Вчера блакорийская армия продвигалась короткими переходами и стычками с небольшими отрядами иномирян, оставленных, чтобы задержать продвижение врага и дать основным силам закрепиться на холмах. А Март целый день отслеживал сигналку, связывающую его с Викторией. Но сигнальная нить на запястье вела себя ровно — один раз слегка завибрировала, что означало легкую степень опасности, а так подрагивала и возвращалась в спокойное состояние — для плотных боев это было странно. И только к вечеру он сообразил, что Вика поступила ровно так же, как он сам, и притушила сигналку. Поэтому если с ней и происходит что-то серьезное, он об этом не узнает.
Ограниченность военной связи тоже не позволяла получать оперативную информацию из Инляндии — на нынешний вечер было известно только то, что битва в Норбидже продолжается. И дергать сейчас Вику было опасно для ее жизни.
Но он едва удерживался — исключительно из-за того, что уже принял для себя, что она — вполне себе самостоятельная боевая единица, по мощности ничуть не уступающая ему или Сане. Однако это не лишало его потребности беречь ее. И будет не лишним перед переходом к Александру заглянуть к связистам и узнать, есть ли новая информация из Инляндии.
К нему подошел босоногий берман в гъелхте — явно недавно бегал тут медведем — и протянул пакет с молоком и большую кружку.
— Его величество распорядился, как только вы появитесь, выдать, — буркнул дозорный и отошел.
Через минуты три, когда Мартин допивал молоко, из палатки вышел офицер и жестом пригласил его к королю.
Демьян Бермонт, тоже одетый в гъелхт, стоял, склонившись над тазом, и умывался — адъютант лил ему на руки воду из кувшина. Король обтер лицо, шею, вытерся полотенцем и обратил внимание на Мартина.
— Рад вас видеть, барон, — рычаще попривествовал он. — Как я понимаю, пора?
— Да, ваше величество.
— Сколько у нас времени собрать людей и амуницию?
Мартин посмотрел на часы: три пятнадцать. Алекс связался с ним около трех по блакорийскому времени, около пяти по рудложскому.
— Чуть больше часа, ваше величество. Мы должны быть на базе к шести тридцати по Рудлогу.
— Хорошо. Вы в силах, барон? — король взял с прикроватного столика кожаный мешочек на шнурке, фонящий стихией Земли, надел его на шею.
— Да, я смогу стабилизировать переход. Пятьдесят человек перенести осилю, — подтвердил Мартин.
— Тогда разделите со мной завтрак, — пригласил Бермонт и жестом указал на маленький столик. — Мои люди быстро соберутся. Повара уже получили приказ оперативно накормить группу и выдать сухпайки.
— Благодарю, ваше величество, — Мартин шагнул к столу. И в этот момент Бермонт рыкнул, пригибаясь — да и сам барон почувствовал, как сквозь него прошла невидимая волна, сминающая стихии, а снаружи по палатке вдруг ударил ветер: захлопала плотная ткань, зашумела трава и деревья вокруг. Мартин поднял руку, считывая стихии и переводя зрение в третий магический спектр — но он уже и без спектра осязал, как просели источники, как вибрируют они, пытаясь вернуться в равновесие.
Бермонт нюхал воздух, задрав голову вверх, и сейчас больше напоминал повадками зверя, а не человека.
— Это очень похоже на посмертную волну после гибели королей, — рычаще сказал он. — Но куда слабее. Либо погиб кто-то из наследников. Либо… я затрудняюсь понять, барон. Скажите, вы сейчас все еще сможете провести нас?
Мартин быстро перепроверял вектора, выстраивая каркас зеркала, но не питая его силой.
— Да, — ответил он. — С трудом, но еще смогу, ваше величество.
Одно дело — шагнуть через Зеркало на несколько десятков километров на другой фланг своей же армии, другое — перенести большой отряд на пару тысяч. Удерживать Зеркало на таком расстоянии было непросто, тем более что то и дело стихии снова теряли и восстанавливали напряжение, но Маринина кровь давала о себе знать — и Мартин справился, хотя и беспокоило его то, что связные Бермонта не имели информации о том, что происходит в Инляндии, идет ли еще бой, в котором участвует Виктория, или нет.
В шесть тридцать по рудложскому времени пятьдесят вооруженных автоматами, гранатометами, ножами и секирами берманов, увешанных лентами с патронами, вышло по указанным координатам на плацу у базы под Мальвой.
Их во главе отряда боевых магов встречал заспанный Александр, очень бодрый Алмаз Григорьевич и хмурый Черныш в темном ошейнике. Бермонт поздоровался за руку со всеми, кроме Черныша, и крайне уважительным взглядом окинул драконов. Те на берманов и короля-медведя тоже смотрели с почтительным любопытством.
— Выглядишь не очень, — честно сказал Александру Мартин.
— Зато ты красавчик за нас двоих, — невозмутимо ответил Алекс, и Мартин хохотнул. — Это ты Малыша не видел. Лежит себе бледный, истощавший, щеки ввалились, рыжую бороду отпустил.
— И лицо небось такое же высокомерное, как обычно, — проворчал Март. — Ладно, к бороде я привыкну. Пусть только вернется уже.
Алекс понимающе хлопнул его по плечу.
— Давай-ка я подкачаю тебе источники, — уже серьезно проговорил барон, вглядываясь в друга. — У меня сейчас и скорость восстановления больше.
