Эмма попыталась приподнять Кортану, но ее рука, казалось, не работала. Ее мозг тоже лихорадочно работал, пытаясь справиться с травмой. Когда она попыталась позвать Джулиана, захлебываясь кровью, Зара вонзила нож в грудь Эммы.
У Эммы подкосились ноги. Она упала.
Глава 32
Спускаясь с небес
Все это происходило снова.
Аннабель стояла перед ним и смотрела на него с презрительной усмешкой. В ее глазах он видел свое отражение на помосте в зале Совета, пропитанное кровью Ливви. Он видел ее в Туле, она звала Эша. Он вспомнил взмах своего меча, ее кровь, растекшуюся по всему телу.
Все это не имело значения. Она убьет Эмму, если сможет. Она убьет Марка и Хелен; она перережет горло Таю, и Дрю, и Тавви. Она была призраком каждого страха, который он когда-либо испытывал, что его семья будет отнята у него. Она была кошмаром, который он разбудил и не смог уничтожить.
Он добрался до нее, не замедляя шага, и вонзил свой длинный меч в ее тело. Она скользнула внутрь, как будто не было никакого сопротивления — ни костей, ни мышц. Как нож сквозь воздух или бумагу. Она опустилась по самую рукоять, и он обнаружил, что смотрит в ее налитые кровью алые глаза, всего в дюйме от него.
Ее губы с шипением оторвались от зубов. Но глаза у нее не красные. Они синие — как у Блэкторнов.
Он отпрянул назад, волоча за собой меч. Рукоять была темной от черного ихора. Зловоние демона было повсюду. Где-то в глубине души он слышал, как Эмма зовет его, кричит, что что-то не так.
— Ты не Аннабель, — сказал он. — Ты же демон.
Аннабель начала меняться. Черты ее лица, казалось, растаяли, потекли, как свечной воск. Под ее бледной кожей и темными волосами Джулиан разглядел очертания бесформенного эйдолонского демона-жирного и белого, как кусок грязного мыла, испещренного серыми воронками. Сверкающий флакон из травленого стекла все еще болтался у него на шее.
— Ты знал моего брата, — прошипел демон. — Сабнок. Из Туле.
Джулиан вспомнил кровь. Церковь в Корнуолле. Эмма.
Он потянулся к клинку Серафима на поясе и быстро назвал его: — Сариэль.
Демон ухмыльнулся. Он бросился на Джулиана, и тот вонзил в него клинок Серафима.
Но ничего не произошло.
Этого не может быть. Клинки Серафимов убивали демонов. Они всегда, всегда работали. Демон выдернул клинок из ножен, а Джулиан уставился на него, не веря своим глазам. Он рванулся к нему, Сариэль вытянулся. Не готовый к нападению, Джулиан поднял руку, чтобы отразить удар.
Темная фигура скользнула между ними. Келпи, весь острый, как бритва, с копытами и клыкастыми стеклянными зубами. Волшебный конь встал на дыбы между Джулианом и Эйдолоном, и Джулиан узнал келпи: это был тот самый, которого он спас от Дейна Ларкспира.
Он ударил копытом в грудь Эйдолона, и демон отлетел назад, клинок Серафима выскользнул из его руки. Келпи оглянулся через плечо на Джулиана и подмигнул, а затем бросился в погоню, когда Эйдолон вскочил на ноги и побежал.
Джулиан последовал за ним. Он прошел всего несколько шагов, когда его пронзила внезапная жгучая боль.
Он согнулся пополам. Боль пронзила его насквозь. Его спина, его грудь. Для этого не было никаких причин, кроме…
Эмма.
Он обернулся.
Все это происходило снова.
Эмма каким-то образом оказалась на земле, передняя часть ее одежды была мокрой от крови. Зара склонилась над ней-казалось, они боролись. Джулиан уже бежал, преодолевая боль, каждый шаг-миля, каждый вздох-час. Все, что имело значение, только бы добраться до Эммы.
Подойдя ближе, он увидел, что Зара присела рядом с Эммой, пытаясь вырвать Кортану из ее покрытой красными полосами руки, но хватка Эммы была слишком сильной. Ее горло и волосы были мокрыми от крови, но пальцы на рукояти Кортаны были непреклонны.
Зара подняла глаза и увидела Джулиана. Должно быть, он выглядел как смерть в человеческом обличье, потому что она вскочила на ноги и побежала, исчезая в толпе.
Похоже, никто еще не заметил, что произошло. В груди Джулиана нарастал вой. Он опустился на колени рядом с Эммой и поднял ее на руки.
Она обмякла в его объятиях, такая же тяжелая, как Ливви. То, как люди чувствуют себя отяжелевшими, когда перестают держать себя в руках. Он прижал Эмму к себе, и ее голова упала ему на грудь.
Трава вокруг них была мокрой. Там было так много крови.
Все это происходило снова.
— Ливви, Ливви, моя Ливви — прошептал он, прижимая ее к себе и лихорадочно убирая с лица мокрые от крови волосы. Там было так много крови. Он был покрыт ею в считанные секунды; она пропитала одежду Ливви, даже ее туфли промокли насквозь. — Ливия. Его руки дрожали; он нащупал свое стило и приложил его к ее руке.
Его меч упал. Его стило было в руке; иратце было мышечной памятью, его тело действовало даже без способности его ума понять, что происходит.
Эмма открыла глаза. Сердце Джулиана дрогнуло. Сработало ли это? Может быть, это сработало. Ливви даже не взглянула на него. Она была мертва, когда он поднял ее с помоста.
Эмма пристально посмотрела на него. Ее темно-карие глаза ласково смотрели на него.
— Все в порядке, — прошептала она.
