— Мои красные колпаки видели, но они не будут говорить, — сказал Винтер, когда Обан двинулся к трону. Корона короля покоилась на своем месте, тускло сверкая. — Принц Киран бежал с большинством нефилимов в мир людей.
Лицо Обана напряглось.
— Чтобы он мог похвастаться убийством нашего отца?
— Не думаю, что он это сделает, — сказал генерал Винтер. На лице Обана появилось облегчение. Мануэль подумал, что он и впрямь реагирует, как пластилин, на любого, кто обладает властью. — Кажется, он очень любит тех нефилимов, с которыми подружился, и они его. Я не думаю, что он хочет престола или подвергнет их опасности.
— Мы будем настороже, — сказал Обан. — Где Адаон?
— Адаон попал в плен к Благой Королеве.
— Адаон взят в плен? — спросил Обан, и когда Винтер кивнул, он засмеялся и упал на тронное кресло. — А как же сын королевы, отродье?
— Ушел с ведьмой-нежитью через Портал, — сказал Винтер. — Похоже, они долго не проживут.
— Ну, королевство не может существовать без правителя. Кажется, моя судьба нашла меня. — Обан вручил корону Винтеру. — Коронуй меня.
После смерти Короля портал начал исчезать. Теперь это был размер иллюминатора на лодке. Через небольшой круг Мануэль мог видеть мертвый город, разрушенные башни и разбитые дороги. Что-то лежало в куче на полу возле Портала, среди следов сражения. Мануэль остановился, чтобы поднять это; это была кровавая джинсовая куртка.
Он нахмурился, переворачивая ее в руках. Это была маленькая куртка, девчачья, изрезанная и окровавленная, один рукав частично сгорел. Он сунул пальцы в нагрудный карман и достал кольцо с бабочками.
Фэйрчайлд.
Мануэль вернулся к Обану как раз тогда, когда Винтер надел корону на голову принца, выглядя крайне неловко. Мануэль покачал курткой в направлении Винтера.
— Вы сказали, что большая часть нефилимов вернулась в мир людей. Что случилось с девушкой, которая носила это? Девочка и мальчик, заключенные нефилимы?
— Они прошли через Портал. — Винтер указал на него. — Они как мертвые. Эта земля — яд, особенно для таких, как они. — Он отступил от Обана. — Теперь вы Король, сир.
Обан коснулся короны на голове и засмеялся.
— Принеси вино, Винтер! Горло пересохло! Опустошить подвалы! Самые красивые девушки и юноши Двора, приведи их ко мне! Сегодня отличный день!
Мануэль улыбнулся окровавленной куртке.
— Да. Сегодня нам действительно есть что отметить.
ЧАСТЬ II
ТУЛЕ
Глава 17
В странном городе
Это была не пустыня. Это был пляж.
Чернота портала не была похожа ни на что, что Джулиан испытывал когда-то прежде. Ни света, звука или движения, только чувство в животе, будто бы падаешь в шахте лифта. Когда мир наконец-то вернулся, это было как тихий взрыв, несущийся к нему. Вернувшись к звуку и движению, он тяжело ударился о землю, песок поднялся вокруг него.
Он перекатился, сердце колотилось. Он потерял руку Эммы где-то в сгущающейся тьме, но она была здесь, поднималась на колени позади него. Её одежда фейри была разорвана и в пятнах крови, но сама она, казалось, была цела.
Судорожная боль прошла сквозь него, острая словно стрела. Это заняло у него минуту, осознать, что это было облегчение.
Эмма поднялась на ноги, отряхивая себя. Джулиан поднялся, его голова кружилась; они были ночью на широком, выглядящем знакомо пляже, который заполняли полуразрушенные скалы. Обрыв поднимался позади них, хрупкие деревянные ступеньки поворачивали вниз рядом с их лицами, чтобы соединить дорогу выше с песком.
Играла музыка, резкая и громкая. Дальний конец пляжа заполонили люди, никто из которых, казалось, не заметил их внезапного появления. Это была особенная толпа — смесь людей, вампиров, и даже несколько фейри мелькали тут и там, облачённые в чёрный и металлический. Джулиан прищурился, но не смог разглядеть деталей.
Эмма дотронулась до руны Ночного Видения на её плече и нахмурилась.
— Мои руны не работают, — прошептала она. — Также, как у фейри.
Джулиан тряхнул головой, будто бы говоря, я не знаю, что происходит. Он начал идти, когда что-то острое кольнуло ему в бок, посмотрев вниз, он осознал, что его телефон разбился вдребезги. Шершавые куски пластика застряли в его коже. Он выбросил телефон с дрожью — он будет бесполезен теперь для всех.
Он посмотрел вокруг. Было облачно, и кроваво-красная луна отбрасывала на песок неясный свет.
— Я знаю этот пляж, — сказал он. Скальные образования были знакомыми, изгиб береговой линии, форма волн — хотя цвет воды в океане был чернильно-чёрным, а там, где она разбивалась об берег, она оставляла канву чёрного кружева.
Эмма прикоснулась к его плечу.
— Джулиан? Мы должны разработать план.
Она была серой от усталости, тени залегли под её глубокими коричневыми глазами. Её золотые волосы спадали тонкими прядями на плечи. Эмоции взорвались внутри Джулиана. Боль, любовь, паника, скорбь и тоска лились сквозь него, как кровь из раны, швы которой вырвали.
