Доусон нахмурился, затем его губы тронула безрадостная усмешка.
– Теперь и меня не оставляет чувство, будто у вас ко мне просьба.
– Моя младшая, Санна, имеет виды на лорда-регента. Когда разгоним его дружков-сектантов, ваш Джорей мог бы устроить бал. Помочь людям завязать знакомства.
Слова «вы хотите, чтобы я служил сводником для вашей дочери?» просились Доусону на язык, и он наполнил рот курятиной, чтобы не сказать лишнего.
– Санна прелестная девушка, – проговорил он наконец. – Что бы ни случилось, я буду счастлив сделать для нее все, что будет в моих силах.
– Слова истинного дипломата, – заметил Даскеллин.
Доусон в ответ лишь сдвинул брови. Неучтивость можно и стерпеть. По крайней мере, пока. Время позволяет. Если не удастся взять Серефский мост, то времени и вовсе будет хоть отбавляй. И крови, и битв.
Даскеллин не отрывал глаз от поднимающегося над жаровней дыма. Темные брови беспокойно подрагивали.
– Ответьте мне на один вопрос, – заговорил он. – Верите ли вы, что это правда? Неужели король Леккан все знал? И одобрил заговор?
– Я не знаю.
– Но вы верите?
– Да.
– Я тоже, – кивнул Даскеллин. – По крайней мере, сейчас ваши подозрения насчет чужеземных жрецов кажутся правильными.
Утро пахло полевыми цветами. Ночью прошел дождь, земля стояла влажная, солнце только-только начало ее нагревать. Стелился туман. С первым светом к Доусону явились разведчики, и он уже знал, что за картину предстоит увидеть. Река, бегущая с юга, протекала здесь по круто выгнутому каменистому ущелью; после ночного дождя оно полнилось водой так, что белая пена вздымалась почти до полосы драконьего нефрита, пролегающей поверх расселины. На дальнем берегу стояла круглая, как барабан, башня высотой в три человеческих роста, выстроенная из серых камней с темными, цвета застарелой крови, швами строительного раствора между ними. На антейском берегу – своем, ближнем – стояла вторая башня, квадратная, из белых как мел кирпичей. На въезде и выезде, где сквозь кирпичную башню проходила драконья дорога, в стенах были прорезаны бойницы для стрелков, по верху стояли узкие зубцы, за каждым из которых мог стоя укрыться лучник.
На обеих башнях развевались знамена Астерилхолда, правда немногочисленные. На белой кирпичной башне висели три флага, отяжелелые и потемневшие от росы и дождя; еще два торчали на противоположном берегу.
Позади Доусона стояли двадцать рыцарей из полутора десятков аристократических домов. Банниен и Броот, Коренхолл и Остерлингские Урочища – семьи и поместья Антеи. Пятнадцать знамен против пяти вражеских. Четыре сотни людей против неизвестного количества, таящегося за бойницами.
Джорей, подъехав, остановился рядом. Бледный, сдержанный. Теперь у него дома жена. Доусон вспомнил первую битву, на которую отправился, зная, что после его смерти останется вдова. Совсем иное чувство.
– Противник разделил войско, – сказал Джорей. – Почему?
– В надежде удержать оба берега, – объяснил Доусон. – Если враг выставит всех людей на нашу сторону и мы их побьем, до дальней башни войско доберется непригодным к бою. А если собрать всех в дальнюю башню, наш берег будет им недоступен.
– Но сейчас-то враги отсюда уберутся? – спросил Джорей. – У них стены, зато у нас численное преимущество, должны же они это понимать. Если они объединенным войском встанут насмерть на дальней стороне, то у них будет хоть какой-то шанс на победу. А разделять силы – безумие.
– Не безумие. Смелость, – возразил Доусон. – Видишь три знамени? Они не для того, чтобы выиграть битву. А для того, чтобы задержать нас до подхода подкрепления.
– Нам ведь под силу захватить дальнюю башню. При нашем количестве ее легко взять.
– Если сначала брать кирпичную башню, то на дальнюю сил останется не так уж много. А если к врагу подойдет подкрепление, то сил не будет вовсе. – Доусон повернулся в седле и взглянул на оруженосца. – Объявить построение. Времени нет.
Войско вышло на поле – лучники, мечники, копейщики. Вытащили и небольшое осадное орудие, деревянный таран которого, с залитым бронзой ударным концом, помещался в руках всего лишь шестерых воинов – по трое с каждой стороны. Даже на рядовых зимних празднествах, виденных Доусоном, шли на растопку бревна и покрупнее, однако здесь войску противостояли не крепости, а всего лишь береговые башни, для которых небольшого стенобитного орудия вполне хватит.
Армия выстроилась. Теперь, прежде чем весь мир превратится в лязг стали и потоки крови, оставалось сделать лишь одно. Доусон подозвал Фаллона Броота. Тот подъехал рысью, его комичные усищи дергались вверх-вниз в такт шагам лошади.
– Лорд Броот, – произнес Доусон, – не соблаговолите ли выполнить формальности?
– Почту за удовольствие, милорд маршал, – ответил тот вполне искренним тоном, к его чести.
Взяв из рук Доусонова оруженосца рог, служивший рупором, Броот направил коня к кирпичной башне. Остановившись чуть дальше, чем на расстоянии лучного выстрела от нее, Броот поднял рупор к губам. Доусон напряг слух.
– Именем короля Астера и лорда-регента Паллиако, именем Рассеченного Престола предлагаем вам сдаться!
