– И что… что ты думаешь?
«Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя».
Пусть он услышит это, пусть поверит и отпустит…
Тай забрал у него письмо и сунул обратно в карман.
– Я думаю, что это не моя Ливви. Уверен, она хороший человек, но это не моя сестра.
Кит так и сел.
– Что ты имеешь в виду?
Тай смотрел на океан, постоянный в своей изменчивости: прилив, отлив, прилив, отлив…
– Моя Ливви хотела бы вернуться ко мне. Эта не хочет. Было бы, наверное, интересно познакомиться с ней, но это даже хорошо, что она не пришла с Эммой и Джулсом. Ведь тогда мы бы не могли вернуть настоящую Ливви.
– Нет, – медленно проговорил Кит. – Ты не понимаешь. Дело не в том, что она не захотела вернуться. Она нужна там. Уверен, больше всего она хотела бы быть со своими родными. Если бы только могла. Только представь, каково нести груз этой потери…
– Не хочу, – сердито перебил его Тай. – Я знаю, что ей плохо. Мне ее жаль, правда жаль.
Он вытащил из кармана обрывок веревки и теперь нервно теребил его.
– Я не за этим принес тебе письмо. Ты понял, что это такое?
– Кажется, нет.
– Это последнее, что нужно для заклинания. Вещь из другого мира.
Киту показалось, что он сидит на русских горках, и его машинка вдруг упала в пропасть. Он хотел что-то сказать, но Тай вдруг присвистнул и запрокинул голову: над ними пролетел черно-серый конь, а за ним другой, гнедой. Копыта оставляли в воздухе следы из золотого и серебряного пара. Мальчики молча смотрели, как кони опускаются на лужайку перед Институтом.
На одном сидела знакомая им женщина в черном платье – Диана. На другом – Гвин ап Нудд, предводитель Дикой Охоты. Он спешился и помог сойти Диане. Кит и Тай проводили их изумленными взглядами.
На крышу вылезла Дрю. Кит и Тай были уже там – стояли слишком близко краю. Неудивительно. Она уже давно поняла, что если мальчишкам нужно посекретничать, они лезут сюда – совсем как Эмма и Джулиан, когда те были моложе.
Ей так и не удалось поговорить с ними с тех пор, как она была у Тая в комнате. Да она и не знала, что сказать. Все остальные – во всяком случае, Хелен и Марк, – только об этом и говорили, как Тай хорошо справляется, как быстро восстанавливается, как держится после гибели Ливви.
Но она своими глазами видела, во что он превратил свою комнату. И кровь на подушках тоже. Это заставило ее присмотреться к брату и увидеть, как он похудел, и костяшки пальцев у него снова ободраны.
Когда умер отец, Тай грыз себе руки, просыпался ночью оттого, что глодал костяшки кулаков. Наверняка сейчас он опять этим занимается, отсюда и кровь на подушке. Хелен и Марк этого все равно не поняли бы, их тогда тут не было. А вот Ливви сразу бы все поняла. И Джулиан тоже, но он только что вернулся. Но рассказать кому-нибудь об этом, значило предать Тая.
Да еще эта история с Туле́ – она просто преследовала ее. Мир, в котором Тай мертв, а она сама пропала без вести… Где Блэкторны больше не одна семья. Где правит Себастьян Моргенштерн. Даже само имя «Пепел» не давало ей покоя – она как будто уже слышала его, но никак не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. Туле́ стал ее ночным кошмаром, напоминанием о том, какие хрупкие, ненадежные узы связывают семью. И меньше всего ей сейчас хотелось расстраивать Тая.
Поэтому она избегала его, а, значит, и Кита, раз мальчишки все время проводят вместе. Ну, крыша – не их личная собственность, решила она, и направилась туда, где они стояли, нарочно шумя, чтобы не оказаться для них неприятным сюрпризом.
Впрочем, они не обратили на нее никакого внимания.
– Гвин и Диана здесь, – сказал Кит.
Когда он только приехал сюда, он выглядел таким бледным, как будто большую часть жизни провел в четырех стенах и на ночных Базарах. Теперь на его лице появились краски – робкий загар и даже румянец. Чем-то он стал похож на Джейса, особенно когда волосы у него отросли и начали завиваться.
– Я знаю, – она встала рядом. – Они пойдут в Идрис. Хотят добыть воды из озера Лин.
Она быстро рассказала им о последних событиях. Приятно все-таки знать больше других, хотя бы для разнообразия.
Из дверей Института вышел Кьеран и двинулся по траве к Гвину и Диане. Он шел держа спину очень прямо, и солнце сияло на его сине-черных волосах. Он поклонился Диане, повернулся к Гвину.
Кьеран изменился, подумала Дрю, вспоминая, каким увидела его в первый раз: покрытым кровью, яростным, обиженным на весь мир. Тогда она считала его врагом Марка, а значит – их общим врагом.
С тех пор она узнала его и с другой стороны. Он сражался рядом с ними, смотрел с ней дурацкие фильмы, жаловался ей на личную жизнь – не далее как вчера, смеялся вместе с ней… Сейчас Гвин с явным уважением положил руку ему на плечо и кивал, слушая.
Из чего только сделаны люди, думала Дрю. Из всяких смешных кусочков – из романтики, эгоизма, отваги. Иногда ты видишь только один из них, иногда – несколько. Наверное, только когда увидишь все, можешь сказать: да, я знаю этого человека.
