– Можно задать вопрос?
– Конечно.
– Чего вы надеетесь здесь достичь?
Китрин вскинула на него глаза, однако его лицо, по обыкновению, не выражало ничего, кроме нейтральной благожелательности. Никто другой на памяти Китрин не умел скрывать чувства лучше. Наравне – да. Лучше – нет.
– Я ведь все рассказала, – ответила она тем дерзко-полушутливым тоном, каким говорила с Комме Медеаном.
– Нет, – без малейшей легкости в голосе ответил Паэрин. – Вы рассказали, чего хотите. А я спрашиваю зачем. Что у вас за цель?
– Прошу прощения, я не понимаю вопроса. Я хочу управлять своим банком.
– Да, но почему ваше желание именно таково?
– Потому что он мой.
Паэрин глубоко вздохнул и слегка повернулся на скамье, так что теперь он сидел вполоборота к Китрин. По его лицу скользили тени от дерева, растущего рядом, и Китрин вспомнились лесные призраки с детских картинок.
– Вы хотите богатства?
– Наверное.
– Значит, не то. Вы хотите власти?
– Я хочу власти, которая мне принадлежит. Я хочу того, что заработала.
– Даже если вы это заработали подлогом и обманом?
– Я никому не причинила вреда, – заявила Китрин, скрестив руки на груди. – Я честно вела дело. Соблюдала все контракты. Недействительны они лишь потому, что я не вышла возрастом.
– Недолго осталось, – проговорил Паэрин, скорее сам себе. Нахмурившись, он постучал пальцами по колену. – Знаете ли вы, что Комме навязал вам Лауро с единственной целью выяснить, не пытаетесь ли вы подцепить выгодного мужа?
– Мог бы спросить. Не пытаюсь. Зачем мне человек, который будет управлять моим банком вместо меня? Будь мне такой нужен, я бы взяла в мужья Пыкк Устерхолл, и дело с концом.
Паэрин рассмеялся.
– Вот это картинка! Ну что ж, – другим тоном сказал он. – Мне бы хотелось, чтобы вы сегодня кое-где побывали. Не пир, просто ужин. Однако там будет важный гость.
– Хорошо, – ответила Китрин. – Зачем вам мое присутствие?
На улице заржал конь, послышался окрик возницы. Ветер тронул ветки, тени на бледном лице дрогнули. Паэрин Кларк обдумывал ответ.
– Я помню, каким был в вашем возрасте, – произнес он наконец, взвешивая каждое слово. – Помню, каково это – искать, не зная, что ищешь. Вы отлично разбираетесь во всем, что связано с монетами и властью монет, вам мало равных. Однако вам не хватает опыта. Это не упрек, это попросту факт. А сегодня будут переговоры. Мне бы хотелось, чтобы вы там поприсутствовали. Посмотрели бы, как играют в такие игры.
Китрин обдумала услышанное. Сердце забилось чуть быстрее обычного, кровь прилила к щекам. Может, это и есть тот выход, ради которого она пустилась в путь?
– Можно задать вам вопрос? – спросила она.
– Это будет справедливо.
– Почему ваше желание именно таково?
Паэрин кивнул. И с минуту помолчал.
– Вы молоды. Пока вы только творите из себя ту женщину, которой некогда станете, ищете ту форму, в которую выльется ваша жизнь. При таком поиске людям порой, бывает, нужна помощь. Я старше и обладаю некоторой властью, и мне кажется, что вы способны стать некой фигурой, которую мне выгодно будет иметь у себя в долгу.
Губы Китрин помимо ее воли дрогнули в улыбке. Кажется, она все-таки победила.
– А я-то думала, это чистый альтруизм.
– Ну что вы, магистра, – улыбнулся Паэрин Кларк. – Мы здесь таким не занимаемся.
Ужин начался перед самым закатом. Стол из гладко оструганных досок, не богаче простого стола для рабочего люда, был уставлен едой: моллюски в чесночном соусе, макароны со сливками, бутылки вина, свежеиспеченный хлеб. Во главе стола сидел Комме Медеан, колено и щиколотка которого частично избавились от отечности и выглядели почти нормальными. С одной стороны от него расположились Китрин и Лауро, напротив них – Паэрин Кларк и его жена Чана, похожая на отца еще больше, чем Лауро. Напротив Комме Медеана, на другом конце стола, восседал антейский аристократ с кожей цвета кофе – Канл Даскеллин, барон Ватермарк, протектор Нордпорта и чрезвычайный посол регента в Нордкосте.
– Только подумайте, каково мне сейчас, – со смешком сказал Даскеллин, отламывая кусок хлеба. – Меня отправили самым быстроходным судном, чтобы я слезно молил короля Тракиана о военной помощи, а пока я сюда добирался, мы уже почти победили. Не то положение, в котором будешь выглядеть умно, согласитесь.
Комме Медеан усмехнулся и кивнул:
– Отлично понимаю, каково вам сейчас. Рядом с Элассой есть островок, я пытался выиграть концессию на тамошнюю сахарную плантацию. Полтора года переговоров, я наконец отправляю финальный вариант контракта, и тут вдруг вся плантация сгорает начисто. А я остаюсь с концессией на соляной шлак во Внутреннем море. Хорошо хоть деньги заплатить не успел.
– Помню эту историю, – вставила Китрин.
– Неужели? – переспросил Комме.
Канл Даскеллин взглянул на нее, и Китрин поняла, на какой тонкий лед ступила. Стоит ей сказать, что она жила при ванайском филиале банка, как тут же может всплыть и причина. И если кто-нибудь сверит возраст, слишком многое может пойти прахом.
