— Она имеет в виду, что Диана, ты и я останемся в Идрисе.
— Ты всегда был смышленым, Джулиан, — сказала Джия, хотя и не так, как если бы она восхищалась этим качеством.
— Если Хелен и Марка тут не будет, он допросит нас, — сказал Джулиан. — Разве не так?
— Нет, — резко сказала Диана. — Они дети!
— Да, — сказала Джия. — И один из них разрушил Меч Смерти. Инквизитор, как и другие, жаждет узнать как. Кортана — легендарный меч, но всё же лишь меч. Он не мог разрушить Мэллертах.
— Он может спросить меня, но я не знаю, почему он разрушился, — сказала Эмма. — Я набросилась на Аннабель, потому что она пыталась убить меня. Это была самооборона…
— Люди в ужасе. И страх логичен. — сказала Джия. — Слава Ангелу, что Чаша и Зеркало не пострадали. — Она вздохнула. — Сейчас было самое неподходящее время для уничтожения Меча Смерти, во времена серьёзной нестабильности и на пороге возможной войны с фейри. И после того как Неблагой Король забрал Аннабель из Зала Совета… разве вы не понимаете, что это вы привели её сюда?
— Это был только я. — Джулиан побелел. — Эмма не имеет к этому никакого отношения.
Эмма почувствовала слабую искру облегчения среди ее страха. Он все еще прикрывает мою спину.
Джия посмотрела на свои руки.
— Если бы я отправила всех вас домой прямо сейчас, начались бы беспорядки. Если Дирборну разрешат допросить вас, то общественное внимание обернется в вашу сторону. Когорта сомневается в вашей преданности, в основном из-за Хелен и марка.
Джулиан жестко рассмеялся.
— Они подозревают нас из-за моих брата и сестры? Больше, чем потому, что я привез эту… больше, чем потому что я привез Аннабель в город? И обещал, что все будет хорошо? Но кровь Марка и Хелен имеет значение?
— Кровь всегда имеет значение для неправильных людей, — сказала Джия, и в её голосе послышалась едкая горечь. Она провела рукой по лицу. — Я не прошу тебя быть на его стороне. Боже, я об этом не прошу. Просто заставь его понять, что ты жертва Аннабель. Те, кто не в Когорте, очень сочувствуют вам сейчас, потому что Ливия… он не захочет идти наперекор общественному мнению.
— Так это что, бессмысленный маленький танец? — сказала Эмма. — Мы позволим Инквизитору задавать нам вопросы, в основном для галочки, и тогда мы сможем вернуться домой?
Джия мрачно улыбнулась.
— Теперь ты понимаешь политику.
— Тебя не волнует, что Алина и Хелен станут руководителями Лос-Анджелесского Института? Учитывая сомнения Когорты насчёт Хелен? — сказала Диана.
— Это будет только Алина. — Джулиан продолжал смотреть на Джию. — Дочь Консула. Хелен ничем не будет управлять.
— Да, это так, — ответила Джия, — И нет, мне это тоже не нравится. Но это может быть шансом вернуть их с острова Врангеля. Поэтому я и прошу вас о помощи… Всех троих.
— Меня тоже будут допрашивать? — в голосе Дианы звучало острое напряжение.
— Нет, — ответила Джия. — Но мне понадобится твоя помощь. Та же, которую ты мне оказала с этими файлами.
— С файлами? — переспросила Эмма. — Что за файлы так важны прямо сейчас?
Но Диана выглядела так, будто понимала какой-то тайный язык, на котором говорила Джия.
— Я, останусь, конечно, — ответила она. — До тех пор, пока не будет ясно, что я помогаю тебе, и что мои интересы никак не совпадают с интересами Инквизитора.
— Понимаю, — сказала Джия. И мои интересы тоже, — безмолвно повисло в воздухе.
— Но дети, — начала Эмма. — Они не могут вернуться в Лос-Анджелес без нас.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Джулиана, ожидая, когда он скажет, что не будет отделен от своих младших братьев и сестры. Что он им нужен, что они должны остаться в Идрисе.
— Хелен может позаботиться о них, — ответил он, не смотря на неё. — Она хочет этого. Всё будет хорошо. Она их сестра.
— Тогда всё решено, — сказала Джия, вставая из-за своего стола. — Ты можешь собрать их, мы откроем портал для них сегодня вечером.
Джулиан также поднялся, убирая волосы, которые упали ему на глаза, одной из его перевязанных рук. «Что, чёрт возьми, с тобой не так?» — подумала Эмма. С Джулианом происходило нечто большее, чем то, что можно было объяснить горем. Она не просто знала это, она чувствовала это, в глубине того места, где парабатайская связь тянулась к ее сердцу. И позже вечером, она выяснит, что было не так.
Глава 5
Пустыня из стекла
Когда Эмма вошла в комнату Кристины, она обнаружила, что ее подруга уже упаковывает вещи. Кристина складывала все с такой же аккуратностью и точностью, с которой действовала всегда. Она осторожно свернула всю свою одежду, чтобы она не помялась, все мокрое герметично запечатала в пластик, а обувь сложила в мягкие мешочки таким образом, чтобы они не запачкали ткань.
— Ты ведь понимаешь, что когда я пакую вещи, то я просто бросаю все в чемодан, а потом сажусь на него, а Джулиан пытается его застегнуть? — сказала Эмма.
Кристина подняла голову и улыбнулась.
— Меня посещала эта мысль.
Эмма прислонилась к стене. Она почувствовала усталость в теле и ощущение необыкновенного одиночества, словно Кристина и Блэкторны уже уехали.
