Она откинула волосы назад – по давним словам Кэри и мастера Кита, выходило, что с такой прической она будет казаться старше, – и скрепила их шпильками. Взглянула на краски для лица, которыми пользовалась мало и лишь для того, чтобы зрительно прибавить себе возраст. Сегодня она не красилась, и если у магистры Китрин выдался день, в который она выглядела моложе обычного, то, может быть, это просто потому, что жизнь кажется ей прекрасной. Даже мысленные шутки выходили сейчас ерническими.
У порога ее ждала женщина в одежде цветов наместника. Светло-коричневый мех на лице, вплетенные в шкуру бусины в геральдических цветах города – зеленые и золотые. На шее медное ожерелье, подтверждающее статус посыльного.
– Магистра Китрин бель-Саркур?
– Это я.
Куртадамка поклонилась и протянула конверт из бумаги сливочного цвета, запечатанный воском с печатью наместника. По торжественности посланницы впору было заподозрить, что магистре вручают судьбу короля враждебной державы. Китрин взяла конверт двумя пальцами и сломала печать.
Магистре Китрин бель-Саркур, доверенному лицу и представителю Медеанского банка в Порте-Оливе, я, Идерриго Беллинд Сиден, волею ее королевского величества верховный наместник Порте-Оливы…
Китрин пробежала глазами страницу, не столько читая, сколько схватывая нужный смысл, будто снимая пенку с молока. Официальный ужин через месяц, в честь трехсотлетия основания города. Разумеется, до нынешнего города здесь стоял другой, а до него – предыдущий, и так вспять до эпохи драконов. В холмах за городом торчали руины стен, некогда высеченных из каменной породы и разрушившихся почти до основания. Однако триста лет назад кто-то подписал кусок бумаги, надрезал палец и оставил на странице кровавый оттиск, и теперь другим придется забивать свиней, пить молодое вино и произносить речи.
И конечно же, Китрин пойдет. Даже если ее конкурент и былой любовник Кахуар Эм тоже там окажется. Даже если вечер не принесет ничего, кроме скуки и раздражения. Она будет смеяться, болтать и вести себя так, словно у нее и вправду есть власть. Если этого не делать, кто-нибудь заметит, и тогда потускневшую иллюзию трудно будет восстановить.
– Спасибо, – кивнула Китрин. – Можете идти.
Куртадамка, отвесив поклон, зашагала прочь, звякая бусинами. Китрин хотела было подняться к себе и, может, даже накраситься наконец, однако передумала. В кофейне предстояла встреча, пустая формальность, которую лучше не пропускать. Девушка закрыла дверь и повернула ключ в замке.
Поразительно, как много можно узнать о состоянии города по улицам вокруг главного рынка. При взгляде на торговцев едой, стоящих по углам, поймешь, какие овощи и фрукты нынче уродились, а какие нет. Если снизилась преступность, на улицах будут кучи конского и воловьего навоза, пока магистраты Порте-Оливы не наберут новых узников. По количеству попрошаек, которых заносит в город с драконьей дороги, можно судить, ожидаются ли караваны издалека, или весь поток в воротах состоит из местных. Примерно так же ведун по запаху изо рта определяет состояние печени. Китрин такие умозаключения проделывала автоматически всю жизнь, с самого детства. Правда, теперь с ней не было магистра Иманиэля, к которому можно прибежать и поделиться выводами. Осталась лишь привычка наблюдать.
Пыкк в кофейне не обнаружилось. С одной стороны, такая удача означала, что несколько часов можно провести без этой несносной женщины и позаниматься делами банка, с другой – что все сделанное придется обсуждать с Пыкк позже. Вокруг мелькали знакомые лица. Маэстро Азанпур с улыбкой подмигнул Китрин глазом с бельмом.
– Минутку, – предупредил он и исчез в дальнем краю помещения.
Она знала, что через несколько мгновений он вернется с кружкой свежего кофе и чуть подслащенной медовой булочкой.
Китрин села, расположилась за столиком так, чтобы видеть площадь, и принялась ждать. Маэстро Азанпур принес ей именно то, что она предвкушала, привычно потрепал по плечу и медленно убрел обратно внутрь кофейни. Китрин пришло в голову, что он когда-нибудь умрет и кофейня изменится. Станет совсем другой, незнакомой. Интересно какой.
Когда появился тот, кого ждала Китрин, она сразу поняла: это он. Она никогда с ним не встречалась, лишь видела оставленные им в банке письма с деловыми предложениями. Сейчас он уверенно пересекал площадь. Для дартина его плечи были слишком массивными, глаза горели необычайно ярко. На кожаной куртке красовалась эмблема дракона, выведенная чернилами. Китрин дождалась, пока он подойдет, и указала место напротив. Дартин с грацией танцора сел и склонился вперед, опершись локтями о столик.
– Дарр Синлама, полагаю, – произнесла Китрин.
– Магистра бель-Саркур, – приветствовал ее дартин, склоняя голову.
– Я прочла ваши предложения. К сожалению, у банка нет опыта финансирования экспедиций, подобных вашей.
– Риск велик, без сомнения. Однако велика и выгода. Когда Сейлия Пелласиан обнаружила Солнечный храм, она вернулась домой с золотом и каменьями на сумму, которой хватило бы на сотню жизней. Саркик Пелласиан золота не нашел, зато его рисунки в старой библиотеке сейчас используются всеми для эмблем и гербов. Список этот огромен, магистра.
