Новость о подруге ошеломила – Малати грезила о молодом Марвари. С самого детства видела себя его женой. Она не могла сбежать. Наверняка с ней что-то случилось.
– А вы ее не искали? Может, кто-то из храма узнал ее и похитил? – не удержалась я от нового вопроса.
– Саджит перевернул весь город, но твою подругу никто не видел и не слышал. Она, будто апсара, словно растворилась в воздухе, – мрачно ответил брат. – Иди, твои подопечные уже закончили молитву, нельзя, чтобы нас видели вместе.
Сказал он и ушел, а радостный женский гомон, наоборот, приближался.
Женщины вернулись домой усталые, я же, после встречи с братом, наоборот была оживлена и больше всего хотела встретиться с Абхеем, чтобы он сказал, что делать дальше. И улыбнулась – ни за что бы не поверила, что буду с нетерпением ждать встречи с мужчиной.
– Смотрите-ка, наша змейка умеет улыбаться, – указала на меня одна из женщин, и все тут же повернулись. – Видимо, воздух города пошел на пользу. Может, и яд повыветрился?
Она рассмеялась, а вслед за ней и остальные, но смех сменили испуганные крики, когда Видья упала, а изо рта у нее пошла пена. Признаться, на такой эффект я не рассчитывала.
Сначала, женщины бросились к ней, потом кто-то воскликнул «Она прикасалась к змее». От Видьи все отшатнулись и с ненавистью уставились на меня.
– Она ее отравила!
– Она всех нас отравит!
Раздавалось со всех сторон шипение, словно я угодила в клубок змей.
– Коснетесь меня и тоже умрете, – отступив, предупредила я.
– Нам необязательно подходить! – выкрикнула старшая жена – наконец-то представилась возможность избавиться от непокорной рабыни.
Она сняла со стены факел и пошла на меня. Ее примеру последовали и остальные.
Что же, я сражалась с двумя обученными виша-канья, поэтому стайка неловких женщин не представляла угрозы. Я расстегнула пояс, взмахнула, и раздалось угрожающее звяканье металла о камень.
Сначала они отступили, но потом, словно, прилив, устремились ко мне.
Я прижалась спиной к стене, обеспечив безопасность тыла и создала между собой и наступающими женщинами сверкающую стену. Подойти они боялись, но старались дотянуться факелами.
Скрежет металла о металл, и один обвитый поясом факел уже полетел на пол, задев одну из подступавших, в то время, как пояс оставил алую полосу на руке другой.
На душераздирающий крик прибежал Гопал.
– Что здесь происходит? Сейчас же прекратите! – громкий голос перекрыл визг и вой. – Нейса-джи! Вы должны сохранять порядок! А что устроили?
– Она хочет всех нас отравить! Воскликнула старшая жена. – Вон, посмотри на Видью! Она уже умирает!
– Что с ней? – боясь приблизиться, Гопал посмотрел на хрипящую женщину. – Почему не позвали лекарей? – он жестом отослал перепуганных служанок.
– Видья случайно прикоснулась к ней перед мехенди, потом занемогла, а после молитвы пошла пена, – с готовностью пояснила старшая жена. Они все еще стояли окружив меня и не отпускали факелы.
– Что? – Гопал порывисто к ней обернулся. – Она прикоснулась к рабыне? Так чем же виновата Нейса? Вы все знаете, что она ядовита. Но Видья сама проявила неосторожность. Сознательно Нейса ей не вредила, и вы сами это подтвердили. Оставьте ее в покое. Нейса-джи, вернитесь в свои покои.
Все еще не убирая пояс и двигаясь спиной вперед, я отправилась к лестнице.
– Марна, иди с ней и следи, чтобы никуда не ушла, – продолжил Гопал. – Я доложу господину, а вы позаботьтесь о Видье.
Раздав указания, Гопал покинул гарем.
Я сидела в своих покоях и только слышала суетливую беготню во дворе. Марна время от времени выглядывала с балкона и сообщала, что там происходит: вот прибежали лекарки и столпились около больной; чем-то ее поят, но желудок ничего не принимает.
– Вы и правда ее отравили? – обернувшись, служанка уставилась на меня. От страха, ее глаза стали круглыми, как пиалы.
– Отравила? – стараясь не поддаваться панике, я удивленно приподняла бровь. – Ты же слышала – она сама неосторожно меня коснулась. Все знают, что я ядовита.
Марна неуверенно покачала головой и снова выглянула во двор.
– Господин пришел, – она обернулась и сделала страшные глаза.
Несмотря на показное спокойствие, я тоже боялась. Кто знает, что ему наговорят испуганные женщины. А от того, кому он поверит мне или им, и от его решения зависит моя дальнейшая судьба.
Прибежала служанка и что-то зашептала Марне на ухо.
– Господин велит вам спуститься, – Марна дрожала и испуганно на меня смотрела.
Хотелось потрепать ее по полечу, сказать, что все будет хорошо, но первое я не могла сделать, а второго не знала.
Проверила, быстро ли расстегивается пояс – даром отдавать жизнь я не собиралась. Если уж жених Малати решил вернуться в родной дом, то хоть в этом ему помогу.
– Госпожа! – воскликнула Марна, заметив мой жест. Она видела, как я использую пояс и сейчас испугалась. – Пожалуйста, не делайте опрометчивых поступков. Господин благоволит к вам. Проявите смирение, и, возможно, он вас пощадит.
