Эшдауны были не единственной семьей, которую это могло разлучить. Но с каждым шагом к порталу она понимала, что они поступают правильно. Ни один сияющий новый мир не может быть построен на крови и костях.
Перед Эммой открылся портал, светящийся и мерцающий. Сквозь него она могла видеть океан и берег, неясные очертания Института. Наконец Блэкторны отправились домой. Они прошли через кровь, через бедствия, а теперь и через изгнание, но наконец-то возвращались домой.
Она взяла Джулиана за руку, и они вошли внутрь.
Глава 34
Город в море
Киран уже некоторое время ждал на лугу. — Никто никогда не говорил тебе, — подумал он, — что когда ты станешь королем двора Фейри, тебе придется носить очень зудящий бархат и шелк почти все время. Сапоги были хороши — у короля был свой сапожник, который лепил кожу к его ногам, но он вполне мог обойтись без украшенного драгоценными камнями пояса, тяжелых колец и камзола с пятью фунтами вышивки на нем в ясный летний день.
Шорох в траве возвестил о прибытии генерала Винтера, который низко поклонился Кирану. Киран много раз говорил ему не делать этого, но Винтер настаивал.
— Адаон Кингсон, твой брат, — объявил он и отступил в сторону, позволяя Адаону пройти мимо него и приблизиться к Кирану.
Братья внимательно посмотрели друг на друга. Адаон был одет в зеленую ливрею пажа при дворе Благих. Это его устраивало. Он казался отдохнувшим и спокойным, его темные глаза задумчиво смотрели на Кирана. — Вы хотели поговорить со мной наедине, милорд? — сказал он.
— Винтер, отвернитесь, — сказал Киран. По правде говоря, ему было все равно, что услышит Винтер: он не утруждал себя секретами от начальника своей стражи. По его мнению, королю лучше не иметь секретов, если он может этого избежать. Он просто отдал инструменты для шантажа в руки врага.
Винтер отошел на несколько шагов и повернулся к ним спиной. Послышался шорох, и горстка охранников в Красных колпаках, пришедших с ним, сделала то же самое. Адаон приподнял бровь, но удивляться было нечему: стражники умели делать себя невидимыми, но короли не оставались на лугах одни и без защиты.
— Ты проделал весь путь до дверей вражеского двора, чтобы увидеть меня, — сказал Адаон. — Полагаю, мне сделали комплимент.
— Ты единственный брат, которому я когда-либо доверял, — сказал Киран. — И я пришел спросить тебя, не хочешь ли ты стать королем вместо меня.
Брови Адаона дрогнули, как птичьи крылья. — Разве тебе не нравится быть королем?
— Этим нельзя наслаждаться или не наслаждаться. Это не имеет значения. Я оставил Марка и Кристину, которых люблю, чтобы стать королем, но я не могу этого вынести. Я не могу так жить. — Киран поиграл своими тяжелыми кольцами. — Я не могу жить без них.
— И они не выживут при дворе. — Адаон задумчиво потер подбородок. — Киран, я не собираюсь становиться королем по двум причинам. Во-первых, с тобой на троне короля и со мной рядом с Королевой, мы можем работать над установлением мира между Благими и Неблагими. Королева ненавидела Эрона, но она не ненавидит тебя.
— Адаон… — голос Кирана был хриплым.
— Нет, — твердо сказал Адаон. — Я уже заставил королеву увидеть мудрость мира между землями, но если я оставлю ее, чтобы стать Королем Неблагих, она возненавидит меня, и мы снова станем врагами.
Киран глубоко вздохнул. Луг пах полевыми цветами, но он чувствовал тошноту, тошноту, жар и отчаяние. Как он мог жить, не слыша снова голоса Кристины? Не видя лица Марка? — Тогда какова же была ваша вторая причина?
— Ты был хорошим королем, — сказал Адаон. — Хотя ты занимал эту должность всего несколько недель, Киран, ты уже сделал много прекрасных вещей — освободил заключенных, провел справедливый передел земли, изменил законы к лучшему. Наши люди верны тебе.
— Значит, если бы я был некомпетентным королем, как Обан, я мог бы жить так, как хочу? — Горько сказал Киран. — Странная награда за хорошо выполненную работу.
— Прости меня, Киран, — сказал Адаон, и Киран понял, что это правда. — Но больше никого нет.
Сначала Киран не мог говорить. Перед ним тянулись долгие дни, в которых не было ни любви, ни доверия. Он подумал о Марке, смеющемся, крутящем вокруг себя Копье Ветра, о его сильном теле и золотистых волосах. Он думал о танцующей Кристине, о дыме и пламени в ночи, о ее мягкости и безграничной щедрости духа. Он не найдет этих вещей снова, он не найдет таких сердец снова.
— Я понимаю, — отстраненно сказал Киран. Значит, это был конец. У него будет жизнь преданного служения — жизнь, которая растянется на многие годы — и только удовольствие делать добро, которое не было ничем, чтобы поддержать его. Если бы только Дикая Охота знала, что это будет участь их самого дикого охотника. Они бы рассмеялись. — Я должен выполнить свой долг. Я сожалею, что спросил об этом.
Лицо Адаона смягчилось. — Я не ставлю долг выше любви, Киран. Я должен сказать тебе, что слышал от Кристины.
Голова Кирана дернулась вверх. — Что?