— Пожалуйста, пообещай мне, что ты будешь в Институте Лос-Анджелеса, когда я вернусь, — сказала она.
Кристина остановилась. Она взглянула на открытый чемодан на кровати, предоставленный ей Пенхоллоу, закусив нижнюю губу.
— Ты знаешь, как долго это продлится?
— Несколько дней.
— Ты думаешь, семья захочет, чтобы я осталась? — Кристина посмотрела на Эмму широко распахнутыми глазами. — Я могла бы просто уехать домой. Мой учебный год еще не закончился, но они поймут. Мне кажется, что я вторгаюсь…
Эмма оттолкнулась от стены, решительно качая головой.
— Нет, нет… ты не вторгаешься, Тина. Только не ты. — Она быстро описала свой разговор с Джемом и проблему с заражением лей-линий.
— Джем думал, что я возвращаюсь в Лос-Анджелес, — сказала она. — Он попросил меня связаться с Катариной и помочь ей узнать больше о лей-линиях, но это должна сделать ты. Хелен и Алина настолько потрясены своим горем, и всем… Я знаю, что ты можешь это сделать, Кристина. Я доверяю тебе.
Кристина слегка улыбнулась.
— Я тоже тебе доверяю.
Эмма села на кровать. Та протестующе заскрипела в ответ, и Эмма стукнула ее ногой, больно ударившись пяткой, и этим, отчасти, немного выпустив пар.
— Это не значит, что Хелен и Алина совсем не помогут. Просто каждая из них сокрушена горем. И им понадобится тот, кто в свою очередь не будет так же сломлен, как они… Они будут нуждаться в тебе. — Она сделала глубокий вдох. — Марк будет нуждаться в тебе.
Глаза Кристины расширились, и Эмма вдруг вспомнила лицо Марка на кухне минуту назад, когда она с Джулианом известили семью о том, что они вернуться сегодня вечером в Лос-Анджелес без них.
Его лицо застыло. Он потряс головой и сказал:
— Это болезненные новости. Я не могу…
Сломленный, он сел за стол, его руки слегка тряслись. Хелен, уже сидевшая за столом, побледнела, но ничего не сказала, в то время как Алина положила руку на плечо жены.
Дрю молча вышла из комнаты. Спустя мгновение Марк встал и вышел вслед за ней. Тавви протестовал, предлагая сотни различных аргументов в пользу того, почему Джулиан должен вернуться с ними и почему им не было необходимости оставаться, а Инквизитор мог бы приехать в Лос-Анджелес, или устроить допрос по Скайпу, что вполне заставило бы Эмму смеяться, если б она не чувствовала себя так ужасно.
— Мы возвращаемся домой? — сказала Хелен. Джулиан наклонился к Тавви, чтобы поговорить с ним вполголоса; Эмма больше не могла их слышать. — Назад в Лос-Анджелес?
— Я очень рада за тебя, и Джия считает, что ты сможешь остаться, — сказала Эмма.
— Она надеется, — сказала Алина. — Она надеется, что мы сможем остаться. — Она выглядела спокойной, но ее рука на плече Хелен была напряженной.
— Но не без вас, — сказала Хелен обеспокоенно. — Мы должны оставаться здесь до тех пор, пока здесь остаетесь вы…
— Нет.
К всеобщему удивлению, это был Тай.
— Это было бы опасно для тебя и Марка. Этот план имеет смысл.
Кит посмотрел на Тая почти не поддающимся расшифровке взглядом: наполовину обеспокоенным, и наполовину каким-то еще.
— Домой, — сказала Хелен, ее глаза блестели от слез. Она посмотрела на Джулиана, но он подхватил протестующего Тавви и вышел с ним из комнаты.
— Я не знаю, плачу ли я, от грусти или от счастья, — добавила она, стирая слезы влажными пальцами.
Алина поцеловала ее в макушку.
— Думаю, и то, и другое.
Эмма достигла середины лестницы на полпути в комнату Кристины, когда увидела Марка, прислонившегося к стене на площадке и выглядящего удрученно.
— Дрю не дает мне поговорить с ней, — сказал он. — Я волнуюсь. Скорбеть в одиночку — это больше похоже на фейри, нежели на Сумеречного Охотника, как я полагаю.
Эмма заколебалась. Она собиралась сказать, что это не похоже на Дрю — запереться в одиночестве в своей комнате, но Дрю выглядела очень расстроенной, когда она покидала кухню.
— Продолжай пытаться, — посоветовала она. — Иногда в ее дверь приходится стучаться около двадцати минут. Или ты мог бы предложить посмотреть вместе с ней фильм ужасов.
Марк выглядел угрюмо.
— Я не думаю, что мне понравится фильм ужасов.
— Ты не знаешь этого наверняка, — сказала Эмма.
Он повернулся, чтобы подняться по лестнице, и заколебался.
— Я также беспокоюсь и за тебя с Джулсом, — сказал он более спокойно. — Мне не нравится Инквизитор, или мысль о том, чтобы подвергаться допросу с его стороны. Он напоминает мне о Короле Неблагого Двора.
Эмма была поражена.
— В самом деле?
— У меня на его счет складывается такое впечатление, — сказал Марк. — Я не могу это объяснить, но…
Дверь на верхней лестничной площадке открылась: это была Кристина. Она вышла, взглянув вниз.
— Эмма? Я подумала, если ты…
Она остановилась, увидев Марка, они уставились друг на друга так, что у Эммы возникло чувство, словно она полностью исчезла.