Темный контур гас. Тротт повернул к ней лицо. Глаза его медленно принимали зеленый оттенок, но от него тянуло стылым холодом. И Алина будто слышала стук его сердца, такой замедленный, какого не могло быть у здорового человека.
— Все хорошо, — сипло сказал он, все прочитав в ее взгляде. — Я еще жив, Алина.
Она отвернулась, чтобы он не увидел блеснувших в глазах слез. И ощутила, как он притянул ее к себе, судорожно прижав к груди.
— Смотрите, — позвал Чет.
Алина отстранилась и повернулась. Со всех сторон все еще летели стрекозы — но они были еще далеко. А километрах в трех от них таяла в воздухе огненная надпись «Сюда» со стрелкой вниз.
— Почерк Деда, — проговорил Тротт. Он потер сердце, глянул на Алину. — Четери, ты помнишь, о чем я тебя просил?
— Помню, — строго отозвался Четери, делая несколько глотков из фляги с обычной, местной водой и осматривая приближающихся врагов. Посмотрел на Тротта, а затем — на принцессу.
И эти переглядывания Алине очень не понравились.
— Ну что, — с режущей ухо веселостью сказал Мастер, — нам совсем немного осталось.
Алина сделала вдох. Выдох.
И снова побежала вперед.
Тень-паук, отброшенная богом-чужаком далеко за равнину, в леса, раненная, ослабленная, все же сумела оторваться от земли. Она полетела на вонь крови, живительной крови, туда, где приносили жертвы, и, не испытывая ни малейшей жалости, скользнула по жреческому кругу, заглатывая истошно орущих и молящихся жрецов, зачерпнула пастью с сотню даже не понявших, что происходит, наемников — тех, кто верил в ее богоосновы, тех, кто умилостивливал их и ее, кто приносил жертвы. Перемолола, чувствуя, как струи живой крови оживляют и ее — и вновь понеслась туда, где шел к переходу враг ее богооснов. Тот, кто должен быть уничтожен.
Над Маль-Сереной светало. Царица Иппоталия с внучками и внуками — даже малышка Нита была здесь, да спала на руках у нянюшки младенец Иссария, которую наследница родила незадолго до смерти, — стояла на берегу царской резиденции, глядя в промежутки меж щупалец Ив-Таласиоса на далекий сокрушительный бой своей прародительницы с чудовищем из Нижнего мира.
Бог-богомол был отвратителен сплавом человеческих и инсектоидных черт — в его движениях было много от человека, но иная механика тела делала выпады и развороты непредсказуемыми и мощными.
Мать, текучая и смертоносная, быстрая и гибкая, наносила удар за ударом, взмывала на крыльях и рушилась на окутанное тьмой и огнем существо, от которого над океаном шел рев-гул, вызывающий тошноту и слабость. Бог-захватчик плескал огнем, свивал огонь из черепов-чаш в огненные плети, которые уже оставили раны на теле Ив-Таласиоса, защищающего остров и успокаивающего океан.
Царица крепко сжимала руки внучек. Дети, все как один черноволосые и сероглазые, смотрели на сражение молча, как молча сейчас смотрела вся Маль-Серена, — молчание это прерывалось лишь молитвами.
Волны становились все крупнее — уже целые горы ходили по морю, вставая стенами у суши и откатываясь назад. Все сложнее было старейшему из октомарисов удерживать потревоженный океан от жадного поглощения тверди на километры вперед. Ив-Таласиосу нужна была помощь, но даже если она скормит ему всю себя — на сколько его хватит еще? На час? На два?
Хоть чуть-чуть помочь — уже большое дело.
— Девочки, — позвала царица, присаживаясь. — Мальчики.
Дети окружили ее — семь внуков и внучек, все, что осталось у нее от ее семьи. Няньки и телохранительницы остались в стороне.
— Духу океана нужно еще моей крови, — объяснила она. — Оставайтесь здесь, у воды для вас безопаснее всего. Если случится так, что Ив-Таласиос падет, не бойтесь пришедшего моря, вам оно не страшно. Отдайтесь волнам, оно не обидит.
— Бабушка, но наши люди погибнут! — проговорила маленькая Агриппия. Они все старались держаться, ее дети, ее кровь, но слезы все равно стояли у них в глазах.
— Я иду в океан, чтобы этого не допустить, — Талия погладила ее по голове. — И я вернусь к вам. Обещаю.
Она ступила в воду прямо в одежде — и волна поцеловала ее ноги. Громадная голова старейшего из октомарисов светилась в розовых лучах солнца, преломлялась радугой, как гигантская линза.
— Ив-Таласиос, — тихо позвала она, — позволь мне помочь тебе.
Раздался шумный выдох, в лицо повеял соленый ветер. В этом ветре она услышала отрицание — большой дух, сердце океана, заботился о ней.
«Побудь под моей защитой, дочь моей матери, — проговорил он. — Во мне еще много сил, я удержусь».
Она покачала головой, раскинула руки и обернулась большой чайкой. Взмыла в воздух, крикнула утешающе детям — и полетела ввысь, к просвету между щупальцами Ив-Таласиоса.
6.00–7.30 Дармоншир, Марина
8.00–9.30 Рудлог
13.00–14.30 Тафия
Время тянулось ужасающе медленно. Часы показывали около шести утра, в подвалах Вейна было многолюдно… и скучно. Со всех сторон раздавался сдержанный гул голосов. Снаружи что-то грохотало, ревело и гремело, но окна — там, где они вообще были в старых камерах — находились под потолком, и даже при желании рассмотреть ничего не удавалось.
