– Так ночь же, – ответил Даркус.
– У входа нет ни одной машины. – Дядя Макс показал на парадную дверь. – А гараж заперт на большой висячий замок. По-моему, в доме никого нет.
Даркус пристально всматривался в окна, но ни в одном не заметил даже слабого отсвета. На первом этаже жалюзи во всех окнах были закрыты. Мальчик перебежал через патио и прижался лицом к стеклу, заслоняя глаза с обеих сторон лица ладонями. Сквозь щели в жалюзи он разглядел что-то большое, белое.
– Мебель накрыта чехлами, – сказал Даркус, хмурясь.
Вирджиния быстро подбежала к чёрной парадной двери и, встав на колени, просунула пальцы в щель для писем, приподняла козырёк и заглянула внутрь.
– Пусто, – шёпотом сообщила она.
– Понятно. Все уехали, а дом закрыли, – сказал дядя Макс.
– Не может быть! – севшим голосом произнёс Даркус. – А папа где?
Дядя Макс подошёл к Вирджинии и вдруг стал колотить в дверь медным дверным молотком в форме жука-скарабея. Даркус и Вирджиния так и подскочили.
– Что вы делаете? – Вирджиния попятилась, изумлённо тараща глаза.
– Проверяю на всякий случай, есть кто дома или нет, – ответил дядя Макс.
Даркус затаил дыхание и уставился на дверь, но она так и не открылась. Плечи Даркуса поникли, зато он снова начал дышать.
– Может быть, посмотрим с той стороны? Вдруг найдём какие-нибудь подсказки, – предложила Вирджиния. Она сразу осмелела, когда выяснилось, что никого в доме нет.
Даркус кивнул.
Они осторожно заглянули за угол.
– Куда все подевались? – прошептал Даркус. – Где Новак?
– Даркус, знаешь, у Лукреции Каттэр этот дом не единственный, – сказал дядя Макс. – Мало ли куда она могла поехать.
– Если папа пришёл сюда и увидел, что всё заперто, – может, он вернулся домой? Может, он сейчас дома, удивляется, куда мы пропали? – с надеждой сказал Даркус.
– Есть ещё служебный вход.
Вирджиния прошагала по усыпанной белым гравием дорожке и прижалась ухом к синей двери. В ту же секунду дверь распахнулась. Вирджиния упала прямо в объятия какой-то женщины. Та завизжала.
Вирджиния с диким воплем шарахнулась назад, а дядя Макс и Даркус бросились вперёд.
Женщина увидела Даркуса и завизжала ещё громче.
Дядя Макс выставил перед собой ладони:
– Пожалуйста, успокойтесь! Мы вам ничего плохого не сделаем.
– Это ты! Тот мальчик… с жуками… – ахнула потрясённая женщина. – Ты же умер! Моя хозяйка тебя застрелила! Новак сказала!
– Здравствуйте, Милли! – улыбнулся Даркус. – Лукреция в меня стреляла, но не убила.
– Тысяча извинений, сударыня! – Дядя Макс учтиво поклонился. – Мы не хотели вас пугать.
Милли сердито посмотрела на дядю Макса:
– Это вы тут подняли такой ужасный шум?
– Я. Извините. – Дядя Макс смущённо кашлянул. – Я думал, никого нет дома. Простите, если я вас разбудил.
– Вы меня напугали до смерти! – Милли прижала руку к сердцу, стараясь успокоиться. – Если вы ищете маленькую мисс, то она уехала. Они все уехали в Америку, на вручение кинопремии.
– Милли, а сегодня сюда не приходил один человек? – спросил Даркус. – Чисто выбритый, короткие кудрявые волосы песочного цвета, немного с сединой. И голубые глаза…
– Приходили два ужасных человека, и двух часов не прошло. Один лысый, здоровенный громила, а другой тощий, сумасшедший какой-то. Они стучали и кричали, будто бы у них назначена встреча с мадам Каттэр, будто бы она должна им деньги…
Вирджиния крепко схватила Даркуса за руку и зашептала:
– Это Хамфри и Пикеринг!
