– Что ж, – начал Гедер, теребя рукав, – давайте приступим. Пожалуйста, садитесь. Все.
Эшфорд не сводил глаз с Паллиако и выжидал, поставив себе целью сесть ни мгновением раньше регента. Басрахип остался стоять у задней стены, слегка склонив голову, как отрок в молчаливой молитве. Доусон слегка успокоился. Пусть чужеземному жрецу и не место на таком приеме, но он хотя бы держится как слуга. Прочие аристократы Антеи с великолепной холодностью смотрели сквозь Басрахипа, будто его здесь нет вовсе.
– Лорд Эшфорд, – окликнул посла Гедер, наклонясь вперед и опершись локтями о стол. – Вы просили об аудиенции, и причина, полагаю, нам всем известна. Не желаете ли высказаться?
– Благодарю, милорд регент. – Эшфорд мгновение помедлил, собираясь с мыслями, и обвел взглядом сидящих за столом. – Нам всем отлично известна вина Фелдина Мааса. Король Леккан просил заверить вас, что он не знал о готовящемся заговоре, а если бы узнал, противодействовал бы ему как мог. Намерение убить принца Астера было и остается преступным, и от имени Астерилхолда я прошу дать нам время расследовать заговор своими силами.
Терниган со значением кашлянул, Гедер ответил ему кивком. Это значило, что обсуждение открыто и будет идти до тех пор, пока Гедер его не закроет. Доусон сомневался, знает ли об этом сам юнец. Дворцовый протокол ему наверняка зачитывали, но сколько из этого новый регент запомнил, неизвестно.
– Виновные должны быть обязательно наказаны, – начал Терниган. – Астерилхолд вечно пытается прикрыть своих.
– Еще бы не пытался, – встрял Банниен. – Никакой король не станет сговариваться с чужеземцами против собственных вельмож. Леккан не просидел бы на троне так долго, если бы позволял раздоры при дворе.
– Прошу прощения, – вмешался Эшфорд. – Если бы он позволял вторжения и войны, было бы не лучше. Военные действия так же невыгодны Астерилхолду, как и Антее. Речь ведь не о мелком столкновении на клочке бросовой земли. Вам нужны заговорщики? Не покушайтесь на нашу границу, и его величество отдаст их в руки правосудия. Но если вы нарушите суверенитет Астерилхолда, это совсем другое дело.
– Погодите, – прервал его лорд Скестинин. – Вы сказали, отдаст в руки правосудия. О правосудии какой страны идет речь?
Эшфорд кивнул и предупреждающе повел пальцем.
– Мы не можем отдавать вельмож Астерилхолда под суд другого государства, – заявил он.
Атмосфера взорвалась, голоса зазвенели один громче другого, каждый пытался перекричать соседа. Не раскрывали рта лишь Доусон и Гедер: регент сидел нахмуренный, со злобной гримасой. Он никого не пытался слушать – пожалуй, что и к лучшему, поскольку обсуждение стремительно скатывалось в хаос.
«Вели всем замолчать! – мысленно рявкнул на юнца Доусон. – Призови к порядку!»
Вместо этого Паллиако положил ладони на стол и уперся в них подбородком. Доусон, к горлу которого подкатил комок от отвращения, крикнул:
– Что за ребячество? До чего мы дошли? Перебранки, ссоры, оскорбления! Тело моего короля не успело остыть в склепе, а мы кидаемся в драку! – Голос ревел, как буря, горло вибрировало от натуги. – Эшфорд, не пытайтесь нам рассказывать сказки. Огласите, какие условия ставит король Леккан.
– Не надо, – заявил Гедер, не отрывая подбородка от сложенных рук, отчего голова подпрыгивала над столом, как игрушечная лодка на волнах. – Мне неинтересно, что там за условия. Они мне пока не нужны.
– Милорд регент?.. – переспросил Эшфорд.
Гедер выпрямился.
– Нам нужно знать условия, – начал было Терниган, но под взглядом Гедера мгновенно смолк.
– Лорд Эшфорд, было ли вам известно о заговоре против Астера?
– Нет, – ответил Эшфорд.
Глаза Гедера дернулись в сторону и затем обратно. Доусон видел, как Паллиако побледнел и тут же побагровел, дыхание его участилось, будто при беге. В попытке уяснить причину такой перемены Доусон оглядел залу – ничего лишнего, только стражники в карауле да жрец со своими молитвами.
– Знал ли о заговоре король Леккан?
– Нет.
На этот раз Доусон увидел. Мелочь, почти незаметное движение: сразу после ответа лорда Эшфорда жрец повел широкой головой – «нет». Доусон чуть не задохнулся от неожиданности. Лорд-регент Антеи слушается указаний чужеземного жреца!
Гедер вновь заговорил, в голосе звенели лед и ярость, однако Доусон его почти не слышал.
– Вы только что солгали мне дважды, милорд посол. Если это повторится, я отправлю ваши руки в Астерилхолд уложенными в ларец. Вы меня поняли?
Впервые за все время, в течение которого Доусон знал Эшфорда, посол Астерилхолда не нашелся с ответом. Рот раскрывался, как у игрушки в руках кукольника, из горла не вырывалось ни звука. Зато Гедер наконец обрел голос и не думал умолкать.
– Вы забываете, с кем говорите. Я единственный, кто знает о деле всю правду. Это я остановил Мааса. Никто другой. Я один.
Эшфорд судорожно облизнул губы, будто у него вдруг пересохло во рту:
– Лорд Паллиако…
– Вы считаете меня глупцом? – продолжал Гедер. – Думаете, я буду здесь сидеть, улыбаться и обещать мир, пока вы пытаетесь убивать моих друзей?
