— Ты думаешь, Конклав когда-нибудь пойдёт у него на поводу? — спросила Диана.
— Боюсь, да. — сказала Джия с редко показываемой горечью. — Они так сильно сфокусированы на своём страхе и ненависти, что они даже не видят, как вредят сами себе. Они бы съели отравленный банкет, если бы думали, что Нижнемирцы пируют вместе с ними.
Диана обвила руки вокруг себя, чтобы избавиться от дрожи.
— И что мы можем сделать?
— Гораций собирает встречу через два дня. Это будет его первая возможность презентовать свои планы публике. Люди уважают тебя — Рэйберны гордая семья, и ты храбро сражалась во время Тёмной войны. Среди нас должны быть те, кто даст ему отпор. Многие боятся говорить вслух.
— Я не боюсь, — сказала Диана и увидела, как Гвин посмотрел на неё с восхищением.
— Мир может измениться очень быстро. — сказала Джия. — В один день будущее кажется полным надежды, а на следующий день тучи ненависти и фанатизма сгущаются, будто бы навеяны из ещё невиданного моря.
— Они были здесь всегда, Джия. — сказала Диана. — Даже если мы не хотели признавать этого. Они всегда были на горизонте.
Джия выглядела измученной, и Диане стало интересно прошла ли она весь путь сюда пешком, хотя она и сомневалась, что это физическое напряжение измотало Консула.
— Я не знаю, сможем ли мы собрать достаточно сил, чтобы снова очистить небо.
* * *
— Хорошо, — сказал Кит. — Сначала мы сделаем отмычку из скрепки для бумаги.
— Мы сделаем что из чего? — Дрю заправила волосы за уши и посмотрела на Кита широко раскрытыми глазами. Они вдвоём сидели на одном из длинных столов библиотеки с висячим замком и горсткой скрепок для бумаги между ними.
Он простонал.
— Не говори мне, что ты не знаешь, что такое скрепка для бумаги.
Она выглядела возмущённой.
— Конечно, я знаю. Я знаю, что такое скрепка. — Она тыкнула пальцем. — Но что мы должны сделать?
— Я покажу тебе. Возьми скрепку.
Она взяла одну.
— Согни её в L-образную форму. — он объяснил. — Прямая часть — это верхняя часть. Хорошо.
Её лицо было сконцентрированным. Она была одета в чёрную футболку, на которой было написано «Из загробного мира» и нарисован треснутый надгробный камень.
Кит взял вторую скрепку и выпрямил её.
— Это твоя, — сказал он. — Ты держишь отмычку.
— Хорошо, — ответила она. — Теперь, как открыть замок?
Он засмеялся.
— Попридержи коней. Хорошо, возьми замок — ты должна будешь взять отмычку и вставить ее в нижнюю часть замочной скважины, которая называется линия сдвига.
Дрю сделала как он сказал. Её язык высунулся из уголка рта. Она выглядела как маленькая девочка, пытающаяся сконцентрироваться на книге.
— Поверни её в том направлении, в котором повернулся бы ключ, — сказал он. — Не влево — вот так. Теперь возьми инструмент другой рукой.
— Нет, подожди, — она засмеялась. — Это сбивает с толку.
— Хорошо, я покажу тебе.
Он вставил вторую скрепку в замок, и начал двигать её вперёд и назад, пытаясь отодвинуть ригеля. Отец научил его, как чувствовать ригеля с помощью отмычки — в этом замке их было пять — он начал мягко вертеть отмычку в руках — поднимая один ригель за другим.
— Поверни свой ключ, — сказал он неожиданно. — Поверни его вправо.
Она повернула, и замок открылся. Дрю издала приглушенный крик.
— Это так круто!
Кит почувствовал, что улыбается ей — он никогда раньше не хотел младшую сестру, но было что-то приятное в том, чтобы иметь кого-то, кого можно чему-то научить.
— Тай знает, как это делать? — спросила она.
— Я не думаю, — ответил Кит, снова закрывая замок и отдавая его ей. — Но он бы научился быстро.
Он отдал замок ей, чтобы она открыла, и сел.
— Теперь ты сделаешь это.
Она простонала.
— Не честно.
— Ты учишься только делая. — Это было то, что отец Кита всегда говорил ему.
— Ты звучишь, как Джулиан. — Дрю слегка рассмеялась и вернулась к замку. Её ногти были покрашены в чёрный. Кит был впечатлён деликатностью, с которой она держала отмычку и замок.
— Я никогда бы не подумал, что кто-то скажет, что я звучу, как Джулиан Блэкторн.
Дрю посмотрела вверх.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Как отец.
Она повернула отмычку.
— Я рада, что вы с Таем друзья. — сказала она неожиданно. Кит почувствовал, как его сердце сделало пронзительный глухой удар в его груди. — Я имею в виду, у него всегда была Ливви. Поэтому ему не нужны были другие друзья. Это было как клуб, в который никто не мог вступить, и потом появился ты и сделал это. Она сделала паузу, всё ещё держа замок. Она смотрела на него глазами, настолько похожими на глаза Ливви, этими широкими сине-зелёными, обрамлёнными длинными ресницами.
— Мне жаль? — сказал он.
— Не стоит. Я слишком маленькая. Тай бы никогда не дал мне присоединиться, даже если бы ты не появился. — она сказала это как факт. — Я люблю Джулиана. Он как лучший отец. Ты знаешь, он всегда будет ставить тебя на первое место. Но Тай всегда был моим крутым братом. У него в комнате такие невероятные вещи, и животные любят его, и он знает всё…
Она прервалась, её щёки порозовели.
