— Здесь коридор делится на два, — сказал Джулиан. — Один ведет вниз, другой вверх. Тронный зал не отмечен на карте…
— Но мы знаем, что это около вершины башни, — сказала Эмма. — Королева, вероятно, уже там. Мы не можем позволить королю добраться до Черного тома.
— Тогда, полагаю, нам туда, — сказал Джулиан, указывая на восходящий коридор. — Продолжай подниматься и надейся на какое-нибудь полезное обозначение на пути.
— Конечно. Потому что фейри так великодушны касательно полезных обозначений.
Джулиан почти улыбнулся.
— Отлично. Держи свой капюшон опущенным.
Они направились вверх по крутому склону коридора, их капюшоны были опущены. По мере того, как они поднимались, толпы фей редели, как будто они достигли разреженного воздуха. Стены были облицованы, с дверьми, каждая из которых была украшена более тщательно, чем предыдущая, инкрустирована кусочками редких камней и золотом. Эмма могла слышать голоса, смех и болтовню сзади; она догадалась, что это был район, где жили придворные. Один дверной проем был наполовину скрыт гобеленом с рисунком в виде звезд. Снаружи стояли двое охранников, одетых в необычные черно-золотые доспехи, их лица были скрыты шлемами. Эмма ощутила мороз по коже, когда они прошли, продвигаясь к участку, где коридор сужался и снова сужался, будто он действительно извивался ближе к сердцу морской раковины. Факелы горели тихо в их держателях, и Эмма прищурилась, желая руну Ночного Видения.
Джулиан сжал ее руку своей, втягивая ее в неглубокую нишу.
— Красные колпаки, — прошипел он.
Эмма вглядывалась в проходящих. Действительно, две линии красных колпаков стояли на страже высокого арочного прохода. Красные колпаки были из числа наиболее злых воинов Фейри. Они носили багровую форму, окрашенную кровью убитых ими. Что необычно для Фейри, эти гвардейцы были бородатыми, с обветренными лицами. Они носили копья, металлическое острие которых были покрыты засохшей кровью.
— Должно быть, это он, — прошептал Джулиан. — Тронный зал.
Он натянул через голову цепочку с флаконом, оторвал колпачок и проглотил жидкость внутри. Эмма поспешила сделать то же самое и задохнулась от удушья. Оно обжигало, как будто она проглотила жидкий огонь. Она увидела болезненную реакцию на лице Джулиана, прежде чем он уронил свой пустой флакон в карман.
Они смотрели друг на друга. Кроме жжения в горле и животе, Эмма чувствовала все то же самое. Она все еще могла видеть свои собственные руки и ноги, ясно как днем, и Джулиана, не так ясно, как только он начал расплываться по краям. Это было не совсем то, что она себе представляла.
— Нене сказала, что мы будем невидимы только для Фейри Неблагого двора, — тихо сказал Джулиан после долгого момента. Его глаза внезапно сузились. — Эмма?
— Что? — Прошептала она. — Что такое?
Он медленно поднял руку и похлопал по груди, где находилась его руна парабатая, под одеждой. Эмма моргнула. Она могла видеть темно-красное свечение, исходящее из места, где его сердце само по себе будто пылало. Свечение двигалось, смещалось, как крошечная песчаная буря.
— Джулиан… — Она посмотрела вниз. Ее собственная руна также светилась. Этого было странно достаточно, чтобы заставить ее дрожать, но она отбросила это чувство и вышла в коридор. Через мгновение Джулиан был рядом с ней.
Перед темной аркой все еще стояла линия красных колпаков. Эмма начала двигаться по направлению к ним, ощущая Джулиана рядом с ней. Она могла ясно видеть его и слышать его шаги, когда они двинулись в направлении тронного зала и проскользнули между рядами красных колпаков, но никто не повернулся к ним. Похоже, ни один красный колпак не услышал и не увидел их.
Эмма могла видеть темное свечение, как будто оно было привязано к груди Джулиана. Но почему зелье невидимости заставляет его руну светиться? Это не имело смысла, но у нее не было времени задуматься — они проходили последнюю пару красных колпаков. Она чувствовала себя мышью, беспечно гуляющей перед не обращающим внимания котом. Мгновение спустя они преступили порог и оказались в тронном зале Короля.
Это было не то, чего ожидала Эмма. Вместо мерцающего золота и богатого декора, комната была пустой, пол был темно-серым камнем. Стены без окон, за исключением северной стены: массивный стеклянный прямоугольник смотрел на ветреный ночной вид. Комната была усыпана кучами валунов, некоторые размером со слонов, многие разбиты на более мелкие кусочки. Это было похоже на руины гигантской игровой площадки.
В комнате не было сидений, кроме трона, который сам был валуном, в котором было вырезано сиденье. Камень окружал его спину и по бокам, словно для того, чтобы оградить короля, который неподвижно сидел на сидении трона.
В его руках была копия Черного тома Джулиана.
Когда они вошли, Король посмотрел вверх, хмурясь, и на паническое мгновение Эмма подумала, что он может видеть их. Его лицо было настолько ужасным, насколько она помнила это: разделенное точно посередине, словно лезвием, это было наполовину лицо красивого поразительного человека и наполовину ободранная скелетная кость. На нем был ярко-красный бархатный дублет, к плечам крепился плащ и ряды золотых аксельбант, а лоб обрамляла золотая корона. Прозрачный пузырек висел на цепочке вокруг его горла, наполненный каким-то алым зельем.