– Я не знаю, что у вас за сведения, – выдавил Эшфорд, усиленно стараясь овладеть собой. – И не знаю откуда.
– Вот видите, на этот раз правда.
– Однако я вас уверяю! Клянусь вам! Астерилхолд и не думал покушаться на жизнь юного принца.
И вновь быстрый взгляд и неуловимое отрицательное движение жреца. Доусона тянуло взвиться на ноги, но он словно прирос к стулу. Гедер внешне стал спокойнее, лишь глаза из-под тяжелых век смотрели мрачно и беспощадно. Он заговорил, и слова прозвучали почти по-домашнему.
– Я не позволю над собой смеяться. – Гедер обернулся к капитану гвардейцев. – Возьмите лорда Эшфорда под стражу. Я желаю, чтобы к наступлению ночи палач отрубил ему кисти рук и приготовил их к отправке в Астерилхолд.
Спокойное лицо капитана дрогнуло лишь на мгновение, затем он отдал честь регенту. Эшфорд уже вскочил на ноги, забыв про этикет.
– Вы с ума сошли? – крикнул он. – Да кто вы такой? Так не делается! Я посол!
Капитан гвардейцев положил ему руку на плечо:
– Пройдемте со мной, милорд.
– Вы не смеете так поступать! – прокричал в ужасе Эшфорд.
– Смею, – ответил Гедер.
Сопротивлялся Эшфорд недолго. Когда двери за ним закрылись, вельможи Антеи обменялись взглядами. Долгое время никто не решался заговорить.
– Милорды! – объявил Гедер Паллиако, лорд-регент имперской Антеи. – Мы вступили в войну.
Доусон сидел на кушетке, поскрипывающей кожаной обивкой. Джорей и Барриат расположились в креслах напротив него, любимая охотничья собака скулила у ноги хозяина, тычась влажным носом ему в ладонь.
– Он ведь оказался прав тогда, – заметил Барриат. – Тогда, с Фелдином Маасом. Все сказал верно. Он откуда-то все знает. Может… может, и сейчас не ошибся? Джорей, ты ведь с ним служил.
– Да, – откликнулся Джорей, и ужас в его голосе был вполне красноречив.
– Неужели все наша вина? – произнес Доусон. – Сам не верю, что мы такое сотворили.
– Не одни мы, – возразил Барриат. – Если Паллиако прав…
– Я не войну имею в виду. И даже не нарушение неприкосновенности посла. Он не более чем грубиян и напыщенный осел. Я не о том.
– Тогда о чем же? – спросил Джорей.
Доусон вновь вспомнил, как огромный жрец под взглядом Паллиако чуть отвел голову влево, потом вправо. Никаких сомнений: жрец диктовал Паллиако, как поступить, и Гедер делал как велено. Симеон умер, а Рассеченный Престол усилиями Доусона и союзников отдан в руки религиозного фанатика, который даже не является подданным короны. От этой мысли к горлу подкатывала тошнота. Если утром после сна вдруг обнаружилось бы, что вместо воздуха теперь море и вместо птиц летают рыбы, то и тогда не было бы так страшно. Все не на своем месте. А теперь должный порядок в королевстве разодран в клочья.
– Мы должны все исправить, – сказал Доусон. – Надо все наладить заново.
В дверь поскреблись, приоткрылась щель, в комнату просунулось испуганное лицо лакея.
– К вам пришли, милорд, – доложил он.
– Я никого не принимаю, – бросил Доусон.
– Там лорд-регент Паллиако, милорд, – пояснил лакей.
У Доусона перехватило дыхание.
– Проводи… проводи его сюда.
– Нам уйти? – спросил Барриат.
– Нет, – ответил Доусон, хотя правильнее, видимо, было бы сказать «да». Сейчас хотелось, чтобы семья была рядом.
Гедер пришел все в том же бархатном с золотом одеянии, разве что без венца на голове. Выглядел совсем по-прежнему – невысокий, полноватый, с неуверенной улыбкой, которой словно бы заранее извинялся за все сразу.
– Лорд Каллиам, – приветственно кивнул он. – Спасибо, что приняли меня. Джорей, Барриат, рад вас видеть. Надеюсь, Сабига здорова?
– С ней все в порядке, милорд регент, – ответил Джорей.
Паллиако лишь махнул рукой:
– Гедер. Всегда можешь звать меня Гедер. Мы ведь друзья.
– Хорошо, – отозвался Джорей.
Паллиако сел, и Доусон вдруг обнаружил, что они с сыновьями не встали, когда он появился. А надо было.
– Я пришел просить об одолжении, – начал Паллиако. – Видите ли, я служил под командованием лорда Тернигана. И Алан Клинн служил, конечно, и другие. Все, что произошло в Ванайях, было ужасно. И я сам, хоть и неприятно это признавать, оказался не на высоте.
«Ты предал корону и память моего друга», – мысленно ответил ему Доусон.
– Говоря проще, я ему не доверяю. Вы и ваша семья всегда были ко мне добры. Вы стали моим, так сказать, покровителем, когда я попал ко двору и не знал, как себя вести. Поэтому теперь, когда мне нужен верховный маршал, следовало бы назначить Тернигана хотя бы по той причине, что свежего опыта у него больше. Однако я предпочел бы вас.
Доусон подался вперед, голова кружилась.
Паллиако предал корону и королевство, вручил власть ничтожному козопасу, начал с Астерилхолдом войну, в которой погибнут тысячи людей по обе стороны границы, а теперь решил передать командование армией в руки Доусона. И преподносит это как просьбу оказать ему милость.