Леймин ухитрился перетащить в одну из камер систему наблюдения, и когда снаружи раздался ураганный вой, грохот и рев потревоженного моря, позвал меня к себе и указал на монитор эмагкина.
Я посмотрела, как по воде мимо Вейна, поднимая волны-горы, прошли гигантские ноги и какие-то темные чудовищные лапы и пожала плечами. Обычно у меня реакция на стресс истерическая, но сейчас как отрезало от эмоций. Возможно, я просто перепсиховала ночью.
— Главное, что что-то до сих пор удерживает море, — сказала я, глядя, как бьются волны высотой не меньше Вейна о невидимый барьер на берегу, поднимая и опуская сорванные с причалов яхты, рыбацкие лодки и попавшие в переплет корабли. Я представила, каково морякам, и передернула плечами.
Я не могла им помочь. Я очень-очень хотела, но не могла. Но все же спросила:
— Что с эмиратской эскадрой? Их предупредили?
— Предупредили, — ответил старый безопасник, — они успели сойти на берег. Корабли погибнут, конечно. Моряков успели доставить в Норбидж, сейчас там наша армия прячется по подвалам. — Леймин взглянул на меня и отчего-то обеспокоился. — Вы, может, полежите, госпожа? — спросил он чрезвычайно деликатно и бросил выразительный взгляд на капитана Осокина, который следовал за мной как приклеенный.
— Я все вижу, — сказала я укоризненно. — Я в порядке, Жак. Тем более, — я засмеялась, и его лицо стало совсем уж странным, — если Туре не повезет, мы все належимся. Вечность.
В камеру зашла Мария, зачем-то сунула мне в руки кружку с горячим молоком, присела в книксене.
— Не хотите ли отдохнуть, Марина Михайловна?
— Вы что, сговорились? — мрачно осведомилась я, оглядев всю компанию. — Я в порядке, повторяю еще раз. Что дальше? Я узнаю, что доктор Кастер велел добавить в молоко успокоительное?
Судя по тому, как поспешно Мария ушла, я была недалека от истины.
Я смотрела на экраны и видела, как поспешно уезжают по шоссе жители прибрежного городка. Люди Леймина передали им, что нужно прятаться, что нужно уезжать к фортам и укрываться под их стенами, но человек до последнего надеется, что он-то переживет все катаклизмы. А сейчас крошечные машинки на фоне волн высотой в несколько десятков метров казались игрушечными.
Рухни невидимая преграда, останавливающая море от выхода на сушу, что бы ни было ее источником — и пострадают не только приморские поселения. Вейн тоже не спасет ни нахождение на холме, ни каменные стены. Разве что приказать всем подниматься наверх, на башни?
Но сверху нас могут раздавить. Здесь, внизу, хотя бы перекрытия мощные, и есть надежда, что даже если на нас наступят, подвал выстоит.
«Быть раздавленным или утонуть? Отличный выбор!»
«Ты редко сейчас появляешься», — заметила я мысленно.
«Только когда ты в раздрае, Марина».
«Я в порядке! Но если еще кто-то скажет мне, что нет, я точно заору».
«Как скажешь, как скажешь».
Я вновь пожала плечами, когда через полчаса Леймин показал мне далекие-далекие силуэты сражающихся богов. То ли общая вымотанность играла роль, то ли черно-белая картинка без звука — но бой Синей богини с каким-то шипастым чудищем, похожим на богомола, бьющего огненными плетьми, от которых океан заволакивало тучами пара, воспринимался, как кадр из фантастического фильма.
Я снова прислушалась к себе — нет ли паники? Где страх, в конце концов? Может, окружающие правы, истерика просто зарылась глубоко внутри, ошалев от происходящего, и меня сейчас накроет?
Но нет, я была спокойна и почти равнодушна. То, что происходит сейчас с сестрами и Люком, волновало меня гораздо больше.
Выиграла ли Ангелина свой бой? Вернется ли Алина? Сможет ли Василина отстоять Иоаннесбург? И, в конце концов, где там мой муж, долетел ли он до портала и ушел ли вниз?
Сердце кольнуло, и я вновь посмотрела на экран. Море заволокло паром и видимость упала до нуля.
— Можно ли связаться с Зеленым Крылом Рудлога? Узнать, какая обстановка в мире? — спросила я у Леймина.
Василину я не хотела отвлекать своим «Как дела?». Это я тут молоко попиваю, а она там, может, хвосты тха-охонгам отрывает.
— Телефонная связь прервана, — покачал Леймин головой, — даже через спутник пока не получается связаться. Телеграф, радиосвязь — все плавает. Запросы отправляем в периоды затишья, возможно, прорвемся и получим ответ.
— Это из-за геомагнитных возмущений, — вмешался в разговор наш маг, Тиверс, которого Леймин вместе с Россом Ольвером вызвал для того, чтобы они зачаровали окошки и двери в подвале. Выдал им накопители и обозначил фронт работ — чтобы если воды океана все же хлынут через невиданную преграду, нас не сразу залило.
«Хотя в такой ситуации лучше уж сразу, чем ждать, умирая от страха, когда заклинание падет и тебя затопит».