Он переключается, смотря на узи маленькой жизни. Жизнь, которую мы с ним создали.
— Ну что? — осторожно спрашиваю я. — Что думаешь?
— Ты беременна. — он переводит взгляд с меня на узи, будто хочет убедиться.
— Да, Эйден. — я глажу свой животик. — Я ношу твоего ребенка.
— Ты носишь моего ребенка, — повторяет он, медленно приближаясь ко мне.
Когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, я беру его руку и кладу себе на животик.
Он все еще плоский, но я чувствую, как внутри меня бурлит жизнь. Я уже ощущаю связь.
Он смотрит на свою руку и медленно гладит меня по животику.
— Мы создали жизнь, Эйден, — бормочу я. — Ты счастлив?
Он отрывает взгляд от моего живота, встречаясь со мной глазами.
— А ты?
— Я на седьмом небе от счастья. Это лучший подарок, который ты мог мне сделать. — я прижимаюсь губами к его губам. — Я люблю тебя.
Он обнимает меня, и я визжу, когда он поднимает меня с пола и заключает в объятия. Мои руки обвиваются вокруг него, когда он целует мои губы, щеки, нос и лоб.
— Ты лучший подарок, который мне когда-либо дарили, моя королева.
— И ты мой, мой король.
18Ксандер
26 лет
Вам знакомо это чувство, когда вы любите кого-то так сильно, что готовы убить за него, но иногда вам хочется убить его?
Те крошечные моменты, когда хочется задушить их, пока вы их трахаете.
Это один из таких случаев.
Эти мысли не переставали крутиться у меня в голове с тех пор, как мы вместе поужинали в доме Ронана.
И вот теперь Ким идет рядом со мной, переплетая свои пальцы с моими, будто ничего не случилось.
Мы на это еще посмотрим.
Я ввожу код квартиры, и она входит первой.
— Я жажду чего-нибудь поесть. Что думаешь, если мы...
Ее слова застревают у нее в горле, когда я тяну ее за руку и швыряю в дверь квартиры. Я хватаю ее за запястья и поднимаю их над головой.
Она задыхается, и ее зеленые глаза наполняются таким ощутимым волнением, что я чувствую его сквозь черную ярость, бурлящую в моем мозгу.
— Что ты там делала, Грин?
— Не знаю, о чем ты говоришь.
Она специально провоцирует меня, и черт возьми, если это не работает. Я задираю ее платье, затем спускаю брюки и боксеры.
Она прикусывает нижнюю губу, ее сиськи тяжело поднимаются и опускаются у меня на груди.
— Ты не знаешь, да? Потому что мне показалось, что ты позволила этому ублюдку из бухгалтерии флиртовать с тобой, прежде чем я выгнал его.
— Я позволила? — ее глаза расширяются с притворным недоверием.
Я приподнимаю ее под бедром, и ей не нужно приглашение, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии.
— Ты заплатишь за это, Грин.
— Заплачу? — шепчет она мне на ухо.
Я врываюсь в нее так сильно, что мои яйца ударяются о ее задницу. Блядь, блядь. Она ощущается так хорошо — так чертовски хорошо.
Она громко стонет, когда я жестко и быстро трахаю ее у двери. Удары и шлепки плоти о плоть эхом отдаются в тишине.
К счастью, для соседей, квартира звукоизолирована.
Стоны Ким наполняют воздух, и ее рот открывается в этом бессловесном «о».
— Тебе нравится провоцировать меня, Грин? Тебе нравится, как я показал тебя перед всеми ними, заявив, что ты моя?
— Да, — хнычет она, когда я задеваю ее чувствительное место снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя.
Вскоре я следую за ней, сила моего освобождения заставляет нас обоих похолодеть. Ее голова падает мне на плечо, и она смотрит на меня с мечтательной, совершенно довольной улыбкой.
— Мне нравится, когда ты не сдерживаешься, Ксан.
Туманность оргазма медленно исчезает, когда я вспоминаю причину, по которой это конкретное освобождение было приятным. Это потому, что я уже несколько недель не трахал ее так сильно.
— Ох, черт.
Я несу ее в спальню и кладу на кровать. Наша кошка Лондон отскакивает, но остается у двери. Клянусь, она самый большой вуайерист на этой планете.
Ким прикусывает уголок губы, и у нее все еще тот же взгляд «трахни меня», который продолжает манить меня приблизиться.
Я кладу руку на ее выпуклость.
— С ней все в порядке?
— С ней все в порядке. — она тянет меня за шею и снимает с меня галстук, затем расстегивает пуговицы. — Ты ужасно разодет.
Она не останавливается, пока не снимает с меня рубашку и не утыкается носом в татуировку с ее именем на моем сердце. Моей жене это слишком нравится.
Мои пальцы ложатся на ее волосы, в которых все еще сохранились ее фирменные зеленые пряди, хотя теперь они не такие яркие.
— Малыш, Ким. Что, если я причиню ей боль?
— Нет. — она бросает на меня неприязненный взгляд. — Если бы ты не начал сдерживаться, я бы не спровоцировала тебя сегодня. Вини себя.
— Но я не хочу причинять боль нашему ребенку.
Меня чертовски пугает, что я могу навредить ей, если буду продолжать своё обычное грубое поведение.
Доктор сказал, что все в порядке, но я все равно чертовски нервничаю.