– И в нем нет никого из ныне живущих, – заметила Китрин.
– Пока нет, – с улыбкой согласился дартин. – Однако за последние десятилетия никто не осмелился на попытку. Историческое прошлое сочится из всех щелей. Драконы жили везде. Мы привязаны к дорогам и путешествуем лишь туда, куда ведет удобный путь. Строим там, где удобно строить. Однако наше удобство – для драконов ничто. Их дороги – по всему небу. Есть ли затерянные сокровища в Порте-Оливе? Нет. Люди строили один ярус поверх другого с незапамятных времен. А в Сухих Пустошах? Или на севере Биранкура, где нет драконьих дорог? Там никто не пытается копнуть глубже, чем вонзается в землю плуг. Я вырос в таких местах. Мы выходили на поле и выкапывали драконьи зубы. Когда я оттуда уезжал, у меня их было с десяток.
Речь была убедительна и произносилась с гладкостью хорошо отрепетированного монолога. Китрин покачала головой:
– Рассказ хороший, со смыслом. Однако…
Дартин подался вперед и положил перед ней какой-то предмет. Драконий зуб – изогнутый, длиной с ладонь. Острие неровное, в зазубринах, со стороны корня – разделенные промежутками крюкообразные выступы, которыми зуб крепился в массивной челюсти. Взяв его в руки, Китрин подивилась немалому весу.
– В мире полно скрытых вещей, – добавил дартин. – Больше, чем вы можете вообразить. И некоторые из них годятся не только на безделушки.
Китрин повертела огромный зуб в руках; мозг жгло как огнем. Ни царапин от инструментов мастера-камнереза, ни плоского следа от формы для отливки. Если он фальшивый, то ей этого никак не обнаружить. А если даже и настоящий, то мало ли зверей соответствующей величины. Интересно, как выглядели бивни Пыкк до того, как их удалили? Может, и этот клык – никакая не экзотика, а попросту бивень массивного йеммута.
А может, это зуб дракона.
– После падения драконов много чего исчезло, – продолжал дартин. Горящие глаза походили на пламенеющие свечи, сквозь веки при мигании становились видны кровеносные сосуды. – Что могло сгнить, уже сгнило, однако есть и то, что неподвластно времени. Дайте мне ссуду на повозки и лопаты, и я привезу вам сокровища, о которых человечество успело позабыть. Сокровища, которые оно видело лишь в мечтах.
Да, чуть не выпалила Китрин. Да, возьми ссуду и вытащи меня из этого города, давай добудем кучу денег, чтобы создать новый банк и выставить на улицу Комме Медеана с его Пыкк Устерхолл.
Вместо этого она отодвинула от себя драконий зуб. Красивая сказка. Несбыточный сон. Даже не будь Пыкк, преграждающей дорогу к сейфу, все равно для Китрин единственным ответом оставалось бы «нет». Дартин предлагал отчаянную игру, и тот факт, что Китрин к ней потянуло, говорил больше о состоянии ума Китрин, чем о деловых рисках.
Дарр Синлама насупился:
– Стало быть, нет?
– Нет, – покачала головой Китрин. – Кого-нибудь отыщете. Монолог у вас хороший, его логика увлечет любого, кто склонен увлекаться. Отлично подойдет аристократ, у которого денег больше, чем здравого смысла. Я руковожу банком. Мы зарабатываем деньги не на великодушных жестах и увлекательных приключениях.
– Сочувствую. Значит, считаете, что я мошенник? Пытаюсь сыграть на вашем доверии?
– Нет. Думаю, вы вполне искренни. Однако не стану вас презирать, если это не так.
Дартин кивнул и встал.
– Не выпьете ли кофе? – предложила Китрин.
– Нет, – мотнул он головой. – Спасибо, магистра. Буду искать аристократа, у которого денег больше, чем здравого смысла. Предпочтительно из тех, кого вы еще не обчистили.
В голосе слышалось раздражение. Неудивительно, ведь он надеялся на другой исход.
– Не забудьте драконий зуб, – ответила Китрин.
– Пусть останется у вас. Когда услышите, что я нашел кое-что получше, он вам обо мне напомнит.
– Что ж, спасибо, – произнесла Китрин, провожая его взглядом.
Путешествий вдали от драконьих дорог ей хватило с избытком в тот год, когда она, спасаясь от подступающей антейской армии, пробиралась сквозь снег и мерзлую грязь в повозке с сокровищами, на которые можно купить целый город. Тогда приключение не казалось таким уж захватывающим, однако чем больше проходило времени, тем большей теплотой отзывались воспоминания.
Китрин покончила с кофе и медовой булочкой, слизнула с пальцев глазурь, спрятала в сумку драконий зуб и отправилась к себе.
Дартин, разумеется, прав. О побочных тропах знают не только охотники за сокровищами, но и контрабандисты. Драконьи дороги покрывали изрядную часть континента – но всего лишь часть. Там, где их не было, люди селились мало. Дороги из драконьего нефрита пролегали и через леса, но не через дремучие, поскольку в дремучих вообще не торились пути. Лесорубам было проще добраться до урочища с возрастом сто-двести лет, чем забираться по бездорожью, по крестьянским тропам в чащобу к тысячелетним дубам – и к тому, что дремлет под их корнями. С драконьих дорог сворачивали только мечтатели и те, кому было что скрывать.