На миг показалось, будто весь мир затаил дыхание. В ответ донесся голос – слишком тихий, слов не различить. Тут же полыхнул шквал серебрящихся на солнце стрел, которые вонзались в землю почти у ног Броота. Рыцарь вновь поднес рупор к губам.
– Не говорите потом, что вас не предупреждали, поганцы! – прокричал он и пустился обратно.
Лицо его раскраснелось, безвольный подбородок выдвинулся вперед.
– Надрать бы им зад, милорд маршал, – выпалил он, отдавая рупор.
– Предложение будет учтено. И примите мою благодарность, – ответил Доусон и кивнул оруженосцу. – Трубить пешую атаку!
Войско хлынуло вперед, как поток воды через рухнувшую дамбу. Из бойниц кирпичной башни летели стрелы, за зубцами маячили лучники. Среди общего гула атаки Доусон не слышал отдельных вскриков, хотя по долгому военному опыту знал, что они есть. С командной позиции, где он стоял, все казалось почти спокойным – знакомая ему неистовая, сильнейшая в мире смесь счастья и ужаса накатывала только в бою, внутри бурлящего потока тел. Битва началась, обратного пути нет.
Замелькали в воздухе узкие лестницы с заостренными крюками наверху – чтобы врагу труднее было отбросить их от стен. Послышался глухой удар тарана, и еще, и еще. Те немногие из антейцев, у кого были щиты, подняли их над головой. Две лестницы зацепились за верхний парапет, солдаты устремились наверх. Доусон, кусая губы, ждал. На северной стороне, у самого берега, показались воины в геральдических цветах Астерилхолда, не меньше сотни. Судя по всему, прятались у речного обрыва в грязи и холоде, готовые напасть на врага сзади.
– Трубить опасность с севера, – велел Доусон оруженосцу, и тот вскинул трубу.
Три коротких сигнала – опасность, два длинных – север.
Вражескую засаду по большей части составляли мечники, копий мелькало не так уж много. Глухой стук тарана перекрывал все звуки, однако тон голосов переменился. Бойцы Доусона двинулись к новому врагу.
– Наступление! – крикнул Доусон, выхватывая меч. – Трубить наступление!
Доусон вместе с рыцарями Антеи поскакал вниз по склону, к реке и стоящему наготове противнику. Копий у врага оказалось больше, чем на первый взгляд, но все же не слишком много. Позади, слева от Доусона, заржал и рухнул конь, сам Доусон уже сек мечом чьи-то головы и плечи. Справа Макариан Вей, барон Коренхолл, махал боевым молотом и орал развеселую песенку из таверны, слева Джорей преследовал вражеского солдата, на глазах теряющего волю к сопротивлению. Пальцы Доусона знакомо побаливали от приятного напряжения, меч уже отведал чужой крови. Мерный стук тарана прервался, с юга долетели крики. Ворота кирпичной башни подались под напором.
– К башне! – крикнул Доусон. – Руби всех – и к башне! Тесни мерзавцев! Антея и Симеон!
Хриплые голоса разразились ответом, и антейские рыцари, повернув вслед лорду-маршалу, устремились к кирпичной башне.
Под стеной на мягкой земле уже лежали тела антейских солдат и крестьян – зрелых мужей и зеленых юнцов. Одних столкнули с лестницы, других пронзили стрелами. Кое-кто был жив. Из башни доносились звуки боя. Доусон во главе рыцарей, не спешиваясь, проскакал через внутренний двор, торопясь к дальним воротам, выходящим на мост. Драконий нефрит моста некогда обили досками, а по краям поставили перила: с тех пор изношенная древесина выцвела и местами расщепилась – бренная человеческая поделка поверх вечного, неувядающего творения драконов.
На мосту – три или четыре десятка вражеских бойцов. За ними, на противоположном берегу, – круглая башня, которая отсюда казалась выше. Широкая стена немного скошена книзу, забраться наверх будет не так легко. Ворота преграждали вход и своим, и чужим. Если ворота откроют для своих, появится шанс.
– Ко мне! – воззвал Доусон. – Все ко мне!
Вместо оруженосца, давно затерявшегося позади, клич подхватили рыцари и солдаты. «Все к лорду-маршалу!» – пронеслось по кирпичной башне, как набат. Шестеро бойцов – один весь в крови, с отрубленным ухом, – подняв упавший таран, бегом протащили его через внутренний двор к воротам. На мосту запаниковавшие воины требовали впустить их в дальнюю башню, некоторые готовились отражать атаку.
И вдруг над ними взметнулось новое знамя. Потом еще одно. Третье. Четвертое.
Подкрепление.
Доусон оглянулся на своих. Из рыцарей почти все на месте. Из солдат многих нет. Очень многих. Однако надежда все-таки оставалась.
– Лучников вперед! – выкрикнул он.
Не более десятка подбежали к воротам с луками в руках.
– Не стреляйте все разом, – предупредил Доусон, перекрывая шум реки и вопли врагов, мечущихся на мосту. – Тех, кто засел на той стороне, надо разжалобить, поэтому не спешите.
Неторопливо, одна за другой, полетели стрелы. Застрявшим на мосту не оставалось выхода. Вопли, слезы, яростные крики; кое-кто решился атаковать строй Доусона и был отброшен. Толпа врагов становилась все меньше. Двадцать человек. Восемнадцать. Четырнадцать. Десять. Зеленый драконий нефрит с пятнами алой крови навевал мысли о палитре художника, из-за красоты сочетание казалось ирреальным. Один из врагов в отчаянии кинулся в бурлящую реку. Девять. Доусон не сводил глаз с ворот, в которые били кулаками обреченн