* * *
Эмма лежала, положив голову на грудь Джулиана, чувствуя, как ее сердце медленно возвращается к нормальному ритму. Каким-то образом большая часть одеял соскользнула с кровати и оказалась на полу; они были наполовину завернуты в простыни, свободная рука Джулиана лениво играла с ее волосами.
— Так что, я думаю, ты чувствуешь себя довольно хорошо, — сказала она.
Он сонно моргнул, глядя на нее. — С чего бы это?
Она рассмеялась, ее дыхание шевелило мягкие темные завитки его волос. — Если ты не знаешь, я тебе не скажу. — Он улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь?
Она сложила руки на его груди, глядя на него снизу вверх. — Счастливой. Такая счастливая, но в то же время такая, какой я не заслуживаю быть.
Его рука замерла в ее волосах. — А почему бы и нет? Ты заслуживаешь счастья больше, чем кто-либо из моих знакомых.
— Если бы не ты, я бы сделала ужасную вещь, — сказала Эмма. — Я бы разорвала все парабатайские узы. Это вызвало бы столько разрушений.
— Ты была полусумасшедшая от проклятия, — сказал Джулиан. — Ты плохо соображала.
— До сих пор. Я позволила королеве манипулировать собой. Хотя я знала, что она заботится только о себе. Я знала это и позволила ей проникнуть в мою голову. У меня должна была быть вера.
— Но ты это сделала, — сказал он. — Вера-это не то, чтобы никогда не иметь никаких сомнений; это то, что нам нужно, чтобы преодолеть их. — Он легонько погладил ее по щеке. — У всех нас есть вещи, о которых мы сожалеем. Я сожалею, что попросил Магнуса сделать это заклинание. Я сожалею, что мы не смогли помочь Эшу. Он был всего лишь ребенком.
— Я знаю, — сказала она. — Я ненавижу, что мы оставили его. Но если он будет здесь — кто-то всегда будет его искать. Все, что потребуется, это несколько заклинаний из Черного Тома, чтобы сделать его настолько могущественным, что все захотят его использовать.
— Хорошо, что не осталось Черных томов, — сказал Джулиан. — Какое-то время это было похоже на игру в крота. Наверное, я этому способствовал. — Он криво улыбнулся. — О, и я сожалею, что убил Дейна Ларкспира.
— Он собирался убить нас, — сказала Эмма. — Ты сделал то, что должен был сделать.
— А вот и девушка-убийца, которую я знаю и люблю, — сказал Джулиан. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь загладить вину перед Дейном. Но я верю, что ты поможешь мне разобраться в этом.
— Я верю, что ты заслуживаешь счастья, — сказала Эмма. — Ты самый храбрый и любящий человек из всех, кого я знаю.
— И я верю, что ты заслуживаешь счастья, — сказал Джулиан. — Так как насчет того, чтобы я поверил тебе, а ты поверила мне? Мы можем верить друг для друга.
Эмма посмотрела в окно. Она заметила первые проблески солнечного света на небе. Начиналось утро.
Она посмотрела на Джулиана. Заря коснулась краев его волос и ресниц золотом. — Тебе обязательно возвращаться в свою комнату? — прошептала она.
Он улыбнулся ей сверху вниз. — Нет, — сказал он. — Теперь нам не нужно лгать или притворяться. Нам больше не придется лгать или притворяться.
* * *
Это был первый раз, когда Эмма была в зале Совета после смерти Ливви. Это была не единственная причина, по которой она отчаянно хотела, чтобы встреча была закончена, но она была, конечно, ее частью. Кровь можно было стереть с помоста, но она всегда будет видеть ее там. Она знала, что то же самое происходит и с Джулианом; он напрягся рядом с ней, когда они вошли в дверь вместе с остальными Блэкторнами. Вся семья молчала, даже Тавви.
Зал был заполнен до отказа. Эмма никогда не видела его таким полным: Сумеречные охотники были разбиты вместе на рядах сидений, и проходы были заполнены теми, кто стоял; некоторые выступали из отдаленных институтов, их полупрозрачные мерцающие формы светились вдоль задней стены. Эмма узнала среди них Изабель и Саймона и помахала им рукой.
К счастью, места для Блэкторнов были оставлены Джейми и Диего. Джейми держал целый ряд, лежа поперек него; он выскочил, когда они приблизились, и позволил им всем скользнуть внутрь, подмигивая нескольким свирепым сумеречным охотникам, которые надеялись найти место.
Люди смотрели на всех Блэкторнов, но особенно на Эмму и Джулиана, когда они заняли свои места. То же самое было и в доме накануне: незнакомцы таращились на них широко раскрытыми глазами. Эмма вспомнила, что она думала о Джейсе и Клэри на заседании Военного совета: так вот что значит быть героями. Быть теми, в ком течет ангельская кровь, теми, кто буквально спас мир. Люди смотрят на тебя так, как будто… как будто ты не настоящий.
Как оказалось, это заставило тебя задуматься о том, насколько ты реален.
Эмма села между Кристиной и Джулианом, осторожно касаясь кончиками пальцев Джулиана на сиденье между ними. Теперь, когда они с Джулианом больше не парабатаи, все, чего она хотела, — это вернуться домой и начать новую жизнь. Они будут обсуждать год своего путешествия и планировать все места, куда они поедут. Они навестят Кристину в Мексике, Джейса и Клэри в Нью-Йорке, и двоюродную бабушку Марджори в Англии. Они поедут в Париж и будут стоять перед Эйфелевой башней, держась за руки, и в этом не будет ничего плохого и ничего запретного.