— Она предложила мне отдать тебе мой коттедж. Он существует в пограничных землях, которые не принадлежат ни к миру фейри, ни к миру смертных. Это не ослабит тебя так, как это сделал бы мир смертных, и Марк с Кристиной не окажутся под угрозой, как это произошло бы при дворе. — Адаон положил руку на бархатно-шелковое плечо Кирана. «Ты мог бы быть с ними там.
Необузданные эмоции, которые он испытывал, едва не сбили Кирана с ног. — Ты сделаешь это, Адаон? Ты отдашь мне свой коттедж?
Адаон улыбнулся. — Конечно. Для чего нужны братья?
* * *
Эмма сидела на своем чемодане в надежде, что он закроется. Она с сожалением подумала обо всем, что уже успела положить в сумку Джулиана. Он был организованным и минималистичным упаковщиком, и у него был чемодан на молнии, уже готовый к отправке в холл на неделю. Он начал выглядеть немного выпуклым с дополнительными предметами, которые она спрятала, пока он не смотрел — расческа, сумка с резинками для конского хвоста, шлепанцы и несколько дополнительных солнцезащитных очков. И подушка для шеи. Вы никогда не знали, когда вам понадобится подушка для шеи, особенно когда ты путешествовал весь год по земному шару.
— Ты готова пойти на вечеринку? — Это была Кристина, в легком голубом платье, с маргариткой в темных волосах. Она наморщила нос. — Что ты делаешь?
— Прыгаю вверх-вниз на этом чемодане. — Эмма встала и сбросила туфли. — Подчинись, — сказала она чемодану и забралась на него сверху. — Окей. Я прыгаю.
Кристина выглядела испуганной. — Ты никогда не слышала о кубике для упаковки?
— Что такое упаковочный куб? Это какое-то вне пространственное пространство? — Она начала прыгать на чемодане, как на батуте.
Кристина прислонилась спиной к двери. — Приятно видеть тебя такой счастливой.
Чемодан издал ужасный звук. Эмма перестала прыгать. — Быстро! Застегнись!
Хихикая, Кристина опустилась на колени и застегнула молнию. Эмма спрыгнула на пол, и они обе уставились на набитый чемодан, Кристина с опаской, а Эмма с гордостью. — Что ты собираешься делать в следующий раз, когда тебе придется его закрыть? — сказала Кристина.
— Я не думаю так далеко вперед. — Эмма подумала, что ей следовало бы принарядиться немного больше — вечеринка должна была быть непринужденной, просто группа людей праздновала официальное восхождение Алины и Хелен на пост главы Лос-Анджелесского Института.
По крайней мере, такова была история.
Она нашла шелковое миди-платье шестидесятых годов с кружевами на спине и подумала, что оно было игривым и ретро, но Кристина выглядела такой элегантной и спокойной, что Эмма подумала, не следовало ли ей пойти более официально. Она решила найти где-нибудь свою большую золотую заколку и уложить волосы. Она только надеялась, что она не была в ее чемодане, потому что это была определенно запретная зона. — Я действительно кажусь счастливой?
Кристина заправила выбившуюся прядь волос за ухо Эммы. — Я никогда не видела тебя такой счастливой, — сказала она, и, поскольку она была Кристиной, каждое ее слово сияло искренностью. — Я так, так рада за тебя.
Эмма плюхнулась обратно на кровать. Что-то толкнуло ее в спину. Это была ее заколка для волос. Она с облегчением схватила ее. — А как же ты, Тина? Я беспокоюсь, что ты несчастлива.
Кристина пожала плечами. — Со мной все в порядке. Я выживу.
— Кристина, я люблю тебя, ты моя лучшая подруга, — сказала Эмма. И теперь было легко сказать «лучший друг», потому что, хотя Джулиан и был ее лучшим другом, он был больше, чем просто друг, и в конце концов все это поняли. — Выжить недостаточно. А как насчет счастья?
Кристина вздохнула и села рядом с Эммой. — Мы доберемся туда, Марк и я. Мы счастливы, но мы также знаем, что есть большее счастье, которое мы могли бы иметь. И мы беспокоимся о Киране каждый день.
— Вы связались с Адаоном? — Спросила Эмма.
— Да, но я не получила ответа. Возможно, это не то, чего хочет Киран.
Эмма нахмурилась. Все это сбивало ее с толку, но в одном она была уверена — больше всего на свете Киран хотел быть с Марком и Кристиной.
— Кристина! — Из-за двери Института донесся слабый голос; Эмма перебралась через кровать к окну и распахнула его. Через секунду Кристина была уже рядом с ней. Они обе высунули головы наружу и увидели Диего и Джейми, стоявших на лужайке перед домом и энергично размахивающих руками. — Кристина! Спускайся!
Кристина начала смеяться, и на мгновение, под ее тихой грустью, Эмма увидела девочку, которой она, должно быть, была в Мехико, когда была ребенком, бегала с братьями Розалес и попала в беду.
Она не смогла сдержать улыбку. Жаль, что я не знала тебя тогда, Тина. Я надеюсь, что мы будем друзьями всю нашу жизнь.
Но Кристина улыбалась, и Эмме не хотелось нарушать ее хрупкое хорошее настроение грустью. — Пошли, — сказала она, хватая пару сандалий. — Давай спустимся на пляж.
* * *
С помощью Рагнора и Катарины песчаная полоса побережья ниже Института была заблокирована для их частного использования, область была окружена зачарованными знаками, утверждающими, что пляж закрыт из-за ужасного заражения песчаными крабами.