– Что ты делаешь? – стараясь говорить ровно, поинтересовалась я.
От неожиданности Марна подпрыгнула на месте и повернулась, пряча руки за спину.
– Я ничего не брала, – попятилась она.
– Руки покажи, – я встала и неторопливо оправила сари.
– Я просто смотрела. У вас такие красивые вещи, – Марна по-прежнему держала руки за спиной.
– Что бы ты ни прятала, чем дольше будешь держать, тем быстрее умрешь.
Готовая вот-вот расплакаться, Марна захлопала ресницами и протянула ко мне дрожащие руки – на раскрытой ладони лежал флакончик духов.
– Положи на место и живо беги мыть руки, может, яд еще не успел впитаться. Пойдешь обратно, принеси воды, надо умыться.
Когда служанка убежала, я задумалась. Надо ее как-то отучить шарить по шкафам. Может порезаться и вправду умереть или в будущем найти что-то, что не предназначено для ее глаз. Взгляд остановился на бутылочке с ядом – что же, придется с ней поделиться.
Я отломила веточку от кисточки винограда и смазала несколько ягод ядом. Надеюсь, что она не умрет, хоть и помучается.
Вернулась бледная Марна и, продолжая дрожать, полила мне на руки из кувшина. Я умылась и посмотрела в осколок зеркала, как заживает лицо, продолжая краем глаза наблюдать за Марной.
При виде отломившейся веточки ее глаза радостно блеснули. Служанка осторожно посмотрела на меня и, увидев, что я сосредоточено изучаю лицо в отражении, затолкала все в рот.
Не желая смущать девочку и чтобы дать ей все прожевать, я повернулась к шкафу и достала приготовленное на вечер сари. Помочь она мне не могла, поэтому я оделась сама и осторожно надела браслеты.
– Передай госпожам, что я скоро вернусь с ответом, – сказала я, а Марна, наскоро проглотив, кивнула.
Глава 18. Расследования
Мне никто не препятствовал, и по уже знакомому пути я прошла в покои господина.
– А вот и ты, я уже заждался, – поприветствовал он меня, не забыв окинуть наряд оценивающим взглядом. – Там, – Марвари указал на стол около софы, – на подносе лежат подарки для моих жен. Отнеси им и скажи, что я слишком устал и никого не хочу видеть, а сама возвращайся, – он довольно улыбался, а перехватив мой недоуменный взгляд, пояснил: – Поскольку ты меня послушалась и выполнила просьбу, – взмахом руки указал на сари, – тебе тоже полагается подарок. Но получишь его только после возвращения.
Загадочная новость совсем не обрадовала. Если он не хочет видеть ни жен, ни наложниц, то зачем потребовалась я? Ведь говорить со мной ему удовольствия не доставляет, а больше я ни на что не гожусь.
Раздумывая над тем, что меня ждет и не стоит ли в дополнение к браслетам надеть пояс, я возвращалась в гарем и не замечала, как при моем приближении стража распахивает двери.
Опомнилась и остановилась, лишь когда едва не врезалась в бордюр фонтана. Сидящие около него женщины уже хотели подбежать, но их величественным жестом остановила старшая жена.
– Поставь поднос на стол, рабыня, – на последнем слове голос усилился, словно она хотела, чтобы это услышали все. – Никто из нас к тебе не подойдет.
Бровь сама собой удивленно поползла вверх, но я поспешно опустила голову.
– Господин слишком устал, чтобы кого-то принимать. Он передал вам подарки, – ставя поднос, куда она указала, сказала я и отступила.
Нарочно не обращая на меня внимание, женщина приблизилась к подносу и, отыскивая записку, торопливо перебирала цветные мешочки.
– Ты ее украла! – подняла она нам меня сверкающие глаза. – Наш муж не мог оставить без внимания своих жен!
Она была так зла, что не будь я ядовитой, наверняка вцепилась бы мне в волосы или обыскала, но вместо этого только сжимала и разжимала кулаки.
– В этом году не было еще ни одного наследника. Он должен был пригласить одну из нас, – продолжала шипеть она.
У меня же лоб покрылся испариной – не хочет ли господин Марвари получить наследника с особыми способностями? Но ведь тогда он умрет, и он это знает? Или лекари подсказали ему способ нейтрализовать яд такой, как я? В горле пересохло, а кожу подергивало, и по ней пробегали неприятные мурашки.
– Если не верите мне, можете пойти к господину Марвари и спросить сами, – ответила я, решив сегодня не экономить на яде. А значит, надо поскорее найти выход из особняка, чтобы пополнять его запасы.
Мое предложение остудило пыл старше жены – видимо, пренебречь волей мужа, даже если не верит моим словам, она не решилась.
Оставив женщин делить украшения – даже если передушат друг друга – это не мое дело, я взбежала по лестнице и захлопнула за собой дверь покоев. Тут же чуть не запнулась о свернувшуюся в клубочек Марну.
О, Богиня! Как я могла о ней забыть. Служанка прижимала руки к животу и была очень бледна.
– Что с тобой, – не прикасаясь, я склонилась над ней.
– Не знаю, живот скрутило, – прошептала она и облизнула пересохшие губы.
– Встать сможешь?
Марна слабо кивнула.
– Тогда, выпей молока и ложись отдыхай. Меня ждет господин. Нет. Ты мне не нужна, – ответила на ее вопросительный взгляд. – Иди, пей.