Интересно, появится ли когда-нибудь кто-то, кроме членов семьи, о ком она сможет это сказать…
– Идем вниз, – сказал Тай, его глаза блестели от любопытства. – Надо выяснить, что происходит.
И он устремился к люку на лестницу. Кит двинулся следом, но Дрю похлопала его по плечу.
– Что тебе нужно?
– Мне нужен Тай, – негромко сказала она и машинально поглядела ему вслед. Тай уже исчез на лестнице. – Поговорить с тобой о нем, но только наедине. И ты должен пообещать, что не скажешь ему. Обещаешь?
– Хорошей стражи! – Джейс взъерошил Клэри волосы.
Диана и Гвин отбыли в Идрис. Эмма глядела им вслед, пока они не превратились в две точки на горизонте и не растаяли в обычной лос-анджелесской дымке. Алек отправился к Магнусу, а остальные решили патрулировать вокруг Института.
– Надо быть начеку, – сказал Джулиан. – Это письмо Когорты – проверка на верность. Они мониторят все Институты, хотят узнать, кто помчится в Аликанте, чтобы принять участие в войне против фэйри. И они понимают, что мы будем тянуть до последнего. Они не должны застать нас врасплох. За нас наверняка возьмутся первыми.
– Это не слишком умно, – нахмурился Марк. – Надо только подождать, и тогда нас можно будет без проблем объявить предателями.
– На это им ума не хватит, – мрачно констатировал Джулиан. – Они злые, но не слишком умные.
– К несчастью, Мануэль довольно умен, – напомнила Эмма, и никто с ней спорить не стал.
Эмме и Клэри досталось дежурить после Джейса и Хелен. Хелен уже ушла внутрь, проверить, как там Алина, и Эмме пришлось сосредоточиться на пейзаже, пока Джейс и Клэри целовались и ворковали.
– Надеюсь, в Аликанте сейчас все в порядке, – сказала она громко – в основном, чтобы убедиться, закончили ли они.
– Без шансов, – отозвался Джейс, отрываясь от подруги. – Они все думают, что я мертв. Наверняка устроят траурный парад. Надо будет выяснить, кто пришлет цветы, и какие.
Клэри закатила глаза, однако, не без восхищения.
– Может, Саймон или Иззи смогут составить тебе списочек. Когда вернемся из мертвых, пошлем цветы им.
– Женщины точно станут оплакивать мою кончину, – Джейс начал подниматься по ступеням. – Наряды будут брать в аренду, точно тебе говорю.
– Ты вообще-то занят, – напомнила Клэри. – И вообще ты тут не единственный мертвый герой.
– Любовь границ не признает, – Джейс внезапно посерьезнел. – Пойду проверю, как там Алек и Магнус. Увидимся позже.
Он помахал им и растворился в сумерках. Клэри с Эммой в полном вооружении двинулись по газону к круговой дорожке вокруг Института.
– В такие времена Джейс ненавидит быть вдали от Алека, – вздохнула Клэри. – Сделать все равно ничего не может… но я понимаю это желание быть рядом с парабатаем, когда он страдает. Я хочу быть с Саймоном.
– Он там не только себя ради, – заметила Эмма; на темно-синем небе таяли последние облачка. – Алеку так лучше, когда он рядом. Для того Алека, в Туле́, самым ужасным было чувство одиночества, когда он потерял Магнуса. Многие его друзья погибли, а его собственный парабатай… ох, лучше бы он тоже погиб.
Клэри вздрогнула.
– Давай поговорим о чем-нибудь повеселее.
Эмма честно постаралась придумать что-нибудь повеселее. Джулиан, наконец, снимет чары? Это не тема для обсуждения. Вот можно еще про Зару, раздавленную большим камнем… но так Клэри подумает, что она очень мстительная.
– Можем про твои видения поговорить, – осторожно предложила она; Клэри удивленно воззрилась на нее. – Ну, помнишь, ты говорила, что видела свою смерть… При Неблагом Дворе, когда заглянула в портал.
– Да, помню. До меня не сразу дошло, что я вижу. Себя, и я была мертва, и одновременно это был сон, который снился мне несколько раз. Но с тех пор, как мы вернулись из страны фэйри – ни разу. Я думаю, сон был на самом деле про Туле́.
Трава кончилась – дальше были пустыня и заросли кустарника. Океан лежал в отдалении широкой голубой полосой.
– Ты говорила Джейсу?
– Нет, только не сейчас. Я себя ужасно глупо чувствую… как будто он никогда меня не простит. К тому же ему сейчас надо сосредоточиться на Алеке и Магнусе – всем нам надо на самом деле.
Она пнула камешек.
– Я Магнуса помню с детства. В первую нашу встречу он поймал меня за тем, что я таскала его кошку за хвост. Я тогда понятия не имела, что он может одним махом превратить меня в лягушку… или в почтовый ящик.
– С Магнусом все будет в порядке, – сказала Эмма, но прозвучало это не слишком уверенно. Да и откуда бы взяться уверенности?
– У меня просто такое ощущение, – голос Клэри дрогнул, – что если мы потеряем чародеев… если Когорте удастся стравить Охотников с Нижнемирскими и развязать войну… то все, что я в жизни делала, окажется бесполезным. Все, чем пожертвовала в Темную войну. Это значит, что никакой я не герой. И никогда им не была.
Клэри прислонилась к скале – на нее еще Тай любил залезать. Она явно держалась из последних сил, чтобы не заплакать. Эмма в ужасе уставилась на нее.