– Как тебя зовут, мальчик?
– Генри, ваше величество!
– Это тебе, Генри! – стянула с пальца одно из колец.
Снова взобралась на коня, решив, что упрошу Уильяма пристроить мальчугана при дворе. Мы тронулись в путь, и этот путь все продолжался и продолжался. Не знаю, сколько человек жило в Лондоне, но, кажется, все они вышли на улицы приветствовать свою королеву. Я улыбалась и махала так долго, что стало казаться – это единственное, что умею в этой жизни. Наконец, мы доехали до величественной церкви недалеко от реки. Кажется, это было то самое аббатство, где происходила коронация, но я не запомнила, как она выглядела снаружи. Вновь покинув лошадь, сопровождаемая придворными, я двинулась к входу. У самых дверей на ступенях толпились нищие, которых пытались оттеснить гвардейцы, расчищая проход королеве. В грязном тряпье, слишком тонком для зимы, они выглядели в высшей степени ужасающе.
– Роберт… – Я вцепилась в мужчину, кивнув на покрытых струпьями и страшными наростами людей: – Боже, что с ними?
Признаюсь, я перепугалась. Какой-то фильм ужасов про зомби со страшными наростами на лицах… Неужели это больные проказой?! Но зачем они здесь?!
– Елизавета, – встревожено произнес мужчина, – если вы хотите, я прикажу их разогнать.
– Нет, погодите…Чем они больны?
– Золотуха. Они верят, что прикосновение руки короля или королевы обладает целительной силой. Но, Елизавета, вам вовсе не обязательно…
Ах, вот в чем дело! Покачала головой. Нет же, не надо никого разгонять! Прикусила губу, затем кинула взгляд наверх. Если ты, настоящая Елизавета, сейчас смотришь на меня с затянутого тучами лондонского неба, то, надеюсь, оценишь, что я собираюсь делать! Это все ради тебя и ради этих людей, которые так верят в сказку…
Я стянула с руки перчатки, сунула их Роберту, вырываясь из его объятий, в которых он хотел уберечь меня от окружающего мира. Не надо, пусть возвращается к своей жене!
Внезапно почувствовала, как на меня снизошло странное спокойствие. Словно кто-то, стоящий выше моего понимания, уверенно положил мне руку на плечо. Затем прикоснулась к ладони первого из страждущих. Второго, третьего…
– Раздайте им деньги, – приказала кому-то из Тайного Совета, следующему за мной, нимало не заботясь, откуда их возьмут. Да хоть оборвут драгоценности со своих парадных камзолов или моего платья! – Чтобы на всех хватило!
Затем, когда все закончилось, мы вернулись во дворец, и я приказала налить огромную бадью с горячей водой. Окунулась в нее с головой, прогоняя промозглый январский холод, что пробрал меня до костей, смывая грязь, пыль и запах чужого города. Мечтала, что вода поможет забыть голодные глаза и изуродованные лица тех, кто толпился у церкви, втайне надеясь, что если короли Англии обладают даром исцеления, то этот самый дар защитит меня от заразы.
Но надо что-то сделать с нищими – кажется, их в этом городе слишком много!
Пока пребывала в думах, фрейлины переодели меня к обеду – на этот раз я выбрала белое платье с продернутыми золотыми нитями. Похожие нити вплели в волосы, соорудив слишком сложную для моего понимания прическу. В мыслях я все время возвращалась к увиденному в городе, поэтому решила позвать для беседы лорда мэра, нет же, мэра города. Кажется, это были два разных человека… Вот и пусть оба и приходят, будем разбираться, что творится во вверенном им хозяйстве!
После обеда я вновь беседовала с испанским послом, опять заверявшим меня в расположении короля Филиппа. Мощь этой державы могла стать надежной опорой для Англии, если начнется французское вторжение. Но Филипп требовал слишком дорогую цену за свою дружбу – руку королевы и вовлечение Англии в испанские войны на континенте.
– Дорогой граф, – вздохнула я, преданно заглядывая в черные глаза посла, после чего захлопала ресницами. – Мои утро и день выдались суетные. Признаюсь, я все еще не обдумала предложение, полученное от нашего дорогого друга и возлюбленного брата. – Не перегнула ли я палку с братом, если он мучается любовным томлением? – Давайте уж лучше веселиться!..
Веселиться у меня не получалось, да и есть тоже. После посещения города кусок не лез в горло. Вид испанского посла, танцующего с Катериной Грей, также не способствовал улучшению аппетита. С трудом дождавшись окончания застолья, ушла на заседание Тайного Совета, которое, как и ожидала, началось с обсуждения будущего короля Англии. То, что королева до сих пор пребывала незамужней, подозреваю, не давало советникам спокойно спать. Большинство из них склонялось к графу Аррану, одному из претендентов на шотландский престол. Выдав меня правильно замуж, Англия могла бы не только заполучить лояльного короля, укрепить свои позиции в его стране, но и, дай бог, при удачном раскладе еще и присоединить Шотландию к короне.
– Дорогие мои советники! – прервала я бурные дебаты. – Конечно, я выйду замуж за того, кого вы мне укажете. – Взглянула на довольные лица мужчин. Рано они радуются! – Но с одним единственным условием.