Если уж служанка заметила благосклонность господина, то чего мне ждать от его жен? К тому же, я не знала что хуже – быть приговоренной и прихватить с собой столько, сколько смогу, или же стать обязанной жизнью человеку, который ничего, кроме отвращения не вызывает.
Я снова застегнула пояс, еще сохранивший алые разводы и, вскинув голову, пошла к лестнице.
Откуда-то уже успели принести резное кресло, на котором среди разноцветных подушек и восседал Поллав, а перед ним выстроились жены.
– Нейса, – господин немного подался вперед, словно пытался что-то мне сказать. – Мои жены и лекари уже высказали свое мнение. Прежде чем огласить свое решение, я хочу выслушать тебя. Расскажи мне, что произошло.
Во время речи господина я стояла скромно потупившись, но когда он обратился ко мне, подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Господин, – я хлопнула ресницами, – ваши супруги готовили подношения для предстоящей молитвы, а я сидела в стороне и, выполняя свои обязанности, присматривала, чтобы не было раздоров. Когда все закончили, Видья-джи пошла вытереть руки, но, проходя мимо меня, оступилась и оперлась на плечо. Госпожа, – я посмотрела на старшую жену, – увидела, что Видья-джи меня коснулась, и сказала ей хорошенько вымыть руки. Видья-джи сказала, что все знает и ушла. Потом она почувствовала себя плохо, но все решили, что это из-за поста и пошли на молитву. Я не прикасалась к ней, господин. Разве клинок виноват, что порезал того, кто неосторожно с ним обращался.
Поллав смотрел на меня, а я не отводила глаз от него.
– Она опасна для всех! Нельзя держать в доме ядовитую змею и думать, что она никого не укусит, – выступила вперед старшая жена.
Но, подняв ладонь, Поллав остановил ее.
– Хватит! Я выслушал всех и верю Нейсе. Вы все знали кто она такая. Этак вы попросите погасить весь огонь и станете сидеть в темноте, боясь, что он может кого-нибудь обжечь.
Раздался недовольный ропот, но под суровым взглядом господина вскоре замолк.
– Поскольку вы ее боитесь, и на время, что понадобиться для совершения ритуала погребения, я переселяю Нейсу в другое место. – Женщины радостно переглянулись, но следующие слова супруга заставили их погрустнеть. – Она будет охранять мои покои и переселится на мою половину дома.
Эта новость оглушила не только жен, но и меня. Я совершенно не знала. Радоваться ли ей или беспокоиться? С одной стороны, я получаю свободу передвижения по всему дому и, возможно, смогу встретиться с Абхеем, а с другой, близость к господину внушала опасения.
– Кто твоя служанка? – повернулся ко мне Поллав.
Я кивнула на выглядывающую с балкона Марну.
– Помоги госпоже перенести вещи, – подняв голову, сказал он. – Я сообщу Гопалу, что забираю тебя, – это уже мне. – Уже сегодня Нейса переедет в новые покои. И если она там не появится, то я знаю где искать виноватого, – многозначительно сказал женам и, развернувшись, ушел.
Я пошла к Марне, слыша за спиной сдавленное шипение. Но теперь ядовитые языки были мне не страшны. На другой половине дома меня поджидала новая опасность – Поллав и его похоть. Смогу ли я справиться ними обоими?
Не теряя времени, Марна куда-то убежала, но вскоре вернулась с большим платком и расстелила его на полу.
Я сложила на него одежду и украшения, только косметику, духи и запас ядов, увязала отдельно и, не доверяя служанке, взяла сама.
Уже в дверях оглянулась на комнату. Море за окном шептало, словно прощалось. Розовые лучи заходящего солнца пятились к оконной решетке, а от противоположной стены на них наступала тень. Будто вместе со мной комната избавлялась от всего теплого и светлого. Но мне неплохо здесь жилось, а если бы не косые взгляды жен и вынужденные визиты к господину, то было бы совсем хорошо.
– Пойдем, – позвала я Марну и шагнула в двери.
Мы спустились к фонтану уже готовые к переезду и встретили поджидающего нас Гопала.
– Говорил же, чтобы вела себя осмотрительней, – встретил он меня недовольным ворчанием. – А со своей заносчивостью ты добилась только того, что тебя выгнали из гарема. Я же предупреждал, что она может доставить не приятности.
Гопал кивнул на стоящую поодаль старшую жену. Женщина держала голову высоко поднятой, но глаза беспокойно перебегали с меня на Марну. Госпожа нам не доверяла, и то, что я приблизилась к господину, ее совсем не радовало. Она бы предпочла, чтобы меня выгнали за ворота, а не просто из гарема.
– А где твоя одежда? – Гопал окинул Марну внимательным взглядом. – Господин был так добр, что разрешил тебе остаться с хозяйкой.
Кажется, эта новость еще сильнее огорчила старшую жену. Я переезжаю не как униженная рабыня, пленница, дожидающаяся расправы, а как госпожа с личной служанкой.
Услышав Гопала, Марана сначала застыла, как вкопанная, потом хотела куда-то побежать, повернулась ко мне, протянула, вознамерившись вручить мне, узел с одеждой, опомнилась и снова прижала его к груди, и, неожиданно став очень степенной, с достоинством повернулась к смотрителю.