– И поэтому бы сейчас валялась в песках с перерезанной глоткой или наслаждалась издевательствами песчаных мертвецов, если не я!– ответил он невозмутимо,– пора опуститься на землю, королева! Править страной– это не только участвовать в оргиях и смотреть на бои гладиаторов! Это еще и знать свой народ!
– Много ты понимаешь, неотесанный вояка!– закричала в сердцах, замахиваясь, чтобы ударить его наотмашь, но он резко перехватил ее руку, больно сжав.
– Ты забываешься, Иллирия! Мы не в твоем дворце, чтобы ты так нагло вела себя со мной, здесь ты всего лишь женщина!
– Это мои земли, раб! Здесь я тоже королева! Пусти, мне больно! Ай!
– Твои земли?– усмехнулся,– едва ли… Признавали бы номады твою власть, не устроили бы сегодня засаду…
Иллирия, наконец замолчала, не стала больше сопротивляться, глубоко погрузившись в мрачные мысли. В одном раб был прав– она не понимала, что здесь происходило. Не понимала, кто и почему на них напал…
– Все думали, песчаные мертвецы– это ушедшая в прошлое легенда… Более полувека номады не осмеливались нападать на приходящих из большого города путников, неважно, будь то вельможи, златоискатели, купцы или простые подданные… Что– то произошло, Эмиль… Я ежегодно совершаю этот переход со свитой для благословления золота. И только в этот раз произошло такое… Что– то происходит у меня под носом, а я действительно не понимаю…– она была искренна, нашептывая ему свои страхи и опасения тихим, сдавленным голосом… Отчаяние уже подступило к самому горлу, грозясь утопить ее в своем болоте…
– Я уже говорил тебе, королева, в твоем окружении много мерзавцев, кто выдает себя не за тех, кто есть на самом деле…– ответил он ей, не особо размягчаясь от ее признания. Его тон все еще был приказным, металлическим. Эмиль не относился к тем мужчинам, которых можно было разжалобить слезами, это было очевидно…
– А ты? Ты выдаешь себя за того, кто ты есть на самом деле?– снова обернулась на него, загляну в глаза. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, происходило нечто странное… То маленький взрыв, подобно искрам, летящим от серы при соприкосновении с огнем, то сладкая тягучая нуга, прельщающая своей сладостью…
Он голодно впивался в ее глаза, на лице играли желваки, адамово яблоко дернулось. Резко протянул руку к лицу королевы, приспустил накидку, закрывающую нос и губы и без промедления снова накрыл ее рот своими губами. Целовал медленно, глубоко. А она на этот раз не отворачивалась. Впервые не сопротивлялась, просто обмякла в его руках, просто давала возможность ему исследовать ее своим языком, хотя сама не отвечала… Прислушивалась к ощущениям… Еще пару дней назад она не знала, что это такое– ощущать мужские губы на своих губах… Чувствовать порывистое, хриплое дыхание… Ощущать эту нежность и одновременно с этим сдерживаемую ярость… Этот поцелуй длился долго… Возможно, несколько минут. Когда она поняла, что дыхание мужчины стало слишком тяжелым и возбужденным, а в бедро ей снова стала упираться характерная твердая выпуклость, попыталась отстраниться.
– Прекрати, хватит…– выдохнула ему в рот, невольно прикусывая солоноватую мягкость его губ.
– Я предупреждал, обернешься на меня еще раз– не оторвусь…– ответил не сразу, прервал мучительно– сладкий поцелуй только спустя какое– то время, все так же хрипло дыша.
– Эмиль…– тихо прошептала она, желая воззвать к его разуму, а вместо этого пробудила в горле мужчины гортанный рык. Это ее «Эмиль» прозвучало так умоляюще, так чувственно.. Она сама испугалась своего голоса… Сама испугалась себя…
Вдруг мужчина дернулся, посмотрев вдаль. Еще мгновение, и он резко развернул женщину от себя, на ходу поднимая повязку на ее лице почти до самых глаз, а еще быстро схватил обе ее руки и обернул вокруг них веревку, крепко связав.
– Это что еще такое, Эмиль?– возмутилась она новому притеснению.
– Нам на встречу скачет всадник. Чтобы ни звука. И запомни– здесь и сейчас ты моя собственность. Не отвечай ни на какие вопросы без моего позволения, поняла?
– Да…– тихо ответила она, в очередной раз ужасась положению в котором оказалась…
Через пару минут силуэт всадника на горизонте стал более четким. Иллирия его не видела, Эмиль снова придавил ее тело к крупу лошади, тем самым показывая, что она его невольница. Еще мгновение, и черты приближающегося мужчины на большом вороном коне можно было разглядеть. Это был номад из числа местных. И судя по тому, что его рука лежала на мече, готовился он не к мирному разговору.
– Доброго времени лун и солнц, путник!– проговорил он глубоким баритоном,– кто ты такой и куда держишь путь, пересекая наши земли?
– И тебе не хворать, храбрый всадник пустыни! Я гладиатор, вольноотпущенный хозяином. Отработал свой долг и теперь держу путь в столицу– попытать судьбу там. Говорят, Земля Золотых песков щедра на возможности для отчаянных!
Лицо путника вмиг исказилось гримасой отвращения.