– Я им сказала, что мадам уехала, а они не поверили. Мне пришлось захлопнуть перед ними дверь, а они тогда окно разбили! Ушли, только когда я сказала, что вызвала полицию. – Милли снова схватилась за сердце. – Когда вы стали стучать, я подумала, это опять они вернулись, чтобы нас ограбить!
– Уверяю вас: у нас нет подобных намерений. Меня зовут Максимилиан Катл. Мы ищем моего родного брата.
– Господи! – вскрикнула Милли прижала ладони к щекам. – Забыла совсем! – Она вынула из кармана белоснежного передника сиреневый конверт. – Вы – тот самый Максимилиан Катл, который живёт на Нельсон-роуд?
– Да, это я, – кивнул дядя Макс.
– Тогда это вам письмо. Простите меня! Я должна была раньше его вам принести, но, когда те двое стали стучать и шуметь, у меня всё из головы вылетело!
– Что это? – спросил Даркус, вытягивая шею.
Дядя Макс вскрыл конверт.
– Как хорошо, что вы пришли! – Милли покачала головой. – Мне было бы так стыдно, если бы из-за меня вы не получили этого письма. Я обещала малышке Новак передать его как можно скорее.
– Даркус! – Дядя Макс вскинул голову, его голос звенел от напряжения. – Лукреция Каттэр знает, где жуки. Она хочет их сжечь.
Даркус попятился, от страха приоткрыв рот. Глаза защипало от слёз.
– Надо возвращаться! Мы должны их спасти!
– Там Бертольд! Он в опасности! – в ужасе вскрикнула Вирджиния.
И они побежали, хрустя гравием под ногами, к машине.
15Пожар в Мебельном лесу
Бертольд оторвался от чтения газеты. Ньютон метался вокруг его головы, мерцая как безумный, и то и дело бросался в лицо.
– Что такое, Ньютон?
Мальчик отложил на верстак газету со статьёй о внезапном решении Лукреции Каттэр появиться на церемонии вручения кинопремии. В статье подтвердили, что, как он и говорил, в прошлом Лукреция Каттэр всегда отказывалась появляться на таких церемониях, называла их вульгарными, а кинопремию считала самой бессодержательной. Автор статьи не мог объяснить, почему с ней вдруг произошла такая резкая перемена – Лукреция Каттэр не только сама будет присутствовать, но и предоставит платья своей работы всем номинанткам в номинациии «Лучшая актриса».
Может, она передумала из-за Новак? Но это вряд ли, судя по тому, как Даркус описывал её жестокое обращение с дочерью. И в рекламе она не нуждается: в газетах и так постоянно о ней пишут. Бертольд потёр лоб. Он не мог назвать ни одной убедительной причины, почему Лукреция Каттэр вдруг захотела влиться в мир кино. Разве что на самом деле это ей не нужно… А что тогда нужно?
Ньютон снова ринулся ему в лицо, стукнулся о стекло очков и отлетел назад.
– Прости! – Бертольд принюхался. – Что вообще происходит? Ньютон, чувствуешь? Что-то горит?
Ньютон снова подлетел и завис прямо перед ним, отчаянно мерцая.
– ПОЖАР?! – завопил Бертольд, разобрав сигналы азбуки Морзе.
Он рванул дверь и быстро пополз по главному туннелю к платану. Скорее бы выбраться из Мебельного леса! Он же тут сгорит!
Мальчик выскочил из-под складного столика и застыл как вкопанный. Дверь в магазин стояла нараспашку, а из люка вырывались языки огня.
– НЕТ! НЕТ! – закричал Бертольд и бросился к открытой двери.
Мысленно он уже видел страшную картину, как жуки горят заживо в своих чашках. По лицу Бертольда текли слёзы, от дыма он задыхался и кашлял. Волна жара ударила в лицо, заставив отшатнуться.