Не помогает и то, что моя прекрасная жена после беременности стала настолько неконтролируемое, что даже прерывает меня во время работы, ложась на мой стол и требуя уделить время беременной девушки.
Поскольку у нас у обоих дрянные матери, которые, к счастью, сейчас ушли из нашей жизни, Ким нервничала из-за роли мамы, но я знаю, что она будет лучшей из всех живущих.
Она была для Кириана фигурой матери всю его жизнь, даже не осознавая этого. Вот почему он никогда не спрашивал о Джанин, когда она ушла.
Теперь он в восторге от того, что станет дядей, и начал угрожать мне, чтобы я позаботился о его сестре, иначе он «ударит меня». Отец и Кэлвин звонили ежедневно и присылали всякое дерьмо с тех пор, как узнали, что мы ждем малыша.
За последние восемь лет, которые я провел с Ким, я стал самым счастливым ублюдком на свете.
Не было дня, когда бы она не смешила меня своей глупостью или когда бы не болела за то, чтобы я был лучшей версией самого себя. Точно так же, как я поступаю с ней.
Это то, что мы делали все это время.
Ким никогда не переставала исцеляться, но теперь она с ностальгией вспоминает тот последний год в школе. Она больше не скрывает свои шрамы. Она могла бы сделать пластическую операцию на запястье, но решила этого не делать. Всякий раз, когда кто-то спрашивает ее об этом, она говорит, что это было время, когда она потерялась, а потом нашла меня, и я нашел ее.
И после этого мы больше никогда не терялись.
Ким опускается на колени на кровати и проводит кончиками пальцев по моему полутвердому члену.
— Если ее мама счастлива, то она тоже будет счастлива.
— Да неужели?
— Да.
Она сжимает меня крепче.
Я стону.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Признайся, тебе это нравится.
— Ох, мне это нравится.
Я беру ее покрытое шрамами запястье с браслетом, свисающим с него. Она ни разу не снимала его с того дня, как я снова надел его на нее.
Точно так же, как обручальное кольцо. И нет, я не женился на ней на следующий день после предложения. Мне пришлось ждать целый месяц.
Небольшая цена за то, чтобы наконец-то она была рядом со мной всеми возможными способами.
Люди женятся на своих родственных душах или на тех, кто их дополняет. Я женился на девушке, которая придала смысл моей жизни.
Она не только моя родственная душа, моя жизнь не существовала бы без нее.
— Сделай меня своей, Ксан.
— Ты уже моя, Грин.
— Ты не напомнишь мне еще раз?
— Ох, я напомню.
Я переворачиваю ее, и она визжит, а затем задыхается, когда мои губы овладевают ее губами.
19Ронан
24 года
Так вот в чём дело. Я уже говорил тебе раньше, что быть мной легко, и в каком-то смысле так оно и есть. Тебе просто нужно пропустить всё это дерьмо про то, что у тебя в голове.
Которым я овладел.
Типа, без шуток. Я король всего этого.
Знаешь, в чём мой трюк? Вместо этого я предпочитаю находиться в голове моей прекрасной жены. Что совсем не сложно. Она охотно впускает меня. И я имею в виду не только её киску, задницу и рот. Это ежедневное удовольствие — спасибо, блядь, за это.
Тил также посвящает меня во все свои прекрасные мысли, к которым никто, кроме меня, не имеет доступа. Ну, может, я и Нокс, но её брат-близнец не в счёт, так как он решил переехать в Штаты ради своей новой жизни там, и мы почти не видим его на каникулах.
Так что я единственный, кто у неё есть — и за это, блядь, тоже спасибо.
Ларс начал с ней дружить, но Ларс тоже не в счёт, потому что я могу выгнать его каждый день. И если интересно, да, у него действительно есть чёрная книга. Я поймал его на днях, когда он писал в ней, как подросток с проблемами страха.
В любом случае, на чём мы остановились? Верно. Я и Тил. Единственные двое, которые имеют значение, и если кто-то скажет иначе, то ты не должен их слушать.
Когда мы только поженились несколько лет назад, я думал, что Тил будет из тех людей, которым иногда нужно прятаться. Не то чтобы я собирался ей это позволить, но таков был её образ действий, когда мы были помолвлены. Я был удивлён, когда вместо того, чтобы исчезнуть, она разыскала меня.
Иногда, когда этого становится слишком и ей нужно место, чтобы спрятаться, мои объятия это то место. Когда ей нужна отдушина для крика, я отвожу её в горы и позволяю ей заниматься этим, потому что именно так она справляется с прошлым.
С годами эти времена в конце концов исчезли. С тех пор как мы закончили университет, она ещё больше сосредоточилась на нашем будущем. Она училась у Итана. И Агнус — ублюдок, которого я не убиваю, потому что убийство, к сожалению, всё ещё осуждается.
Я также пытался узнать о семейных делах от отца, и давай просто скажем, что Лорд Эдрик Астор чертовски строг, когда дело доходит до бизнеса. Обычно Ларс поддерживает меня как своего рода союзник, но, когда имеешь дело с отцом, этот ублюдок обычно в команде Эрла Астора. Я подумывал о том, чтобы пожаловаться маме на это, но это означало бы, что я маменькин сынок, а я совершенно не... маменькин сынок, я имею в виду. Я женат, большое спасибо.