Кэмерон повысил голос.
— Ливия! — он позвал. — Ты захочешь увидеть это.
Грудь Джулиана превратилась в лёд. Он представил, что он всё ещё дышит, он должен был, или он умрёт, но он не мог чувствовать это, не мог чувствовать кровь в его теле или пульсацию его дыхания, или биение его сердца. Он видел только её, появляющуюся между двух машин: она шла к ним обычно, её длинные тёмные волосы Блэкторнов развевались ветром от моря.
Ливви.
Она выглядела примерно на семнадцать. Она носила чёрные кожаные штаны с патронташем вокруг её талии и серый топ с дырками под клетчатую рубашку. Её ботинки были на толстой подошве с кучей пряжек. На её запястьях были тканевые браслеты с короткими метательными ножами в них. Шрам — один из многих — был на её лице, с верха левого виска, через её глаз, на середину щеки. Она держала полуавтоматическое ружьё, и, пока она шла к ним, подняла его без усилий и наставила прямо на Джулиана.
— Это они, — сказал Кэмерон. — Не знаю, что они делают вдали от других Омраченных.
— Кому какая разница? — сказала Ливви. — Я собираюсь убить их, и они бы поблагодарили меня за это, если бы всё ещё имели души.
Джулиан поднял руки. Радость видеть её, неконтролируемая и дурманящая, сражалась с паникой.
— Ливви, это мы…
— Даже не пытайся, — она фыркнула. Она умело вскинула дробовик. — Я бы сказала вам молиться, но Ангел мёртв.
— Послушай… — Эмма начала, но Ливви начала наставлять пушку на неё; Джулиан сделал шаг к своей сестре, и потом Кэмерон, о присутствии которого Джулиан почти забыл, сказал:
— Подожди.
Ливии застыла.
— Лучше бы это было важно, Кэм.
Кэмерон указал на Джулиана.
— Его воротник разорван… — Он встряхнул головой нетерпеливо. — Покажи ей, — сказал он Джулиану.
— Твои руны, — прошептала Эмма, и Джулиан, осознав, что происходит, потянул свой воротник вниз, чтобы показать Ливви руны на его груди. Хотя непостоянные руны Джулиана — Ночное Видение, Тихая Ходьба, Точный Удар — оказались серыми, его руна парабатаев осталось чёрной и чёткой.
Ливви застыла.
— Омраченные не переносят рун Нефилимов, — сказал Джулиан. — Ты знаешь это, Ливви.
— Я знаю, ты думаешь, что мы Омраченная версия Эммы и Джулиана, — сказала Эмма. — Но мы видели их. Они на пляже. — она указала. — Серьёзно. Посмотри.
Вспышка сомнения отразилась на лице Ливви.
— Кэмерон. Иди посмотри.
Кэмерон подошёл к краю обрыва и всмотрелся вниз через бинокль. Джулиан задержал дыхание; он мог сказать, что Эмма задержала своё тоже.
— Да, они там, — Кэмерон сказал после длинной паузы. — И они целуются. Мерзость.
— Они всегда делали это до того, как стали Омраченными. — сказала Ливви. — Некоторые вещи никогда не меняются.
Эмма подняла левую руку, чтоб показать руну Ясновидения.
— Мы Сумеречные Охотники. Мы знаем тебя, Ливви. И мы любим тебя…
— Перестань, — сказала Ливви свирепо. — Прекрасно, возможно вы и не Омраченные, но это всё ещё может быть какое-то демоническое изменение формы…
— Это ангельские руны, — сказал Джулиан. — Мы не демоны…
— Тогда кто вы? — Ливви крикнула, и её голос раздался с ужасной безнадёгой и одиночеством, таким тёмным и непостижимым. — Что я должна думать о том, кто вы?
— Мы всё ещё мы, — Эмма сказала. — Джулс и Эмма. Мы из другого мира. Того, где Себастьян не у власти. Того, где есть руны. — Ливви смотрела на неё безучастно.
— Лив, — сказал Кэмерон, опуская свой бинокль. — Вечеринка на пляже подходит к концу. Они поднимутся сюда в любую секунду. Что мы делаем?
Ливви колебалась, но только секунду. Джулиан догадался, что много времени на принятие решения не было роскошью, которую имела эта версия его сестры. — Давай возьмём их обратно в Брэдбери, — сказала она. — Возможно, Диана вернётся. Она видела много — она может знать, что здесь происходит.
— Диана? Диана Рэйберн? — сказала Эмма с облегчением. — Да, возьмите нас к Диане, пожалуйста.
Кэмерон и Ливви обменялись взглядами полнейшего недоумения.
— Хорошо, прекрасно, — сказала Ливви наконец. Она указала на Джип Вранглер с тонированными окнами, припаркованный на обочине трассы. — Забирайтесь в машину, оба, на заднее сидение. И даже не пытайтесь сделать ничего весёлого. Я снесу ваши головы сразу же.
* * *
Ливви ехала с дробовиком, что означало, что она сидела на пассажирском сидении с дробовиком у неё на коленях. С другой стороны от нее Кэмерон вел машину с такой скоростью, что это совершенно не вязалось с тем несчастным, слегка ленивым Кэмероном, которого Эмма знала в собственном мире. Он без труда объехал огромные выбоины на асфальте Тихоокеанского побережья, похожие на вмятины в боку старой машины.
Джулиан был тихим, он смотрел в свое окно с шокированной увлеченностью… Смотреть было почти не на что, если не считать разрушенной дороги, освещенной фарами, но сама темнота пугала. Отсутствие фонарей, дорожных знаков и освещенных окон само по себе шокировало, как будто смотришь на лицо без глаз.
