— В нашем мире есть один колдун, который невосприимчив к болезни, — сказала Эмма. — Тесса Грей. Если у нее иммунитет здесь тоже, она возможно в состоянии помочь нам.
Ливви пристально смотрела.
— Ходят слухи о Последнем Колдуне, но я никогда не видела Тессу здесь, в Лос-Анджелесе. Я даже не знаю, жива ли она еще.
— У меня есть способ связаться с ней, — Эмма подняла руку. — Это кольцо. Может быть, это сработает здесь. Стоит попробовать.
Ливви перевела взгляд с кольца на Эмму. Она говорила медленно.
— Я помню это кольцо. Ты постоянно носила его. Брат Захария дал его тебе, в то время как мы были на Манхеттане, но оно было утеряно, когда тебя — когда Эммы не стало.
Искра надежды вспыхнула в сердце Эммы.
— Он дал его мне и в моем мире, — сказала она. — Оно могло бы сработать здесь, если у Тессы все еще есть второе.
Ливви ничего не сказала. У Эммы было ощущение, что она давно перестала верить, что стоит пытаться.
— Дайте мне просто попробовать, — сказала Эмма и сильно замахнулась левой рукой на один из бетонных столбов. Стеклянная безделушка в кольце разбилась, и металл кольца потемнел, внезапно покрывшись пятнами, такими как ржавчина или кровь. Зубцы, которые держали стекло, исчезли — кольцо теперь было просто металлической полосой.
Ливви выдохнула.
— Настоящая магия, — сказала она. — Я не видела такого в течение длительного времени.
— Похоже, это хороший знак, — сказал Джулиан. — Если Тесса все еще здесь, у нее возможно есть силы, которые еще работают.
Казалось, надежда повисла тонкими струнами паутины, подумала Эмма. Но что еще у них было?
Ливви подошла к одному из столов и вернулась с телефоном Эммы.
— Вот, держи, — сказала она немного неохотно.
— Оставь его, если хочешь, — сказала Эмма; она знала, что Джулиан смотрит на нее, его брови удивленно поднялись — Правда…
— Батарейка все равно кончается, — сказала Ливви, но в ее голосе было что-то еще, что-то, что говорило, как больно смотреть на фотографии жизни, которой она лишена. — Тай вырос таким красивым, — добавила она. — Девушки, должно быть, вьются вокруг него. Или парни, — добавила она с улыбкой, которая быстро исчезла. — В любом случае. Забирайте вы.
Эмма положила телефон в карман. Когда Ливви отвернулась, Эмме показалось, что она увидела край черной руны под воротником футболки Ливви. Она моргнула, здесь же не было рун?
Он был похож на причудливый узор руны Траура.
Ливви плюхнулась на диван.
— Ну, здесь нет смысла ждать, — сказала она. — Это просто заставляет нас нервничать. Вы, ребята, идите и выспитесь. Если к завтрашнему дню ничего не произойдет, мы можем передохнуть.
Эмма и Джулиан направились к выходу. У двери Джулиан заколебался.
— Мне интересно, — сказал он. — Это место сколь-нибудь лучше при дневном свете?
Ливви изучала свои руки с их узорами шрамов. Она подняла глаза, и на мгновение они вспыхнули знакомой Блэкторновской синевой.
— Просто подожди, — сказала она.
* * *
Пижамы, казалось, отсутствовали в Туле. После душа Джулиан сел на кровать в спортивных штанах и футболке, уставившись в разрисованное металлическое окно с фальшивыми серебряными звездами. Он думал о Марке. Когда Марк был пленником Дикой Охоты, каждую ночь он считал звезды, называя их именами своих братьев и сестер.
В Туле звезд не видно. Что делала Ливви? Как она помнила их всех? Или это было менее болезненным, чем попытаться забыть? Марк думал, что его братья и сестры были живы и счастливы без него. Ливви знала, что они мертвы или в плену. Что хуже?
— Она не спросила, — сказал он, когда Эмма вышла из ванной в ее майке и трусах-боксерах. — Ливви…она не спрашивала о нашем мире. Вообще ничего.
Эмма опустилась на кровать рядом с ним. Она заплела волосы в косу; он мог чувствовать тепло и запах мыла на ее коже. Его внутренности напряглись.
— Можешь ли ты винить ее? Наш мир не идеален. Но не сравним с этим миром. Наш мир — это целый мир дней рождений, которые она пропустила, взросления, которого она не увидела, и утешения, которого она никогда не получала.
— Здесь она жива, — сказал Джулиан.
— Джулиан, — Эмма слегка коснулась его лица. Он хотел податься к прикосновению, но сдержался с усилием. — Здесь она выживает.
— А есть разница?
Она долго смотрела на него, затем опустила руку и откинулась на подушки.
— Ты знаешь, что есть.
Она лежала на боку, пряди светлых волос выбились из косы, золото на белых подушках. Ее глаза были цвета изысканного дерева, ее тело было изогнуто, как скрипка. Джулиан хотел схватить свой блокнот для рисования, чтобы нарисовать ее, как он всегда делал, когда его чувства к ней становились слишком интенсивными. Его сердце взрывалось краской и цветами, потому что он не мог высказываться словами.
— Ты хочешь, чтобы я спал на полу? — спросил он. Его голос был хриплым. Он ничего не мог сделать с этим.
Она покачала головой, все еще глядя на него этими огромными глазами.