Александр покачал головой.
— Не нужно, я на накопителях. Тебе резерв пригодится, Март. Боюсь, он нам всем пригодится до последней капли.
Еще один скачок стихий, куда мощнее, чем предыдущие, и его почти мгновенное выравнивание ощутили все, кто был на плацу. Мартин поднял лицо к небу и покачал головой.
— Да уж, — сказал он тихо. — Слава богам, что этого не произошло десять минут назад, когда мы шли через Зеркало, Саня. Теперь нужно будет открывать проходы только парно — кому-то нужно быть опорником. На одно надеюсь — что сегодня все и кончится. Потому что завтра, боюсь, магии в мире уже не останется.
Алекс кивнул.
— Недавно пришла информация из центра, что вот-вот откроется новый портал в Тафии, это в Песках, — проговорил он. — Это будет последний, Март. Так что да, все кончится сегодня или завтра. Или война, или мы.
Лицо его было бледным, и Мартин подозревал, что он сам тоже выглядит не лучше.
Тут же, на плацу, провели короткое совещание, решили, кто за кем идет вниз и кто кого прикрывает, а кто остается наверху, чтобы отслеживать возможное нападение с тыла. А затем Алмазом с Чернышом было открыто еще одно Зеркало — и так же, как и вчера, отряд невидимым перенесся на поле боя под порталом у Мальвы.
Иномиряне восстанавливали линии обороны, жгли трупы, но из Нижнего мира не пришло большого подкрепления — инсектоидов и наемников стало лишь немногим больше, чем раньше. Александр вгляделся в портал, нахмурился. Диаметр «цветка» расширился почти на треть, и туман стал плотнее
— Переход стал больше, — проговорил он Алмазу. Дед кивнул.
— Связь между мирами усиливается?
— Или последний, Тафийский, уже открылся, усилив остальные, — вмешался в разговор Черныш.
— Что-то странное творится с ним, — заметил Март, вглядываясь в портал. Он начал подрагивать, сияние усилилось. — Неужто все-таки решили вывести армию здесь?
— В любом случае, нужно идти вниз, пока действуют накопители и мы невидимы, — ответил Алекс. — Вперед!
Глава 10
Нижний мир, 6.00 по Рудложскому времени,
11.00 Тафия
Последние врата открылись.
Два мира соединились шестой червоточиной, и боги по обе стороны от нее замерли, ожидая, пока она окрепнет и усилит остальные так, что сквозь них смогут пройти существа планетарной мощи.
Ждали боги Туры, ослабевшие, но собранные, одетые в древние доспехи, взявшие в руки старое свое оружие. В их опыте давно не было сокрушительных битв — разве что давным-давно, когда ветвь мироздания, в котором находилась Тура, была еще очень молода, на планету то и дело прилетали осколки чужих миров, способные ее уничтожить — и иногда эти осколки несли переродившиеся сущности, сошедшие с ума от потери своего мира и одиночества в космосе. Тогда боги, встав плечом к плечу, уничтожали их или выбрасывали обратно в космос.
Таким уже погибшим божеством была Луна Туры, навеки привязанная к ней, не способная более навредить и работающая на пользу планете. Какие-то из враждебных пришельцев были погребены в мантии планеты, расплавлены в ней до потери сути, какие-то — спали вечным сном в саркофагах из собственных носителей-астероидов на дне океанов и под горными хребтами, рассеиваясь в стихиях планеты и не способные более проснуться и навредить. Но мирозданию свойственно входить в баланс, и последние сотни тысяч лет Туре из космоса почти никто не угрожал.
Разве что около пяти тысяч лет назад появился пришелец, рухнувший в океан и успевший натворить немало бед — отчего часть человечества была уничтожена, несмотря на помощь богов, а у оставшихся людей потопы и извержения вулканов оставили такой след, что с дней после уничтожения и захоронения пришельца на дне моря началось новое летоисчисление. До сих пор считали на Туре день, когда отступил океан, а на небе проглянуло солнце, творением живого, хотя живое было сотворено миллионами лет раньше, и ныне шел на Туре 4763 год от творения живого.
Были и еще более древние времена, самая заря времен, когда еще не существовало людей, и сами боги не были антропоморфны, не осознали себя как продолжение друг друга, а видели врагами. Сейчас им казалось, что их всегда было шестеро, и они не делили друг друга на старших и младших, потому что помнили те времена смутно — слишком, необозримо давно это было, и потому, что тогда они представляли из себя чистую, неразумную, беспамятную и бесчувственную стихию.
Но иногда вспоминалось им, что сначала были только Хаос и Огонь, а затем уже встали на страже творения Триединого твердь-Земля, Вода и Воздух. И они успели бездумно повоевать друг с другом, пока не появился запоздавший брат Равновесие, которое может воцариться только там, где мир уже хлебнул хаоса. Желтый встал равным между ними, и осенили мир Туры Разум и Гармония, и первоэлементы, наконец, научились сосуществовать в мире, взаимопереходя друг в друга. Брат-Разум уравновесил Воду, встав на противоположном ей краю сезонного круга, добавил и ей стойкости, мудрости и выдержки, и превратил страстность — в любовь, желание поглощать — в желание наполненять любовью, а ревность к другим стихиям — в понимание их, в принятие и усиление. И уже вдвоем они постепенно притушили и ярость других стихий.