Из двери выбегали и вылетали перепуганные жуки. Те, что носились в воздухе, то и дело сталкивались друг с другом и падали на землю. Пламя опаляло их крылышки.
– Ко мне! Сюда! – раздался тоненький голосок Бертольда. – Жуки, ко мне!
Он упал на колени и принялся сгребать жуков руками, сажать их себе на плечи, а те, что ещё могли летать, сами садились ему на голову. Вереницы жуков карабкались по его ногам.
Бертольд оглянулся. Мебельный лес превратился в смертельную ловушку. Если вся эта сухая трухлявая древесина вспыхнет, лучше быть от неё подальше. Он заглянул в дверь. Нужно выбираться на улицу, но для этого необходимо пробежать через горящий магазин. И поскорее, пока пламя не перекинулось на кухню.
Мальчик рванулся вперёд, прикрывая лицо локтем. Жар словно давил на него. Вдруг он вспомнил, как в школу приходил пожарный и объяснял, что на пожаре опаснее всего не огонь, а дым. Наглотавшись ядовитого дыма, можно за несколько минут потерять сознание.
Бертольд задрал голову. Под потолком колыхалась зловещая грибообразная туча чёрного дыма. Он натянул вороник джемпера до самого носа и помчался мимо горящей уборной в кухню, а оттуда – в разгромленный магазин.
И вдруг остановился.
В дверях магазина возвышался громадный человек-гора, а за его руку цеплялся другой, тощий, словно скелет.
– Это тот мальчишка! – завизжал Пикеринг.
– Держи его! – заревел Хамфри.
Бертольд попятился, повернулся и кинулся обратно, в горящую кухню. Из глаз градом сыпались слёзы, но он по памяти знал, где находится дверь. Весь покрытый жуками, мальчик выскочил во двор.
– Ньютон! – закричал он.
Светлячок спикировал к нему, мигая брюшком.
– Зови светляков из Базового лагеря! Ищите уцелевших, освещайте им дорогу!
Жуки взбирались на Бертольда, как на спасательный плот. В основном они скопились на спине и плечах. Те, что могли летать, отправились вместе со светлячками выручать своих сестёр и братьев. Бертольд на четвереньках пополз под складной столик.
– Где он? – орал где-то сзади Хамфри.
Сердце у Бертольда трепыхалось быстрей, чем крылышки у колибри. Он повернул переключатель, активируя ловушку на основе больших напольных часов, и пополз дальше, в глубину Мебельного леса.
– Вон он! – завопил Пикеринг. – Под стол заползает! Видишь?
Около Большой арки из велосипедов Бертольд посмотрел вправо – туда, где начиналась Навозник-авеню. Он не хотел привести Хамфри с Пикерингом к Базовому лагерю. Сзади раздался грохот и крик боли: Пикеринг пал жертвой маятника часов. Бертольд представил себе, как маятник с размаху врезается Пикерингу в голову, и на миг почувствовал удовлетворение.
– Ох! Хамфри! Мальчишка ударил меня саблей по лицу! Я истекаю кровью!
Бертольд посмотрел вниз. Возле его коленок и ладоней толпились жуки.
– Залезайте, – прошептал он жукам. – Надо выбираться отсюда.
Он повернулся спиной к Навозник-авеню и направился в туннель Чернотелок. Спеша изо всех сил, он дополз до «Устрицы» – спасательной капсулы, которую они с Вирджинией построили на случай какой-нибудь опасности. Капсула была сделана из двух старых ванн, поставленных друг на друга – верхняя в перевёрнутом виде. С одной стороны ванны соединялись гигантскими петлями и четырьмя пружинами, которые Бертольд вытащил из сломанного автомата для игры в пейнтбол, чтобы легче было поднимать верхнюю ванну. Сейчас Бертольд её поднял.