Может быть, это будет короткая встреча? Она оглядела комнату, заметив серьезное выражение на лицах всех присутствующих. Кучки тех, кто был дружен с Когортой, но не сражался с ними на поле боя, сгрудились на скамейках, перешептываясь. Сторонники Дирборна, такие как Ласло Балог, которые оставались в городе во время битвы, не были арестованы: только те, кто поднял оружие против других нефилимов, предстанут перед судом.
— Люди выглядят мрачными, — прошептала она Джулиану.
— Никто не хочет приговаривать Когорту, — сказал он. — Многие из них молоды. Они чувствуют себя жестокими, я думаю.
— Зара заслуживает наказания, — пробормотала Эмма. — Она ударила меня ножом и совершенно расстроила Кристину этой фальшивой помолвкой.
Джулиан посмотрел на Кристину, которая положила голову Марку на плечо. — Я думаю, Кристина двигается дальше, — сказал он. — И Диего тоже.
Эмма бросила взгляд туда, где Диего с перевязанной щекой сидел и болтал с сияющей Дивией, которая была в восторге от того, что Ануш сражался на их стороне на поле. Интересно.
Послышался шорох, когда стражники закрыли боковые двери, и Джия вошла в заднюю часть зала. В комнате воцарилась тишина, когда она спустилась к помосту, ее мантия стелилась по ступеням. Позади нее, одетые в огненные туники пленников, стояли захваченные члены Когорты. Их было человек пятьдесят-шестьдесят, многие молодые, как и говорил Джулиан. Так много людей было завербовано через Некроситет и его агитацию. Ванесса Эшдаун, Мануэль Виллалобос, Амелия Овербек и сама Зара с вызывающим выражением лица.
Они выстроились на помосте позади Джии, охранники вели их рядами. Некоторые были все еще перевязаны после битвы. Все они были с иратце. Их туники были испещрены рунами, предназначенными для того, чтобы держать их в ловушке в городе. Они не могли пройти через ворота Аликанте.
Пламя, чтобы смыть наши грехи, подумала Эмма. Было странно видеть пленников с развязанными руками, но даже если бы каждый из них свободно нес по два длинных меча, они вряд ли могли бы сравниться с сотнями других Сумеречных Охотников в зале Совета.
Она увидела, как Диего наклонился, чтобы прошептать что-то Джейми, который встревоженно покачал головой.
— Мы собрались вместе во время скорби и исцеления, — объявила Джия, и ее голос эхом отразился от стен. — Благодаря храбрости стольких Сумеречных Охотников, мы сражались благородно, мы нашли новых союзников, мы сохранили наши отношения с Нижними мирами, и мы открыли новый путь вперед.
Зара сделала ужасное лицо при словах «сохранила наши отношения». — Эмма надеялась, что ее приговорят чистить туалеты до конца жизни.
— Однако, — сказала Джия. — Я не тот лидер, который может вывести нас на этот путь.
По комнате пробежал ропот: неужели Джия действительно говорит то, что они слышат? Эмма резко выпрямилась на стуле и посмотрела на Алину, но та казалась такой же потрясенной, как и все остальные в комнате. Однако Патрик Пенхоллоу, сидевший в первом ряду, казалось, ничуть не удивился.
— Я буду председательствовать при вынесении приговора Когорте, — невозмутимо продолжала Джия. — Это будет мой последний акт в качестве Консула. После этого состоятся Открытые выборы нового Консула и нового Инквизитора.
Хелен прошептала что-то Алине, и та взяла ее за руку. Эмма почувствовала, как ее пробирает озноб. Это был сюрприз, и последнее, чего она хотела, был сюрприз. Она знала, что это эгоистично, она помнила, как Джем говорил, что Джия больна, но все же Джия была известной. А теперь надвигалась неизвестность.
— И когда я говорю об открытых выборах, — продолжала Джия, — я имею в виду открытые выборы. Каждый в этом зале будет иметь право голоса. У каждого будет свой голос. Не имеет значения их возраст; не имеет значения, если они проецируют из своего родного института. Не имеет значения, — добавила она, — являются ли они членами Когорты.
По комнате пронесся рев.
— Но они же преступники! — крикнул Хоакин Акоста Ромеро, глава Буэнос-Айресского Института. — Преступники не имеют права голоса!
Джия терпеливо ждала, пока рев стихнет. Даже члены Когорты озадаченно уставились на нее.
— Посмотрите, как полон зал Совета, — сказала она. Люди поворачивались на своих местах, чтобы посмотреть на переполненные ряды сидений, сотни выступов в задней части зала. — Вы все здесь, потому что за последнюю неделю, и особенно после битвы, вы поняли, насколько срочной всегда была эта ситуация. Конклав был почти захвачен экстремистами, которые загнали бы нас в изоляцию и самоуничтожение. И все, кто стоял в стороне и позволял этому случиться из-за невнимательности, из-за апатии и чрезмерной самоуверенности… — ее голос дрожал. — Хорошо. Мы все виноваты. И поэтому мы все будем голосовать, как напоминание о том, что каждый голос имеет значение, и когда вы решаете не использовать свой голос, вы позволяете себе замолчать.