Тай вошёл, его влажные волосы превратились в мягкие, сырые кудряшки, и Кит почувствовал медленный переворот внутри него, как будто бы его живот скрутило. Он сказал себе, что он почувствовал себя неловко из-за того, что Тай вошёл, когда они говорили о нём.
— Я учусь взламывать замки, — сказала Дрю.
— Хорошо, — Тай бегло взглянул на неё. — Но мне нужно поговорить с Китом сейчас.
Кит поспешно слез со стола, почти сбросив горсть скрепок на пол.
— Дрю справилась очень хорошо, — сказал он.
— Хорошо, — Тай сказал снова. — Но мне нужно поговорить с тобой.
— Так говори, — сказала Дрю.
Она положила инструменты для взлома на стол и свирепо смотрела на Тая.
— Не когда ты здесь, — сказал он.
Это было вполне очевидно, но Дрю всё равно издала обиженный звук и спрыгнула со стола. Она двинулась прочь из библиотеки, хлопая за собой дверью.
— Это не было — она не была… — начал Кит.
Но он не смог закончить, он не мог ругать Тая. Только не сейчас. Тай расстегнул свою толстовку и сразу потянулся ко внутреннему карману.
— Мы должны пойти на Теневой рынок этой ночью, — сказал он.
Кит резко перевёл свой мозг обратно к происходящему.
— Мне запрещено заходить на территорию рынка. Я подозреваю, тебе тоже.
— Мы можем подать прошение у ворот. — сказал Тай. — Я слышал, что люди так делают, у Теневого рынка же есть ворота, правда?
— Да, там есть ворота. Они отмечены. Они не держат людей внутри или снаружи. Это больше место встречи. И да, ты можешь подать прошение главе рынка, но в данном случае это Барнабас, и он ненавидит меня.
Тай взял скрепку со стола и посмотрел на неё с интересом. На его шее были синяки, внезапно заметил Кит. Он не помнил их, что показалось ему странным, хотя кто запоминает все синяки на чужой коже? Тай должно быть получил их, когда они сражались со Всадниками в Лондоне.
— Нам только нужно убедить его, что в его интересах нас впустить.
— Как ты планируешь это сделать? Мы не мастера переговоров.
Тай, который распрямлял скрепку, подарил Киту одну из своих редких рассвет-над-водой улыбок.
— Ты — да.
— Я… — Кит осознал, что ухмыляется, и оборвал себя.
Он всегда имел что-то саркастичное на языке, никогда не был кем-то, кто принимает комплименты изящно, но было что-то в Тае Блэкторне, что проникло внутрь него и развязало все аккуратные узлы, связывающие его вместе. Он задавался вопросом, было ли это то, что люди имели в виду, когда говорили, что чувствуют себя неполными.
Тай нахмурился, будто бы не заметил глупую улыбку Кита.
— Проблема в том, — сказал он. — Что никто из нас не водит. У нас нет возможности попасть на рынок.
— Но у тебя есть айфон, — сказал Кит. — На самом деле, в Институте их несколько. Я видел их.
— Да, — сказал Тай. — Но…
— Я собираюсь представить тебе чудесное изобретение, называющееся Убером. — сказал Кит. — Твоя жизнь изменится, Тай Блэкторн.
— Ах, Ватсон, — сказал Тай, пряча скрепку в карман. — Возможно ты и не светишься сам по себе, но ты являешься необычайным проводником света.
* * *
Диего был удивлён, что Гладстоун хотел запереть их в библиотеке. Он никогда не думал о ней, как о надежной комнате. Когда их обоих завели внутрь, у Диего забрали его оружие и стило, и тяжёлая дубовая дверь была закрыта позади них, Диего начал осознавать преимущества библиотеки, как тюрьмы.
Стены были толстые, и там не было никаких окон, кроме массивного стеклянного потолка на много футов вверху. Из-за гладких стен было невозможно взобраться наверх и разбить его, и ничего в комнате не могло служить полезным оружием — они могли бросать книги, предположил Диего, или попробовать перевернуть столы, но он не думал, что это им чем-то поможет.
Он подошёл туда, где Киран тяжело опустился перед массивным деревом, которое росло из пола. Если бы только оно было достаточно высоким, чтобы добраться до потолка, подумал Диего.
Киран сгорблено сидел, оперевшись об ствол. Он прижал ладони к глазам, будто бы мог ослепить себя.
— С тобой всё в порядке? — сказал Диего.
Киран опустил руки.
— Извини.
Он посмотрел вверх на Диего, который мог видеть следы ладоней Кирана на его щеках.
— Всё хорошо. Ты был ранен. Я могу найти путь наружу сам, — сказал Диего, делая вид, что не понимает его.
— Нет, я имею в виду, что мне жаль. — Кирана заклинило. — Я не могу.
— Ты не можешь что?
— Я не могу избавиться от этого. Я чувствую вину, словно занавесь шипов, в которой я запутался. Каждый раз, когда я поворачиваюсь, меня пронзает снова.
Бассейн заставляет тебя чувствовать всю боль, которую ты когда-либо причинял другим.
— Мы все не без вины, — сказал Диего, и подумал о его семье, о Кристине. — Каждый из нас причинял боль другим, предумышленно или нет.