– Я слышала о ней от магистра Иманиэля, – ответила она не моргнув глазом. – Сделку оформляли через ванайский филиал, если не ошибаюсь?
Комме Медеан поджал губы, словно в задумчивости:
– Кажется, да. Теперь, когда вы сказали, припоминаю.
Опасность – одна из многих – миновала.
– Этот ваш новый регент, – сменил тему Паэрин Кларк, – Гедер Паллиако. Я о нем почти не слыхал. Странно, что на такую должность не назначили лицо более известное.
– Надеюсь, вы не меня подразумеваете? – спросил Даскеллин. – Нет, отец Паллиако – виконт. Ничем не примечательный. О сыне, правда, такого не скажешь. Он подавил вооруженный мятеж, раскрыл заговор Фелдина Мааса. Есть серьезные подозрения, что нынешняя война – его личная затея с самого начала.
– А что он за человек? – спросила Чана, картинно подмигивая в сторону Китрин. – Говорят, неженатый.
Все засмеялись – как и положено после такой реплики.
– Он сильная личность, – продолжал Даскеллин. – Паллиако происходит из семьи, находящейся почти за пределом придворного круга, и это делает его весьма независимым. У него собственные мысли. Собственные планы.
– Честолюбив? – спросил Комме, взламывая раковину моллюска и вытаскивая сердцевину.
– По-видимому, – ответил Канл. – Его вначале недооценивали. Теперь это случается все реже. Его неофициальный покровитель – Доусон Каллиам, и мне кажется, Доусон сейчас чувствует себя так, будто вскочил верхом на бегущего тигра.
– Плохо иметь такого врагом, – заметил Паэрин.
– Весь регент в одной фразе, – кивнул Даскеллин. – Соблаговолите кто-нибудь передать мне вон то вино, я свое допил.
– Да что вы! – в деланом ужасе воскликнул Комме Медеан. – Мы такого не потерпим!
Ужин затянулся допоздна. Беседа вилась вокруг чего угодно – искусств, политики, дорожных неудобств. Никто не держался формальностей, то и дело летали шутки и истории из жизни. Вино было отменным, Китрин объяли тепло и радость; осмелев, она давала себе чуть больше воли, чем сама бы сочла разумным. Даскеллин, уходя, пожал руки всем мужчинам, Комме Медеана обнял по-братски, а Китрин поцеловал в губы, – видимо, и сам захмелел больше положенного.
Потом слуги убрали со стола и принесли табурет для больной ноги Комме – за вечер суставы заметно распухли, однако при Даскеллине он не показывал виду, что боль его беспокоит. Никто больше не расходился, все уселись по местам, Китрин тоже осталась.
– Ну как? – спросил Комме совершенно трезвым и ясным голосом. – Кто что скажет?
– Регент непредсказуем, – начала Чана. – Даскеллин его недолюбливает.
– Но при этом побаивается, – добавил Паэрин Кларк.
– Разве? – переспросил Лауро. – Он ведь говорил о Паллиако хорошее.
– Нет, – вмешалась Китрин. – Боится. И есть еще что-то, я до конца не поняла. Его чем-то смущает война, хотя Антея побеждает. Почему так?
Китрин охватило странное чувство. Все детство она провела в похожих разговорах с магистром Иманиэлем, Кэм и Безелем. Анализ, споры, обсуждения. Препарирование. А теперь она сидит в незнакомом месте с другими людьми – и чувствует себя совершенно в своей стихии.
– То ли он считает, что Астерилхолдом дело не кончится, то ли ожидает, что из-за войны сдвинется баланс власти при дворе, – предположила Чана. – Вы видели, как он занервничал, когда я пошутила насчет неженатого регента?
– Думаешь, там планируют политический брак с Астерилхолдом? – спросил Комме. – Объединение?
– Мне кажется, он об этом задумывается, но перспектива ему нежеланна, – ответила Чана. – Нет ли у него дочери?
– Есть, – кивнул Паэрин. – Как раз подходящего возраста.
– Ну вот, – заявила Чана так, будто этим все решилось.
– Не знаю, – покачал головой Комме. – Мне кажется, там нечто большее. Что нам известно о союзниках Паллиако?
– Почти ничего, – ответил Паэрин. – У него репутация книгочея. И религиозного неофита.
– Религия? С этим могут быть осложнения. Королю Тракиану стоит послать в Антею группу своих людей, – высказался Комме. – Навести справки при дворе. Эта нынешняя война оборачивается для Антеи на редкость удачно. Хорошо бы вызнать, распробовал ли Паллиако вкус крови. Если Астерилхолдом война не ограничится, немалое количество расчетов окажутся недействительными.
– Я поговорю с его величеством, – предложил Паэрин Кларк. – Вполне уверен, что он того же мнения. Вряд ли стоит затевать что-либо официальное. Уж точно не нужно посольство. Просто отправить десяток влиятельных придворных. Несколько крупных негоциантов.
– То есть тебя, – раздраженно вставил Лауро.
– То есть меня, – подтвердил Паэрин Кларк. – У меня есть знакомые в Антее, которых не мешало бы навестить. Может, что-нибудь выяснится.
Китрин обнаружила, что кивает, однако мысли ее были далеко. Винные пары слегка мешали, но только слегка. «Вам не хватает опыта, – звучали в ушах слова Паэрина Кларка. – Это не упрек, это попросту факт». Как будто правда не может быть упреком. На дне сознания что-то шевельнулось. Дерзить сейчас не время, нужно показать взрослое мышление. Это ей под силу.