Свет наконец-то прорезался из тьмы, когда они достигли конца трассы, где туннель соединял его с автострадой 10. Справа от них был пирс Санта Моники, знакомая пристань теперь была в руинах, словно гигант разбил ее топором. В воде валялись куски дерева и бетона. Только старая карусель была не тронута. Она подсвечивалась, срывающаяся музыка лилась через ее колонки. Затемненные, нечеловеческие фигуры цеплялись за спины старомодно покрашенных пони, их дрожащее хихиканье раздавалось в ночном воздухе. Лица пони, казалось, превратились в истерзанные, визжащие маски.
Эмма отвернулась и обрадовалась, когда машина въехала в тоннель, отрезав ей вид на карусель.
— Пирс был одним из первых мест, атакованных адскими тварями, — сказал Кэмерон, бросая взгляд на заднее сидение. — Кто знал, что демоны любят парки развлечений?
Эмма прочистила горло.
— Сходят с ума по торту «муравейнику»?
Кэмерон сухо рассмеялся.
— Всё та же старая Эмма. Саркастичная перед лицом опасности.
Ливви бросила на него острый взгляд.
— Я предполагаю, нам не стоит спрашивать про Диснейленд, — сказал Джулиан ровным голосом.
Джулиан определённо не ожидал, что Кэмерон и Ливви засмеются, но то, как они оба напряглись, предполагало, что что-то действительно ужасное случилось в Диснейленде. Эмма решила на продолжать это. Были более важные вопросы.
— Когда всё это произошло? — спросила она.
— Сразу после Тёмной войны. — ответила Ливви. — Когда Себастьян выиграл.
— Так он всё ещё атаковал все Институты? — спросила Эмма. Она не хотела думать об этом, не хотела даже предполагать малейшей возможности, что её родители могли быть живы в этом мире, но в ее голосе все равно прозвучала надежда. — Лос-Анджелес тоже?
— Да, — сказала Ливви. Её голос был ровным. — Твои родители были убиты. Наш отец стал Омраченным.
Эмма вздрогнула. Она знала, что не было никакой реальной надежды, но это всё ещё ранило. И Джулиан должно быть думал о своём отце, она знала. Она хотела протянуть к нему руку, но воспоминание об безэмоциональном Джулиане прошедшей недели удержало её.
— В нашем мире эти вещи тоже произошли, — сказал Джулиан после долгой паузы. — Но мы выиграли войну.
— Себастьян умер, — сказала Эмма. — Клэри убила его.
— Клэри Фэйрчайлд? — спросил Камерон. Его голос был неразборчивый от удивления. — Она была убита демоном Лилит в битве при Буррене.
— Нет, — сказала Эмма упрямо. — Клэри и её друзья выиграли битву при Буррене. Есть картины об этом. Она спасла Джейса мечом Глориусом и они выследили Себастьяна в Эдоме, он никогда не побеждал…
Ливви постучала короткими ногтями по стволу пушки.
— Хорошая история. Значит, вы утверждаете, что пришли из места, где Себастьян мёртв, демоны не бродят по улицам, и Сумеречные Охотники всё ещё имеют ангельские силы?
— Да, — сказала Эмма.
Ливви повернулась, чтобы посмотреть на неё. Шрам, прорезанный через её глаз, был злобно красный в алом свете луны.
— Хорошо, если там всё так отлично, что вы делаете здесь?
— Это не были спланированные каникулы. Не всё в нашем мире идеально. — сказала Эмма. — Далеко от этого, на самом деле.
Она взглянула на Джулиана, и, к её удивлению, увидела, что он тоже смотрит на неё, отражая её кричащий взгляд своим собственным. Эхо их прошлого мгновенного общения взорвалось: — Должны ли мы сказать Ливии, что она мертва в нашем мире? Эмма слегка встряхнула головой. Ливви пока не верила им не о чём. Эта часть информации не поможет.
— Пора на выход, — сказала Кэмерон.
Снаружи было несколько огней, освещающих дорогу, и Эмма могла видеть редкие огни на равнине города вдали. Хотя это не выглядело как Лос-Анджелес ночью. Бриллиантовые цепи белого света исчезли, сменившись неровными пятнами света. Огонь горел где-то на далеком холме. Перед ними массивная трещина разделяла дорогу, словно кто-то аккуратно прорезал бетон. Кэмерон отъехал от трещины, выбирая ближайший съезд. Он приглушил фары, когда они выехали на улицу, и медленно проехал через жилой квартал.
Это была обыкновенная улочка Лос-Анджелеса с одноэтажными домами. Большинство из них были заколочены досками, занавески задернуты, внутри виднелись лишь крошечные проблески света. Многие из них были совершенно темными, а на некоторых виднелись следы взлома, двери сорваны с петель, на белых оштукатуренных стенах виднелись пятна крови. Возле бордюра стояло несколько брошенных машин с открытыми дверями, словно люди, которые владели ими, были…вытащены, когда пытались выбраться отсюда.
Печальнее всего было осознавать, что здесь когда-то жили дети: разорванный игровой комплекс, изогнутый трехколесный велосипед, лежащий посреди дороги. Качели, раскачиваемые ветром.
Поворот дороги неясно вырисовывался перед ними. Когда Кэмерон развернул машину, фары высветили странное зрелище. Семья, двое родителей и двое детей, мальчик и девочка, сидели за столом для пикника на лужайке. Они молча ели жареное мясо, капустный и картофельный салат. Все они были смертельно бледны.