Пока я покрывала губы ядом и закрепляла пояс, Марна, скрючившись, подошла к столу. Едва не расплескав, налила в пиалу молока и поднесла к губам.
– Пей мелкими глотками, – посоветовала я, приглаживая волосы и проверяя сколько яда осталось – да, поторопиться стоит. Но Марна сегодня мне в этом не помощник. – А теперь ложись и спи. Со сном хворь выходит. Теперь ты поняла, как опасно прикасаться к моим вещам? – уже выходя из комнаты, строго спросила я.
– Простите, госпожа, – слабо донеслось мне в спину, когда уже запирала двери.
Не зная, чего ждать, я шла по гаремным коридорам. Я все ждала, что кто-нибудь меня остановит, преградит путь, и тогда с чистой совестью смогу вернуться к себе. Но стража расступалась и беспрепятственно пропускала, и чем ближе я подходила к покоям хозяина, тем сильнее нервничала.
– Господина здесь нет, – уже у самых дверей встретила меня стража.
Кровь прилила к щекам, стало очень жарко, а ноги ослабели и подкосились. Я едва не упала, но ухватилась за стену и устояла.
– Он ждет вас в большом зале приемов, – закончили они, и щекам стало холодно, а сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.
Все еще нетвердо стоя на ногах от пережитых прямо противоположных эмоций, я следовала за мужчинами и молилась, чтобы это оказался не тот зал, где должны были умереть отец с сыном и мой брат. Но, видимо, мать отвернулась от меня – когда, тяжело вздохнув, распахнулись высокие двери, я оказалась именно там.
Где в прошлый раз находились отец и сын, теперь сидел их брат и дядя. При моем появлении он даже привстал и внимательно вглядывался мне в лицо. Поэтому я сдержалась и не посмотрела на спрятанную за ковром дверь.
– Нейса, я рад, что ты выполнила мою просьбу, – он опустился в кресло. – Подойди, на ступенях тебя ждет подарок. Надеюсь, он тебе понравится.
Как можно более плавно, чтобы сохранить схожесть со змеей, я подошла к возвышению и присела рядом с мешочком. В нем оказались длинные серьги с зелеными, как мое сари, камнями.
– Мне показалось, что они тебе подойдут. Надень, – его глаза горели ожиданием.
– Мой господин, я не могу принять такой дорогой подарок, – потупилась я. – Эти украшения больше подойдут вашей супруге, чем простой рабыне, – я хотела было вернуть серьги в мешочек, но господин Марвари пресек мою попытку:
– От моих подарков не отказываются, – сказал он таким тоном, что спорить сразу расхотелось. – Надень.
И пока я прикрепляла тяжелые украшения к волосам, более мягко спросил:
– Как удалось сбежать тем, кого вы должны были отправить к Матери?
Хорошо, что я смотрела в пол и вовремя спохватилась, чтобы не взглянуть на потайную дверь. Сквозь ресницы тайком посмотрела на господина Марвари – он не сводил с меня пытливых глаз. Неужели Лила и Ратна ничего не рассказали? Или меня проверяют? В любом случае, я уже соврала и теперь стоит придерживаться этой версии.
– Я не знаю, – я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Меня ударили, и я потеряла сознание. Очнулась только в темнице храма. Я ничего не видела.
– Твои раны, они сильно болят? – решил он сменить тему.
– Спасибо, мой господин. Все в порядке, – осторожно ответила я.
– Как думаешь, сможешь станцевать для меня? Говорят, вы великолепные танцовщицы, – он снова слегка подался вперед, а я облегченно перевела дух. Вот что ему надо – посмотреть на храмовую танцовщицу.
– Разумеется, мой господин, – сожалея, что воспользовалась ядом, а не прихватила маковое молоко, я отошла на середину зала. Быть может, получилось бы в танце приблизиться к его кувшину и влить несколько капель снадобья, тогда без помех смогла бы исследовать тайный коридор. Но сонных капель не было, и я стала вспоминать танцы Малати – плавные и завораживающие, они у нее получались лучше.
Тем не менее, я постаралась вложить в танец, всю текучую неторопливость и ленивую грацию, что смогла привить мне Мохини. Неуловимо для глаз одно мое движение перетекало в другое, сари обвивало тело, как струи фонтана омывают чашу. Я удерживала внимание и гипнотизировала зрителя, как удав добычу, только моей целью было не съесть, а усыпить. Я легко отталкивалась от пола и неслышно опускалась. Палла сари, подобная крылу мотылька, едва заметно колыхалась за спиной, а непотревоженное пламя факелов и свечей горело ровно и сильно.
Вскоре живот снова стал болеть, но, стиснув зубы и сохраняя улыбку, я терпела. Наконец, глаза господина начали закрываться, а голова клониться на грудь, и вскоре зал огласил раскатистый храп.
Не будучи уверенной, что это не очередная хитрость, я подкралась к хозяину и поводила ладонью пред лицом. Он продолжал храпеть. Тогда, я подула. Марвари что-то невразумительно пробурчал и отмахнулся, как от мухи.
Я решила рискнуть и, взяв свечу, бесшумно скользнула за ковер. Подергала дверь – не открывалась. Как же я могла забыть – ведь Малати заперла ее, когда уходила, а после их ухода отпереть было некому.