Я взяла театральную паузу, вглядываясь в настороженные лица, кажется, ожидающие от королевы какого-то подвоха. Они не ошиблись!
– Вы – мой Тайный Совет, и за этот выбор вам придется отвечать наравне со мной. Если я выйду за того, кого не знаю и не полюблю, то исполнение супружеского долга вы возьмете на себя.
На советников напал ступор, заодно парализовавший их голосовой аппарат. В установившейся тишине я продолжала:
– Вас почти двадцать, вот и поделитесь, когда и чей черед… – Я все же с опаской взглянула на архиепископа Хита. Кажется, его сейчас удар хватит! – Наследника тоже пусть кто-то из вас рожает. – Мой взгляд остановился на дородном Томасе Перри, но я на всякий случай промолчала.
Советники тут же разразились негодующими криками. Те, кто помоложе, откровенно ухмылялись. Так и знала, что будет балаган! Наконец, с огромным трудом Уильям призвал всех к порядку. Я улыбалась Роберту, который выглядел крайне довольным происходящим.
– Чего вы добиваетесь, королева? – устало спросил государственный секретарь, потерев виски.
– Я выйду замуж за того, кого выберу сама. Не может быть и речи о свадьбе по портретам! Мой отец, Генрих VIII, однажды сделал подобную ошибку, женившись на Анне Клевской, с которой потом развелся. И все из-за того, что портрет не соответствовал оригиналу. Поэтому вначале я собираюсь встретиться с каждым из претендентов. В случае, если между нами возникнет взаимная симпатия, мы обсудим детали брачного договора.
Совет попытался воззвать к моему чувству долга, но я напомнила им еще раз о супружеском. Наконец смирившись, они принялись обсуждать достоинства мужчин правящих домов Европы. Я молчала, с интересом прислушиваясь к беседе. Кто знает, может, и вправду выйду замуж? В предыдущей жизни не получилось, посмотрим, как выйдет в этой.
Тайный Совет склонялся к тому, что мне обязательно приглянется шведский кронпринц, которого считали самым красивым мужчиной в Европе. Я согласно покивала – об этом уже донесли фрейлины, донельзя взволнованные будущими смотринами. К тому же союз с богатой и сильной Швецией, находящейся под боком, сулил немалые выгоды Английскому королевству.
Эрцгерцог Карл Уильяму Сесилу не понравился заранее. Государственный секретарь поделился слухами о том, что у австрийца слишком большая голова – последствие водянки в детстве. К тому же, Карл переболел оспой. Хотя послы заверяли, что молодой эрцгерцог крайне приятен внешне и болезнь не оставила следов на его теле и лице.
– Но ведь ему только девятнадцать! – напомнила я, слушая жаркие дебаты советников. Те, кто был на стороне эрцгерцога, принялись уверять меня, что молодой возраст в деле любви и рождения наследника не помеха, чем вновь вогнали архиепископа в краску.
В конце концов Карла забраковали, зато сошлись во мнении, что, если не выгорит брачный союз со шведами, ко двору следовало бы пригласить принца Фредерика. Дания была полностью протестантская страна с сильным флотом, что могло бы устроить аппетиты советников. К тому же, поговаривали, что Фредерик вполне симпатичный и обходительный мужчина.
С графом Арраном, шотландским претендентом, я могла встретиться лишь тайком, чтобы не рассориться с Францией окончательно. Шотландией правила француженка маркиза де Гиз, и брачный договор с Арраном означал бы, что мы открыто выступаем против нее. Это могло бы привести к войне с Францией, к которой мы еще не были готовы. В Париже безвылазно сидели наши дипломаты, пытаясь подписать мирный договор, но пока что безрезультатно.
Война с Францией… Эти страшные слова прозвучали вновь, когда речь зашла о единой форме богослужения во всей стране. Англия встала на путь Реформации еще при Генрихе VIII, отце Елизаветы, но была насильно возвращена в лоно традиционной церкви католичкой Марией. Ввести единую протестантскую мессу и сделать королеву главой церкви, как собирались в ближайшем времени, означало бы разрыв с Ватиканом. После него страна могла бы стать законной добычей любого христианского короля. К примеру, французского.
Испанцы тоже могли позариться, но пока Филипп Испанский все еще пребывая в надежде на брачный союз, он был на нашей стороне.
Я слушала и кивала, соглашаясь с Советом. Еще бы не соглашалась! Мы укрепляли военные позиции на севере страны в предвидении французского вторжения через Шотландию, а также города на юге. Во время царствования Марии Англия потеряла Кале – порт на берегу пролива, отделяющего страну от материка, и у Франции появился удобный плацдарм для нападения. Но мы готовились – набирали людей в армию, помирились с Антверпенскими ростовщиками, заказывали во Фландрии порох, латы, палицы, торжественно обещая заплатить как можно скорее. Что-то надо было решать с флотом – границы Англии охраняли всего лишь семь мелких военных судов и восемь купеческих бригов, приспособленных для патрулирования. Да и денег особо не было. Казна оказалась пустой – бывший король-консорт Филипп выгреб все до последнего пенни на собственные военные операции в Европе. Внешний долг Англии представлял собой угрожающую цифру.