— Я подумала… — сказала она. — Если магии Сумеречных охотников здесь больше нет… Если не работают серафимские клинки или магия ангелов…
— Тогда наша связь парабатаев, вероятно, разрушена, — закончил он. — Я тоже об этом думал.
— Но мы не можем быть уверены, — сказала она. — То есть, я полагаю, мы могли бы попытаться что-то сделать, чтобы что-то изменилось, то, как мы, например, сожгли ту церковь…
— Вероятно, не очень хорошая идея экспериментировать с поджогом. — Джулиан чувствовал, как бьется его сердце. Эмма склонилась ближе к нему. Он мог видеть гладкий изгиб ее ключицы, место, где ее загорелая кожа становилась бледнее. Он отвел взгляд.
— Мы могли бы попробовать другое, — сказала она. — Ты знаешь. Поцелуи.
— Эмма…
— Я чувствую это, когда мы целуемся. — Ее зрачки были огромны. — Я знаю, ты чувствуешь тоже. Связь.
Было похоже, что гелий закачали в его кровь. Он чувствовал себя легким, как воздух.
— Ты уверена? Ты абсолютно точно хочешь этого?
— Да. — Она откинулась дальше на подушки. Теперь она смотрела на него, упрямый подбородок запрокинут, локти на кровати. Ее ноги небрежно раскинуты, длинные и великолепные. Он скользнул к ней ближе. Он мог видеть пульс на ее горле. Ее губы приоткрыты, ее голос был низким:
— Я хочу этого.
Он переместился над ней, еще не прикасаясь к ней, его тело говорило шепотом с ее. Он видел, как ее глаза потемнели. Она извивалась под ним, ее ноги скользили по нему.
— Эмма, — прохрипел он. — Что случилось с бюстгальтером? Ты знаешь, с тем огромным?
Она усмехнулась.
— Я пошла без него.
Воздух в комнате внезапно оказался перегретым. Джулиан пытался дышать нормально, хотя знал, что если он скользнет руками под майку Эммы, он встретит только мягкую кожу и голые изгибы.
Но она не просила об этом. Она просила поцеловать. Он приподнялся над ней, положив руку, как бы обнимая ее голову. Медленно он опустился: изящно медленно, пока их губы не оказались в дюйме друг от друга. Он чувствовал ее теплое дыхание на своем лице. Тем не менее, их тела едва соприкасались. Она беспокойно ерзала под ним, ее пальцы впились в покрывало.
— Поцелуй меня, — прошептала она, и он наклонился, чтобы коснуться ее губами — точно кистью, легчайшее прикосновение. Она прижалась губами к его губам; он повернул лицо в сторону и коснулся тем же теплым, легким прикосновением линии ее челюсти, ее щеки. Когда он вернулся к ее губам вновь, она дышала с трудом, ее глаза были полузакрыты. Он прикусил ее нижнюю губу, провел языком по ней, обводя неровные, чувствительные уголки.
Она снова ахнула, сильнее прижимаясь спиной к подушкам, ее тело выгибалось. Он почувствовал, как ее грудь коснулась его груди, посылая жар прямо в пах. Он вцепился пальцами в матрас, стараясь сохранить контроль над собой. Чтобы дать ей исключительно ровно то, что она просила.
Поцелуй.
Он посасывал и облизывал ее нижнюю губу, проводя пальцем по изгибу верхней. Он лизал ее губы пока они не разомкнулись, и он прижался к ее губам, ее рот был влажным и горячим, с привкусом мяты и чая. Она обхватила руками его бицепсы, выгибаясь навстречу его поцелуям. Ее тело было податливым и теплым; она стонала ему в рот, подтягивая пятки к его голеням, ее руки скользили по его рубашке, пальцы сжимались под…
Она отстранилась. Она дышала так, словно бежала марафон, ее губы были влажными и розовыми от поцелуев, ее щеки пылали.
— Черт побе…, -начала она, потом кашлянула и покраснела. — Ты практиковался?
— Нет, — сказал Джулиан. Он гордился собой ввиду того, что контролировал весь слог. Он решил попробовать произнести целое предложение. — Я не практиковался.
— Ладно, — выдохнула Эмма. — Хорошо. Никто не пылает в огне, никаких парабатайских странностей в качестве доказательства. Это есть примерное тестирование, которое входило в мои планы.
Джулиан осторожно перекатился на бок.
— Но я все же могу спать на кровати, верно? — Ее губы изогнулись в улыбке.
— Я думаю, что ты это заслужил, да.
— Я могу подвинуться на самый край, — предложил он.
— Не перегибай палку, Джулиан, — сказала она и скатилась к нему, она свернулась калачиком под его боком. Он осторожно обнял ее, и она уткнулась ближе, закрыв глаза.
— Эмма? — Сказал он.
Ответа не последовало.
Он не мог поверить в это. Она уснула. Дыша тихо и размеренно, ее маленький холодный нос прижался к его ключице. Она спала, а он чувствовал, что все его тело горело. Дрожащие волны удовольствия и желания, охватившие его от поцелуя, все же ошеломили его.
Это было приятно. Почти эйфорически хорошо. И не только из-за того, что расцвело внутри его собственных клеток, его собственной кожи. Это была Эмма, звуки, что она издавала, то, как она прикасалась к нему. Это была не связь парабатаев, это была их связь. Удовольствие, что он доставил ей, вернулось тысячекратно к нему. Это было все самое важное, чего он не был в состоянии чувствовать, с момента заклятия.