Инстинктивно Эмма и Джулиан нырнули за ближайшую кучу битого камня, когда четыре охранника вошли, окружив женщину в белом с длинными темными волосами. За ней шел молодой мальчик с золотым венцом вокруг головы. Два охранника сопровождали его. Они носили необычные черно-золотые доспехи, которые Эмма заметила ранее, в коридоре.
У нее не было много времени, чтобы подумать об этом, потому что, когда женщина в белом вошла в комнату, она повернула голову, и Эмма узнала ее.
Это была Аннабель Блэкторн.
Воспоминания горькой волной хлынули к горлу Эммы. Аннабель на помосте в зале Совета. Аннабель, с дикими глазами, вонзает осколки Меча Смерти в грудь Ливви. Аннабель, покрытая кровью, залитый кровью помост, Джулиан, держащий Ливви на руках.
Рядом с Эммой Джулиан резко вздохнул, подавив вдох. Он стал твердым. Эмма схватила его за плечо. Оно ощущалось как гранит: непреклонное, нечеловеческое.
Его рука была на поясе, на рукояти короткого меча. Его глаза были устремлены на Аннабель. Все его тело было напряженным от едва сдерживаемой энергии.
Он собирается убить ее. Эмма знала это так же, как она знала каждый его следующий ход в бою, ритм его дыхания в битве. Она потянула его, притягивая к себе лицом, хотя это было как пытаться сдвинуть валун.
— Нет, — сказала она резким шепотом. — Ты не можешь. Не сейчас.
Джулиан тяжело дышал, будто он бегал.
— Отпусти меня, Эмма.
— Она может видеть нас, — прошипела Эмма. — Она не Фейри. Она увидит нас, Джулиан.
Он смотрел на нее дикими глазами.
— Она поднимет тревогу, и нас остановят. Если ты попытаешься убить Аннабель сейчас, нас обоих поймают. И мы никогда не вернем Черный Том.
— Она должна умереть за то, что она сделала. — На его скулах горели два резких красных пятнышка. — Дай мне убить ее, и король может оставить себе эту чертову книгу…
Эмма поймала его плащ.
— Мы оба умрем здесь, если ты попробуешь!
Джулиан молчал, его пальцы сжимались и разжимались. Красное сияние над его парабатай-руной светилось, словно огонь, и черные линии пронеслись сквозь него, как будто это стекло и оно вот вот разобьется.
— Неужели Тавии, Дрю и Таю ты предпочтешь месть? — Эмма сильно встряхнула его и отпустила. — Ты хотел бы, чтобы они знали, что ты сделал?
Джулиан откинулся на скалу. Он медленно качал головой, словно в неверии, но красное сияние вокруг него потускнело. Возможно, упоминание детей Блэкторнов было ударом ниже пояса, подумала Эмма, но ей было все равно; оно того стоило, чтобы удержать Джулиана от стремительного самоубийства. Ее ноги все еще дрожали, когда она обернулась, чтобы заглянуть в тронный зал через щель в камнях.
Аннабель и мальчик подошли к трону. Аннабель выглядела совсем не так, как раньше — на ней было платье из белоснежного льна, присборенное под грудью и касающееся лодыжек. Ее волосы ниспадали на спину гладкой рекой. Она выглядела спокойной, обыкновенной и безобидной. Она осторожно держала руку мальчика в короне, как будто готовая защитить его от вреда, если потребуется.
Они все еще были окружены Неблагими стражами в золоте и черном. Король улыбнулся им половиной лица, страшной улыбкой.
— Аннабель, — сказал король. — Эш. В этот день у меня были интересные новости.
Эш. Эмма уставилась на мальчика. Так это и был сын Благой Королевы. У него были серебристо-светлые волосы и темно-зеленые глаза, похожие на лесные листья; он был одет в бархатную тунику с высоким воротником, и золотой венец вокруг его лба был уменьшенной версией короны Короля. Вероятно, он был не старше Дрю, худой, нездорового вида, и на его щеке был синяк. Он держался c тем же достоинством, что и Киран. Князья, вероятно, не должны были сутулиться.
Он выглядел знакомым каким-то образом, но она не могла точно определить. Было ли это потому, что он походил на свою мать?
— Сегодня у меня был визит от двора Благой королевы, — сказал король.
Эш резко поднял голову.
— Чего хотела моя мама?
— Как ты знаешь, она давно договорилась о твоем возвращении, и только сегодня она принесла мне то, о чем я просил. Король подался вперед и с удовольствием проговорил. — Черный Том Мертвых.
— Это невозможно, — возмутилась Аннабель, ее бледные щеки вспыхнули. — Черный Том у меня. Королева врет!
Король постучал двумя пальцами в перчатках по костлявой щеке.
Правда? Врет ли она? — размышлял он. — Это интересный философский вопрос, не правда ли? Что такое книга? Это переплет, чернила, страницы или сумма слов, содержащихся в ней?
Аннабель нахмурилась.
— Я не понимаю.
Король достал копию Черного Тома оттуда, где он лежал возле с него. Он поднял его так, чтобы Аннабель и Эш могли его видеть.