— Non, rien de rien, — подпевал Шейд. — Je ne regrette rien. Ni le bien qu’on m’a fait, ni le mal… (Нет, ничего вообще. У меня нет никаких сожалений. Ни добра, которое было сделано для меня, ни зла…)
Кит прокашлялся. Похоже, что Шейд нисколько не смутился. Он прекратил кружить, посмотрел и щелкнул пальцами. Музыка исчезла.
— Не припоминаю, чтобы приглашал вас сегодня вечером к себе, — сказал колдун. — Я мог бы быть занят.
— Мы отправили записку, — сказал Кит. Шейд нахмурил свои белые брови и взглянул на поцарапанный деревянный стол. На нем стоял пустой флакон, который они использовали для распространения воды из озера Лин. Кит был рад видеть, что Шейд таки выпил лекарство, хотя и слегка волновался, что у него могут начаться галлюцинации. Тай нетерпеливо шагнул вперед.
— У нас есть все необходимое. Все ингредиенты для заклинания. Взгляд Шейда на мгновение метнулся в сторону Кита. Он выглядел мрачно.
— Все ингредиенты? Тай кивнул.
— Ладан, кровь и кость…
— Объект из другого мира?
— Это тоже, — сказал Кит в то время, как Тай достал из кармана сложенное письмо.
— Оно из места под названием Туле. Шейд уставился на письмо, краска схлынула с его лица, оставляя после себя болезненный салатовый оттенок.
— Туле?
— Ты знаешь этот мир? — Спросил Тай.
— Да. — Голос Шейда был бесцветным. — Я знаю, множество других миров. И этот один из самых худших. Кит видел, что Тай был озадачен: он не ожидал, что Шейд так отреагирует.
— Но у нас есть все, — снова сказал он. — Все ингредиенты. Ты сказал, что дашь нам источник энергии. — Да, я действительно так сказал. — Шейд сел на шаткий деревянный стол. — Но я не стану.
Тай недоверчиво моргнул.
— Но ты сказал…
— Я знаю, что я сказал, — огрызнулся Шейд. — Я никогда не предполагал, что вы отыщите все ингредиенты, глупый ребенок. Я думал, что ты сдашься. Но ты не сделал этого. — Он поднял руки в воздух. — Разве ты не понимаешь, что это будет худшая вещь из всех тех, что ты мог бы сделать? Последствия этого будут преследовать тебя всю твою жизнь? Смерть — это конец. И на это есть причина.
— Но ты то бессмертный. — Глаза Тая были огромными и бледно-серыми, серебряные монеты на его угловатом лице.
— У меня длинная жизнь, но я не буду жить вечно, — сказал Шейд. — Все мы живем ровно столько, сколько нам отведено. Если ты призовешь Ливви к себе с места, которому она принадлежит, то ты оставишь дыру во вселенной, которая заполнится черной печалью и нещадным горем. Это не то, от чего ты сможешь уйти невредимым. Не сейчас. И никогда.
— Значит, ты солгал нам, — сказал Тай. Шейд встал.
— Да, я солгал. И сделал бы это еще раз. Я никогда не помогу тебе сделать это, ты меня понимаешь? И я распространю послание всем. Ни один колдун не поможет тебе. Иначе они столкнутся с моим гневом, если сделают это. Тай сжал руки в кулаки, царапая пальцами свои ладони.
— Но Ливви…
— Твоя сестра мертва, — сказал Шейд. — Я понимаю твое горе, Тиберий. Но ты не можешь разрушить вселенную ради того, чтобы вернуть ее назад.
Тай повернулся и побежал по туннелю. Кит пристально смотрел на Шейда.
— Это было слишком жестоко, — сказал он. — Тебе не стоило с ним так разговаривать.
Он откинулся на спинку кресла.
— Следуй за своим другом. Он нуждается в тебе сейчас, и одному Богу известно, что я нет. Он двинулся назад спиной вперед, а затем развернулся и побежал вслед за ведьминым огнем Тая. Он выскочил на пляж и обнаружил, что Тай уже, наклонившись, стоял там и задыхался. Дрю вскочила на ноги, скинув мяукающего Черча на землю.
— Что случилось? В чем дело? Кит положил руку на спину Тая, между его лопатками. Он был несколько удивлен, обнаружив, что спина Тая более крепкая и мускулистая, нежели он предполагал. Он всегда воспринимал Тая хрупким, но он не был таковым. Он ощущался, подобно тонкому железному молотку: гибкий, но не ломающийся. Кит вспомнил, что где-то слышал, что успокаивать кого-то нужно круговым поглаживанием по спине, что он сейчас и делал. Дыхание Тая начало приходить в норму.
— Это не сработает, — сказал Кит, твердо глядя на Дрю поверх спины Тая. — Мы не сможем увидеть призрак Ливви.
— Мне жаль, — прошептала Дрю. — Я бы тоже очень хотела ее увидеть. Тай выпрямился. Его глаза были влажными, и он свирепо вытер их.
— Нет… это мне жаль, Дрю. Кит и Дрю обменялись испуганными взглядами. Киту не приходило в голову, что Тай может чувствовать себя не просто разочарованным, а так, будто он подвел других.
— Не извиняйся, — сказала Дрю. — Некоторые вещи просто невозможны. — Она несколько застенчиво протянула ему руку. — Если ты плохо себя чувствуешь, я могу смотреть с тобой всю ночь фильмы в телевизионной комнате. Я также могу сделать печенье. Это всегда помогает.
