось Катарине Лосс и Магнусу Бейну. У меня есть кое-какие защиты. Я продержусь дольше.
– Не волнуйся, Магнус точно будет первым. Он сейчас здесь, в Институте.
Тень резко повернулся к нему.
– Магнус здесь?!
Он уставился вверх, на Институт, сверкавший над ними, словно сказочный замок.
– Когда ему станет лучше, скажи, что я в пещере на пляже с лестницей. Скажи, Рагнор шлет привет.
Рагнор Тень? Если есть бог, раздающий удачные имена, этого беднягу он обошел по широкой дуге, подумал Кит.
Он направился к тропинке, ведущей обратно на шоссе. Песок мерцал полумесяцем, вода отливала серебром…
– Кристофер…
Кит замер при звуке имени, которым его больше никто не звал.
– Твой отец… – Тень начал, но не договорил. – Он был не Эрондейлом.
Кит застыл. Значит, все это ошибка: он не Сумеречный охотник, ему тут не место… Его сейчас заберут отсюда – от Тая и всех остальных. Ледяной ужас прокатился по спине.
– Твоя мать была Эрондейлом, и очень необычным. Тебе бы стоило знать ее историю.
Облегчение накрыло Кита такой волной, что Кит едва не упал. Еще несколько недель назад он был бы счастлив услышать, что не принадлежит к нефилимам. Сейчас вести хуже он и представить себе не мог.
– Как ее звали? Тень, как звали мою мать?
Но колдун уже шел по песку прочь. Шум волн заглушил слова Кита, и Тень даже не обернулся.
Куклы-убийцы, зловещие лесники, безглазые упыри и затянутые туманом кладбища – все это Дрю охотно включила бы в список любимых деталей фильма «Психушка: ледяной ужас», но на Кьерана они особого впечатления не произвели. Он валялся на другом конце кушетки и выглядел угрюмо – даже когда люди на экране начали истошно орать.
– Это моя любимая часть, – заметила Дрю.
Часть ее разума была занята пакетом с попкорном, а другая прикидывала, где сейчас носит Кьерана – наверное, в каком-то другом, более мирном месте… на пляже. Не совсем понятно, каким образом она оказалась с Кьераном после собрания – возможно просто им двоим только и не досталось никакого специального задания. Она потихоньку смылась к себе в логово, а через пару минут там объявился Кьеран, упал рядом на диван и выудил откуда-то календарь с пушистыми котиками, который кто-то – ну, ладно, она сама – бросил валяться на виду.
– …вот тут, когда он наступает на вуду-куклу, а она вся взрывается кровью и…
– Этот способ отмечать течение времени – это просто чудо. Покончил с одним котенком и вот тебе уже следующий. К следующему зимнему солнцестоянию у тебя уже будет двенадцать полных котят – и один из них даже в стакане!
– В декабре три котенка в корзине, – заметила Дрю. – Но я про кино – смотри, там…
Кьеран отложил календарь и в некотором недоумении уставился в экран.
– Нет, не понимаю, – вздохнул он через некоторое время. – Я люблю их обоих, но они, кажется, этого не понимают. Как будто это пытка такая или оскорбление.
Дрю выключила звук пультом. Наконец-то кто-то разговаривает с ней как со взрослой. В целом Кьеран все равно говорит глупости, но тем не менее…
– Сумеречные охотники не слишком торопливы в любви, – сказала она. – Зато когда полюбят, это навсегда.
Хелен сказала ей это, кажется, на собственной свадьбе.
Кьеран заморгал и посмотрел на нее, словно она сказала нечто необычайно умное.
– Это правда. Я должен верить в любовь Марка. Но Кристина… – она ни разу не сказала, что любит меня. А сейчас они оба так далеко.
– Сейчас все так далеко. – В последние несколько дней и правда было ужасно одиноко. – Но это потому что все очень переживают. Когда люди нервничают, они уходят внутрь себя и иногда вообще забывают о твоем существовании. Но это не значит, что ты им безразличен.
Она грустно посмотрела на свой попкорн.
– Что же мне делать, Друзилла? – он уперся локтями в колени.
– Гм, – солидно сказала Друзилла, – не молчи о том, чего хочешь. А то можешь никогда этого не получить.
– Ты очень мудра, – совершенно серьезно сказал Кьеран.
– Ну, на самом деле, – созналась Друзилла, – я только что прочла это на пакете с попкорном.
– Пакеты с попкорном в этом мире отличаются удивительной мудростью, – кивнул Кьеран.
Дрю не была уверена, улыбается он или нет, но по тому, как он откинулся на спинку и сложил руки на груди, поняла, что с вопросами на сегодня покончено.
Она снова включила звук.
Эмма вытащила кнопки, смотала разноцветные нитки и принялась одну за другой снимать со стены старые газетные вырезки и закрученные по углам фотографии. Каждая была ключ – или то, что она считала ключом – к тайне смерти ее родителей. Кто убил их? Почему они у