— Почему он арестовал детей из Некроситета? — Спросила Хелен. — Со слов Марка, Райан, Дивья и Диего были наиболее пристойными среди Центурионов.
— Чтобы они послужили примером. «Вот что вас ожидает, если вы станете помогать Нижнемирцам», — сказала Джия.
— Мы ведь не можем на самом деле регистрировать людей, — сказала Алина. — Это бесчеловечно. И именно это я собираюсь сообщить Конклаву.
Проекция Джии гневно заискрилась по краям.
— Не смей, — сказала она. — Разве ты не слышала, о чем я только что говорила? Дирборн так поступает из-за Хелен и крови фейри, текущей в ее жилах. Ты попадешь в тюрьму, если сделаешь это, и на твой пост определят кого-то более сговорчивого. Ты должна хотя бы сделать вид, будто согласна с этим.
— И как мы поступим? — Хелен всегда немного побаивалась своей тещи Консула. Ей всегда казалось, что возможно Джия, не совсем довольна, что Алина решила выйти замуж за женщину, тем более которая является наполовину фейри. Джия никогда ни словом, ни жестом не выказывала, что разочарована в выборе Алины, но Хелен чувствовала это. Тем не менее, она пришла ей на помощь в этом разговоре. — Нижнемирцы должны прийти в Святилище для регистрации, а после мы отправим регистр Конклаву?
— Я понимаю, Хелен, — сказала Джия. — Но вы не можете проигнорировать приказ. Гораций для уверенности будет следить за тем, чтобы Институт Л.А. выполнил свою часть по обработке регистра. Я только что вернула вас обоих из ссылки. И я не потеряю вас снова. Вы умные. Найдите творческий подход подорвать приказ о регистрации, не игнорируя его.
Вопреки всему, Хелен ощутила небольшое потрясение от счастья. Джия сказала: «Вас обоих». Словно она скучала не только по Алине, но и по Хелен тоже.
— Есть небольшой проблеск надежды, — сказала Джия. — Я была с сестрой Клеофой, когда пришло известие о регистре, и она была в ярости от этого. Железные Сестры определенно на нашей стороне. А они могут быть внушительны в своем выборе. Не думаю, что Горацию понравится иметь их в качестве своих врагов.
— Мам, — сказала Алина. — Ты и папа должны покинуть Идрис. Приезжайте к нам на некоторое время. Там не безопасно.
Хелен взяла Алину за руку и сжала ее, потому что знала, каким будет ответ.
— Я не могу просто так уйти, — сказала Джия, прозвучав не как мать Алины, а как Консул Конклава. — Я не могу отказаться от наших людей. Я дала клятву защищать нефилимов, а это значит, пережить этот шторм и сделать все от меня зависящее, чтобы обратить вспять то, что наделал Гораций, а именно вытащить этих детей из тюрьмы Гарда — Джия посмотрела через плечо. — Мне нужно идти. Но помните, девочки: Совет в большей своей части состоит из хороших людей.
И она исчезла.
— Хотелось бы в это верить, — сказала Алина. — Хотелось бы мне знать, как моя мама может все еще верить в это, после стольких лет пребывания на посту Консула.
Она звучала рассерженной на Джию, но Хелен знала, что это не так.
— Твоя мама умная. С ней все будет в порядке.
— Очень надеюсь на это, — сказала Алина, посмотрев на свою руку и руку Хелен, сплетенные на столе. — А теперь нам нужно придумать, как регистрировать людей, фактически не регистрируя их. План, который не включает в себя избиение Горация. Почему я никогда не могу сделать то, чего желаю?
Вопреки всему Хелен рассмеялась.
— Вообще-то, у меня есть идея. И я думаю, что тебе она может понравиться.
* * *
Поляна выходила вниз на дорогу, которая виднелась подобно белой ленте сквозь деревья. Луна над головой сквозь ветви деревьев излучала достаточно света, чтобы Кристина могла ясно рассмотреть поляну: она была окружена густыми деревьями боярышника, а трава под ногами — упругой, прохладной и влажной от росы. Она расстелила сверток одеяла Марка, и он сейчас лежал на нем, частично свернувшись в клубок, а его щеки покраснели.
Кристина сидела рядом с ним, вытянув ноги перед собой на мокрой от росы траве. Киран стоял неподалеку, прислонившись к стволу боярышника. Вдалеке Кристина слышала звуки пирушки, которые разносились в чистом воздухе.
— Это, — сказал Киран, взгляд которого был устремлен на дорогу внизу, — были вовсе не те события, которые, как я предполагал, произойдут с нами по нашему прибытию в Страну Фейри.
Кристина убрала волосы с лица Марка. Он весь горел, и она подозревала, что это был побочный эффект от того напитка, который ему дал кот-фейри.
— Как долго, по-твоему, Марк будет без сознания?
Киран повернулся, прижавшись спиной к дереву. В темноте его лицо представляло собой карту, состоящую из черно-белых теней. Он не проронил ни слова с того момента, как они достигли поляны и уложили Марка. Кристина могла только представить, чего ему это стоило.
— Скорее всего еще где-то час или около того.
У Кристины возникло ощущение, будто свинцовый груз тяжестью давит на ее грудь.
— Каждая минута нашего ожидания здесь, уводит нас все дальше от Эммы и Джулиана, — сказала она. — Я не представляю, каким образом мы сейчас смогли бы их настигнуть.
Киран вытянул перед собой руки. Руки фейри с изящными длинными пальцами.