Последовала долгая пауза. Тай потянулся и взял за руку Дрю.
— Это было бы чудесно. Кит почувствовал огромное облегчение, такое, что едва смог устоять на ногах. Тай вспомнил, что у него есть сестра. Конечно, это было уже что-то. Он предполагал гораздо худшее: разочарование, которое он не смог бы рассчитать; боль, настолько глубокую, что он ничего не смог бы ответить, не коснулся бы ее.
— Пошли. — Дрю потянула Тая за руку, и они вместе пошли обратно в сторону Института. Кит последовал за ними, остановившись, когда они начали карабкаться вверх по первой из каменных стен, которые преграждали путь к пляжу. Когда Тай и Дрю поднялись, он оглянулся через плечо и увидел Шейда, наблюдающего за ними из темноты входа в пещеру. Он один раз покачал головой, прежде чем снова скрыться в тени.
* * *
Из пустыни дул ветер. Кристина и Марк сидели возле статуй, привезенных Артуром Блэкторном из Англии и расставленных среди кактусов гор Санта-Моники. Песок под Марком был все еще теплым от дневного солнечного света и мягким, словно пышный ковер. В Дикой Охоте они с Кираном сочли бы эту кровать очень даже хорошей.
— Я волнуюсь, — сказала Кристина, — что мы сегодня причинили Кирану боль. Она стояла босиком на песке в коротком кружевном платье и золотых серьгах. Глядя на нее, Марку стало больно, и он взглянул на статую Вирджила, своего старого друга разочарованных ночей. Вирджил бесстрастно смотрел ему в ответ.
— Его терзания это и мои терзания также, — сказал Марк. — Трудно ослабить его страхи, когда я не могу смягчить свои собственные.
— Марк, тебе не нужно ослаблять страхи других людей, чтобы делиться своими собственными. — Кристина играла со своим медальоном, ее длинные пальцы поглаживали гравюру Разиэля. Марку очень хотелось поцеловать ее, но вместо этого он запустил пальцы в песок.
— Я мог бы то же самое сказать о тебе, — сказал он. — Ты весь день была напряжена, словно струна. Ты тоже напугана.
Она вздохнула и слегка толкнула своей босой ногой его.
— Хорошо. Ты расскажешь мне, а затем я тебе.
— Я беспокоюсь за свою сестру, — сказал Марк. Кристина выглядела озадаченной.
— Это не то, что я ожидала от тебя услышать.
— Моя сестра была отправлена в ссылку из-за крови фейри в ее жилах, — сказал Марк. — Ты знаешь эту историю… всю ее. Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо. — Он не мог помочь ей. Он положил свою руку поверх ее на песок. — Вся моя семья пострадала из-за того, что у нас волшебное происхождение. Наша верность всегда была поставлена под сомнение. Насколько хуже было бы для нее и для Алины, если бы я был с Кираном, а он был бы Королем Неблагого Двора? Это звучит так странно, и так эгоистично…
— Это вовсе не эгоистично.
Они оба посмотрели вверх. Киран стоял между двумя статуями, бледный, как сама статуя. Его волосы были черны, словно вороньи крылья в темноте, без единого следа синевы в них.
— Ты беспокоишься о своей семье, — сказал Киран. — Это вовсе не эгоистично. Это то, что я узнал от тебя и Джулиана. Желать защищать других больше, чем желать собственного счастья… — он посмотрел в сторону. — Не то чтобы я предполагал, что пребывание со мной сделает тебя счастливым.
Марк онемел, но Кристина протянула свои руки. Золотые браслеты сверкали на ее смуглой коже, когда она поманила ими Кирана.
— Иди посиди с нами. Киран тоже был босиком. Фейри часто ходили босиком. Он ступал по песку, словно кошка, его шаги не поднимали пыли, а движения были плавными, когда он опустился на колени напротив Кристины и Марка.
— Это сделает меня счастливым, — сказал Марк. — Но как ты и сказал… — Он взял горсть песка в руку и позволил ему сыпаться сквозь пальцы. — Есть и другие требующие моего внимания.
— Я мог бы не становиться Королем, — сказал Киран.
— Но ты можешь им стать, — сказал Кристина. — Я тоже боюсь. Я разговаривала сегодня с моей матерью. Кто-то сказал ей что-то скверное обо мне. Что-то связанное с фейри. Что я была… грязной девочкой, испорченной нижнемирцами. Вы знаете, что мне все равно, что обо мне говорят, — поспешно добавила она. — И моя мама тоже смогла это выдержать, но… это скверное время для Розалесов. Наша история дружбы с фейри уже принесла нам неприятности. Джейми и Диего находятся в тюрьме. Что если я в дальнейшем принесу им еще неприятности?
— Теперь я расскажу вам кое-что эгоистичное, — сказал Киран. — Я боялся, что вы оба сожалели о том, что случилось прошлой ночью. Что вы оба сожалели… из-за меня. Марк и Кристина посмотрели друг на друга. Она покачала головой, ветер взъерошил ее темные волосы.
— Мы не сожалели, — сказал Марк. — Только…
— Я знаю, — сказал Киран. — Я знал это, когда Гвин пришел и сообщил мне, что я должен стать Королем. Я знал, что это будет означать. Даже то, что для меня это, как мне кажется, означало бы вернуться насовсем ко Двору. Конклав желает контролировать доступ ко Дворам. Они всегда этого желают. Для двух Сумеречных Охотников, которых они не смогут контролировать, это грозит отлучением.