– Земля Золотых песков начинается и заканчивается здесь, путник! В городе ты сможешь встретить только заплывших жиром богатеев и испорченных шлюх… Они годами высасывают наше золото, наполняя свои карманы. Забери это у них, не останется ничего кроме смрада, похоти и пустоты…
– И все же, боюсь, строгие и молчаливые пески пустыни могут предложить мне меньше денег, чем бои на потеху богатых богатеев, да и доступных женских тел там будет побольше,– возразил Эмиль, слегка подернув губы усмешкой.
Всадник хмыкнул в ответ.
– Разве ты испытываешь нужду в последнем? Кто это там с тобой?– попытался разглядеть женщину, прижатую Эмилем к лошади.
– Выкупил ее на аукционе невольников. Молодая, выносливая рабыня. Как раз то, что нужно бывшему гладиатору в пути,– похотливо усмехнулся и сильно шлепнул Иллирию по заду, от чего та закусила губу почти до крови, но промолчала.
Лицо всадника тоже тронула похотливая улыбка. Он проскользил по телу девушки заинтересованным взглядом, но тут же наткнулся на предостерегающий взгляд Эмиля. Тот без слов ему показывал, что не отдаст свою добычу без боя, какими бы ни были мысли встречного. И тем не менее, номад рискнул.
– Покажи мне свою девку. Понравится мне, могу дать за нее несколько золотых. Этого хватит на неделю жизни в Большом городе.
– Я не делюсь,– снова отрезал Эмиль, и Иллирия почувствовала, как звякнул его нож.
С пару секунд мужчины молчали, прожигая друг друга глазами.
– До города вам не добраться до заката, путник.– начал вдруг гораздо более спокойным тоном номад,– Зато до нашего поселения рукой подать. Предлагаю тебе разделить со мной кров и хлеб,– предложил он, снова бросив на тело девушки заинтересованный взгляд.
– Я с удовольствием бы принял твое предложение, храбрый всадник, но боюсь, мне нечего предложить тебе взамен. Вижу твой заинтересованный взгляд на заду моей рабыни, но ее я не отдам. Она досталась мне непорченой. Я только успел попробовать ее и пока не хочу делить с другими мужчинами, пойми меня правильно, тяжело в наше время найти свежее нетронутое мясо, особенно такому сброду, как мне… – он говорил крайне правдоподобно, а еще так уверенно, словно у него был выбор, словно ему было куда примкнуть, словно отказ от предложения пустынника не означал для них верную смерть несколькими часами позже, когда на эти безжалостные земли опустится еще более безжалостная ночь…
Тот в ответ лишь усмехнулся.
– Оставь свою рабыню для своих утех, гладиатор. И не оскорбляй меня более своими грязными мыслями. Прибереги их для большого города, где царит порок, бесчестие и жажда наживы. В землях номадов ты встретишь только достоинство и уважение к старинным традициям и обычаям, а эти традиции говорят мне, что я должен протянуть руку путнику, оказавшемуся на моих землях, не оставить его в беде. Мне не нужно от тебя ничего. Разделишь со мной ужин и отправишься развлекаться со своей рабыней до утра.
Эмил. Оставалось лишь склонить голову в благородном жесте и поскакать вслед за всадником. Раскаленный шар солнца уже окрасился в красные тона и потихоньку заплывал за линию горизонта. Иллирия немного приподнялась и посмотрела на закат… И хотя ее поза была крайне неудобной и унизительной, зад все еще горел от сильного шлепка Эмиля и впереди была явно не самая спокойная и комфортная ночь в ее жизни, сейчас она облегченно выдохнула. Перед лицом мучительной смерти от неприветливого гостеприимства пустыни все прочие страхи и неудобства почтенно отступали…
ГЛАВА 14
Поселение оказалось немаленьким, но чрезвычайно аскетичным. Впрочем, Иллирия никогда ранее не бывала в пристанищах номадов. Очевидно, их тяжелый образ жизни и неприветливые условия окружающего мира оставляли мало места для утонченных удовольствий и комфорта.
Всадников встретила орава детей, ставшая с шумным гомоном кружиться вокруг их лошадей, с интересом взирая на чужака и его спутницу. Где– то на заднем плане показались из шатров, подобно темным теням, облаченные с ног до головы в бурки женщины… Иллирия знала, если и были во всем Идоне более ущемленные существа, чем рабыни, это были женщины номадов… Бесправные, полностью полагающиеся на волю мужчин, лишенные права на удовольствие… Номады верили, что у женщин нет души… Что они, как сосуд– если не заполнить его до краев раскаленным маслом тяжкого быта и труда, в пустоте поселится злой джинн… С содроганием женского естества она вспомнила одну из жутких, варварских традиций этих земель– обрезать часть женских половых органов при рождении… Даже ей, не знавшей истинной ласки мужчины, это казалось жутким и кощунственным… Когда отчаяние одиночества заполняло королеву до краев, она часто трогала себя там, расслабляясь… Эти женщины были лишены даже этого права…
Горестно сглотнула… И ведь они тоже были ее подданными… Только разве способна она была пробраться через эти безжалостные пески, чтобы освободить несчастных… Да и нужна ли им была дарованная ею свобода….
Когда, наконец, королева оказалась на земле на своих двоих, немного покачнулась. Многочасовая тряска в седле, полностью выбила ее из сил. Она чувствовала прожигающий взгляд номада и боялась лишний раз пошевелить даже головой. Ее глаза были прикованы к земле, но даже в таком положении она ощутила, как пустынник подошел к ним с Эмилем достаточно близко. Сердце ее непроизвольно забилось.. А вдруг, если он поймет…