Он отшатнулся от Эммы и согнулся возле скалы, его живот тяжело вздымался, пока он освободил себя от горькой желчи. Когда его тело перестало дёргаться, он вытер рот, протёр руки песком, и вернулся туда, где Эмма наполовину залезла на одно из скальных образований. Они назывались морскими утёсами или как-то так.
Он сжал руки. Его эмоции досаждали, словно шторм, давя на его череп, и в ответ его разум, казалось, бегал от места к месту, ловя случайные куски информации и отбрасывая их словно препятствия.
Сосредоточься, сказал он себе, и прикусил губу пока боль не прочистила его голову. Он мог чувствовать кровь.
Эмма взбиралась вверх по морскому утёсу, глядя на север.
— Это очень, очень странно.
— Странно в каком смысле? — он был удивлён тем, как нормально это звучало. Вдалеке, две фигуры прошли мимо — оба вампиры, одна девочка с длинными коричневыми волосами. Они оба просто помахали ему. Что за чёрт?
Она спрыгнула вниз.
— Ты в порядке? — спросила она, откидывая назад волосы.
— Я думаю, это всё путешествие через Портал, — соврал он. Что бы не происходило с ним, это было не то.
— Посмотри на это, — Эмма каким-то образом сумела удержать свой телефон, несмотря на все их перипетии. Она бегло пролистала всё, чтобы показать Джулиану фото, которое она сделала с морского утёса.
Оно было тёмным, но он мгновенно узнал береговую линию, и руины пирса Санта Моники вдалеке. Колесо обозрения было опрокинуто, разрушенный кусок металла. Тёмные тени кружили вдалеке. Это определённо были не птицы.
Эмма сглотнула.
— Это Лос-Анджелес, Джулиан. Мы прямо возле Института.
— Но Король сказал, что это Туле — он сказал, что этот мир был словно яд для Нефилимов…
Он прервался в ужасе. В противоположной от толпы стороне пляжа, две длинные колоны человеческих фигур маршировали в чисто военном образовании. Когда они подошли ближе, Джулиан заметил вспышку алой экипировки.
Он и Эмма нырнули к ближайшей скале, прижимая себя к ней. Они могли видеть, как марширующие подходят ближе. Толпа на другой стороне пляжа начала двигаться к ним тоже, и музыка исчезла. Остался только звук разбивающихся волн, ветра и марширующих ног.
— Омраченные, — Эмма выдохнула, когда они подошли ближе. Во время Тёмной Войны, Себастьян Моргенштерн похитил сотни Сумеречных Охотников и контролировал их, используя его собственную версию Чаши Смерти. Их называли Омраченными, и их можно было узнать по алой экипировке, которую они носили. Отец Джулиана был одним из них, пока Джулиан не убил его. Он до сих пор видел сны об этом.
— Но Омраченные все мертвы, — Джулиан сказал далёким, механическим тоном. — Они умерли, когда Себастьян умер.
— В нашем мире, — Эмма повернулась к нему. — Джулиан, мы знаем, что это. Мы просто не хотим, чтобы это было правдой. Это — Туле — версия нашего собственного мира. Что-то определённо должно было случиться здесь в прошлом — что-то, что привело этот мир на альтернативную дорогу. Как Эдом.
Джулиан знал, что она права; он знал это с того момента, как он узнал пирс. Он отбросил прочь мысли о его собственной семье, его отце. Он не мог думать об этом сейчас.
Колонны марширующих Омраченных сменились группой стражников со знаменами. На каждом знамени был знак звезды внутри круга.
— Ради Ангела, — прошептала Эмма. Она прижала руку ко рту.
Моргенштерн. Утренняя звезда.
Позади несущих знамена шёл Себастьян.
Он выглядел старше, чем в прошлый раз, когда Джулиан видел его, мальчик-подросток с волосами, как белый лёд, движимый ненавистью и ядом. Он выглядел на двадцать с лишним сейчас, все еще был худощавым, но его лицо ожесточилось. Черты его лица, когда-то мягко очерченные, теперь стали острыми, как стекло, а черные глаза горели. Фосфорос, меч Моргенштернов, висел у него на плече в ножнах, крашенных звездами и пламенем.
Прямо позади него шёл Джейс Эрондейл.
Этот удар был более странным и тяжелым. Они только оставили Джейса, сражающегося на их стороне в Неблагом Дворе, измученного и уставшего, но всё ещё свирепого и защищающего. Этот Джейс выглядел на тот же возраст, как тот; он был очень мускулистым, его золотые волосы взъерошены, его лицо такое же красивое, как и всегда. Но в его золотых глазах был мёртвый, тёмный свет. Угрюмая свирепость, которую Джулиан ассоциировал с Когортой и их подобными, теми, кто скорее атаковал, чем защищал.
За ними шла женщина с серо-коричневыми волосами, которую Джулиан узнал, как Аматис Грэймарк, сестру Люка. Она была одна из первых и наиболее свирепых Омраченных Себастьяна, и это казалось правдой и здесь тоже. Её лицо было морщинистым, её рот жестоко неподвижным. Она вытолкнула пленника вперёд себя — кого-то одетого в чёрный, Сумеречного Охотника, полоска шершавой марли обмотана вокруг его головы, скрывая черты.
— Подойди! — прокричал Себастьян, и некая невидимая мощь усилила его голос, так, что он раздался по всему пляжу. — Омраченные, гости, посмотрите вокруг. Мы здесь, чтобы отметить пленение и казнь известного предателя. Того, кто обернулся против света Звезды.