— Я мог бы снова призвать Копье Ветра, — сказал он слегка запинаясь. — Он достаточно быстр, чтобы добраться до них.
— Звучит так, словно тебе самому не нравится эта идея, — заметила Кристина, но Киран лишь пожал плечами.
Он отступил от дерева и подошел к Марку, наклонившись, чтобы подоткнуть уголок одеяла под плечо Марка. Кристина внимательно наблюдала за ним. Копье Ветра был конем принца, подумала она. И он привлек бы к себе внимание, здесь, в Стране Фейри. Его появление здесь может предупредить королевство о присутствии Кирана в здешних краях и этим подвергнуть его опасности. Но Киран, казалось, был готов призвать его, несмотря ни на что.
— Не стоит, — сказала она. — Даже если бы с нами был Копье Ветра, то что бы мы могли сделать? Попытаться вырвать их из процессии по воздуху? Нас заметят и посчитают угрозой… для Марка, Джулса и Эммы.
Киран расправил одеяло на плече Марка и встал.
— Я не знаю, — сказал он. — У меня нет ответов на эти вопросы. — Он поплотнее закутался в свой плащ. — Но ты права. Мы не можем ждать.
Кристина посмотрела на него.
— Но мы также не можем бросить Марка.
— Я знаю. Полагаю, тебе стоит отпустить меня одного. А самой остаться здесь с Марком.
— Нет! — воскликнула Кристина. — Нет, ты не пойдешь один. Тем более не без артефакта. Он наш единственный выход отсюда.
— Это не имеет значения, — сказал Киран. Он наклонился, подняв свою сумку, и перекинул ее через плечо. — То, что случится со мной совершенно не имеет значения.
— Конечно, это имеет значение! — Кристина поднялась на ноги и поморщилась — ее ноги начало покалывать тысячей иголок. Тем не менее, она, слегка прихрамывая, поспешила за Кираном.
Киран двигался быстро и достиг уже края поляны, когда она догнала его. Она схватила его за руку, впившись пальцами в ткань его рукава.
— Киран, стой!
Он остановился, но так и не оглянулся на нее. Он смотрел на дорогу и пир за ее пределами. Он спросил тихим голосом:
— Зачем ты препятствуешь мне?
— Потому что отправляется по этой дороге в одиночку опасно, особенно для тебя.
Киран, казалось, ее не слышал.
— Когда я прикоснулся к пруду в Некроситете я ощутил всю растерянность и боль, которые я причинил тебе, — сказал он.
Кристина ждала. Но он больше ничего не сказал.
— И?
— И? — эхом отозвался он. — И я не способен этого вынести! То, сколько боли я причинил тебе, тебе и Марку, словно это… я не могу это стерпеть.
— Но ты должен, — сказала Кристина.
Губы Кирана раскрылись от удивления.
— Что?
— Такова природа наличия души и сердца, Киран. Мы все спотыкаемся в темноте и причиняем друг другу боль, но мы стараемся как можно лучше компенсировать это. Мы все ошибаемся.
— Тогда позволь мне восполнить это. — Аккуратно, но решительно он вырвал свой рукав из ее руки. — Позволь мне отправиться за ними.
Он начал спускаться с холма, но Кристина последовала за ним, преградив ему путь.
— Нет… ты не должен…
Он попытался обойти ее, но она двигалась вместе с ним.
— Позволь…
— Я не позволю тебе рисковать собой! — закричала она и схватила его за рубашку, впившись пальцами в ее грубую ткань. Она услышала, как он с удивлением выдохнул.
Ей пришлось откинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза: они сверкали — черный и серебряный — далекие, словно луна.
— Почему нет? — потребовал он.
Она могла чувствовать тепло его тела сквозь льняную рубашку. Было время, когда она могла бы считать его хрупким и нереальным, как лунные лучи, но теперь она знала, насколько он силен. Она могла видеть свое отражение в его темном глазу, в то время, как в его серебряном — отражались звезды. Его лицо выражало усталость, которая свидетельствовала о боли, но его стойкость была гораздо привлекательней симметрии черт его лица. Неудивительно, что Марк влюбился в него в Охоте. Кто бы не влюбился?
— Возможно, не ты ошибся, — сказала она шепотом. — А я. Ты вводишь меня в замешательство.
— Кристина, — прошептал Киран. Он слегка коснулся ее лица и она склонила голову к его теплой руке, его пальцы скользнули по ее щеке ко рту. Он обрисовал кончиками пальцев форму ее губ, его глаза были полузакрыты. Она закинула руку ему за шею.
Он притянул ее к себе, и их губы столь быстро встретились, что она не могла с уверенностью сказать, кто кого из них целовал. Это было похоже на пожар: вкус его губ, гладкая кожа там, где она касалась его, скользя пальцами под воротник его мантии. Его губы были тонкими, мягкими, но настойчивыми, он целовал ее, словно пил хорошее вино. Ее руки нашли его волосы и запутались в его мягких прядях.
— Миледи, — прошептал он, не отрывая своих губ от ее, и ее тело накрыла волна возбуждения от звука его голоса. — Леди Роз.
Его руки скользнули по ее телу, его мягким изгибам, и она потерялась в пылу огня, исходящем от него, столь не похожем на Марка, но столь же прекрасным. Он схватил ее за талию и крепко прижал к себе, ее охватило потрясение: он был столь теплым и человечным, и вовсе не таким отдаленным, каким она его представляла.