Он потянулся, чтобы нарисовать еще одно иратце. Первое исчезло без следа. — Помоги мне, — прохрипел он. — Эмма, мы должны использовать ее. Связь парабатаев. Мы можем исцелить тебя.
— Нет, — ответила она. Она потянулась вверх, чтобы прикоснуться к его щеке. Он чувствовал ее кровь на своей коже. Она все еще была теплой, все еще дышала в его объятиях. — Я лучше умру вот так, чем буду разлучена с тобой навсегда.
— Пожалуйста, не оставляй меня, Эмма, — сказал Джулиан. — Его голос сорвался. — Пожалуйста, не оставляй меня в этом мире без тебя.
Ей удалось улыбнуться ему.
— Ты был лучшей частью моей жизни, — сказала она.
Ее рука безвольно упала на колени, глаза закрылись.
Теперь сквозь толпу Джулиан видел бегущих к ним людей. Казалось, они двигались медленно, как во сне. Хелен, зовущая его по имени; Марк, отчаянно бегущий; Кристина рядом с ним, зовущая Эмму — но никто из них не успеет добраться до него вовремя, и, кроме того, они ничего не смогут сделать.
Он схватил Эмму за руку и крепко сжал ее, так крепко, что почувствовал, как хрустнули под его ладонью маленькие косточки. Эмма. Эмма, вернись. Эмма, мы можем это сделать. Мы расплавили камень. Ты спасла мне жизнь. Мы можем сделать все, что угодно.
Он глубоко погрузился в воспоминания: Эмма на пляже, смотрит на него через плечо, смеется. Эмма вцепилась в железную перекладину колеса обозрения в Пасифик-парке. Эмма протянула ему букет вялых полевых цветов, сорванных в день похорон его матери. Он обнимал Эмму, когда они ехали на мотоцикле через Туле. Эмма в своем бледном платье в полночном театре. Эмма лежала перед камином в коттедже Малкольма.
Эмма.
Ее глаза распахнулись. Они были полны пламени, золотого, бронзового и медного. Ее губы шевельнулись. — Я помню, — сказала она.
Ее голос звучал отдаленно, почти нечеловечески, как звон колокольчика. Что-то глубоко внутри Джулиана похолодело от страха и ликования.
— Может, мне остановиться? — сказал он.
— Нет. — Эмма начала улыбаться. Теперь ее глаза горели огнем. — Давай сожжем все.
Он обнял ее, парабатайская связь горела между ними, мерцая золотом и белизной. Кончики ее волос начали гореть, как и кончики его пальцев. Не было ни тепла, ни боли. Только огонь. Он поднялся, чтобы поглотить их огненным каскадом.
* * *
Диего бросил Зару в конфигурацию Малахи. Там было довольно много других членов Когорты, и она пошатнулась, едва не споткнувшись в попытке избежать столкновения с ними. Большинство из них смотрели на нее с глубокой неприязнью. Диего и представить себе не мог, что дочь Горация сейчас пользуется такой популярностью.
Она резко обернулась, чтобы посмотреть на него. Ему не нужно было хлопать дверью тюрьмы — конфигурация удерживала того, кто был внутри, дверь или нет, — но он хотел бы это сделать.
— Я бы расценил это как объявление о том, что наша помолвка окончена, — сказал он.
Ее лицо исказилось от ярости. Прежде чем она успела ответить, столб белого огня поднялся с востока, устремляясь к небу. Крики эхом прокатились по полю боя.
Диего развернулся, чтобы броситься бежать. Красный Колпак вырисовывался перед ним, стальной наконечник пики сиял дугой в небе. Мучительная боль взорвалась в его голове, прежде чем он провалился в темноту.
* * *
Марк схватил Кристину за запястье и оттащил назад как раз в тот момент, когда белое пламя, словно башня, вырвалось из того места, где только что были Джулиан и Эмма.
Она знала, что выкрикивает имя Эммы. Марк прижимал ее к себе; она чувствовала, как он задыхается. Джулиан, подумала она. О Боже, только не Джулиан.
И потом: это должно быть проклятие. Сжечь их заживо. это слишком жестоко.
— Смотри, — выдохнул Марк.
Из огня выходили сияющие фигуры. Не Джулиан и Эмма, или, по крайней мере, не Джулиан и Эмма, какими они были раньше.
Пламя поднялось по меньшей мере на тридцать футов в воздух, и фигуры, вышедшие из него, были по меньшей мере такого же роста. Как будто Джулиан и Эмма были вырезаны из сияющего света. Детали их были там, их черты и выражения, даже Кортана рядом с Эммой, лезвие небесного огня размером с дерево.
— Они гиганты, — услышала Кристина чей-то голос. Это была Алина, благоговейно смотревшая вверх. Хелен зажала рот рукой.
— Не гиганты, — сказала Кристина. — Нефилимы, были великаны на земле в те дни, а также после, когда ангелы пришли к дочерям человеческим, и они родили им детей. Она судорожно вздохнула. — Они были — первыми.
Все больше людей толпилось впереди, с обеих сторон битвы. Когда пламя вокруг Эммы и Джулиана погасло, небо над головой заколыхалось и затрещало — словно небесный огонь сжег тьму, которую принес Магнус. Темные облака начали распадаться и распадаться на части.
В ужасе вампиры бросились бежать с поля, направляясь к лесу. Они пробежали мимо Магнуса, который стоял на коленях, Рагнор рядом с ним, синие искры звенели в его руках, как будто они были разорванными электрическими проводами. Кристина увидела, как Алек бежит через поле; он добежал до Магнуса как раз в тот момент, когда колдун обессиленно откинулся назад, в его объятия.