– Вот и прекрасно. – Кахуар Эм поднялся и хлопнул Маркуса по плечу. – Передавайте привет магистре, когда увидите. Без нее игра куда скучнее.
– Она будет рада это слышать.
Глядя в спину удаляющемуся Кахуару, Маркус понимал, что его неприязнь к этому человеку не вполне справедлива. В Порте-Оливе не догадывались о возрасте Китрин и считали ее зрелой женщиной. И если Маркус знал, что Кахуар Эм переспал с юной девушкой, почти ребенком, то сам ясурут-полукровка об этом не подозревал.
– Хм, – протянул Хартт. – Кажется, на капитана кто-то положил глаз.
Женщина в голубом, разговаривая с Кахуаром, взглянула на Маркуса, Кахуар кивнул, и женщина как-то слишком поспешно отвела глаза. Юной свежестью она не блистала – Маркус, впрочем, тоже. Зато в ней все дышало спокойной красотой. Маркус видел, что она моложе, чем сейчас была бы Алис, и старше Мериан. Он вздохнул и отдал свою кружку Ярдему. Из-за дождя платье плотно облегало тело женщины – как и у всех.
– Не шалите тут, – вставая, бросил Маркус.
– Пойдете знакомиться? – лукаво осведомился Хартт.
– Пойду прогуляться.
Улицы не так полнились людьми, как двор харчевни, однако и здесь было жарко и сыро. Лошади и волы с пеной на губах понуро тащили повозки по грязной мостовой. Стражники, держа ладонь на рукояти меча, вышагивали рядом с грузом из шелка и пряностей, золота и табачных листьев – товаров из Дальней Сирамиды. В воздухе пахло конским навозом, овощной гнилью и острыми приправами. Все знакомо, мысленно отметил Маркус, да только не скажешь, что пахнет домом.
Ноги сами несли его привычными улицами. Банковский склад оказался открыт, там сверяли корабельные накладные с грузом из повозки. Он прошел мимо, Энен и Жук помахали ему. Казарма почти пустовала: из-за жары внутри было невыносимо. Несколько стражников сидели в тени здания, наигрывая какую-то музыку и рассказывая друг другу сомнительные байки о битвах и любовных неудачах. Контора банка стояла открытой; у входа широкий вазон с тюльпанами, сразу после покупки здания посаженными Китрин у входа, торжественно пламенел алым и розовым.
Пыкк восседала на табурете, неуклюже расставив ноги. Пот катился по лицу, на платье вокруг подмышек и под грудью проступили темные круги. Вместо приветствия она вздернула подбородок:
– Выглядите как кот-утопленник. Я тут собиралась за вами посылать.
– Что случилось? – спросил Маркус.
Йеммутка пожала гигантскими плечами:
– Смотря как взглянуть. Может, и ничего не случилось. Письмо пришло. Вон на столе. Я бы встала и вручила, кабы не жара.
Простые страницы с грубо оборванными краями там, где поля были прошиты нитью. Дешевая бумага – такую в банке использовали для посланий, которые не предполагалось хранить. Подпись Китрин, но без оттиска большого пальца. Стало быть, не юридический документ. Маркус принялся читать с самого начала, не торопясь. Сердце стучало все глуше.
– Кемниполь, – проронил он. – Там ведь война.
– Она самая, – подтвердила Пыкк. – Говорят, дело к концу. Я бы поставила на то, что старик Комме присматривается не к этой войне, а к следующей. Антея – территория немалая, но может расшириться и дальше. Полезно знать всех игроков.
– Не думал, что это игра.
– Все – игра, – отмахнулась Пыкк. Маркус предпочел бы уловить издевку в голосе, но не услышал ничего, кроме усталости. – Девчонку он выбрал правильно. Смазливая. Молодая. С мозгами. При ней будут говорить что угодно, считая, что она ничего не смыслит. Для вас это что-нибудь меняет?
Маркус опустил письмо, оно легло на стол, как подбитая птица со сломанным крылом.
– Ничего, – ответил он. – Посторожу банк чуть дольше, пока Китрин не вернется.
Пыкк причмокнула губами:
– А если не вернется?
Маркус прислонился к стене, скрестив руки. Глубоко вздохнул. В груди было пусто.
– С чего бы ей не возвращаться?
– Она ведь молодая, ищет свое место в мире. Может, оно не здесь. Может, на просторе она обнаружит, что ее тянет заниматься чем-нибудь поинтереснее, чем торчать рядом со мной подставным лицом.
– Только не говорите мне, что это ваших рук дело. Что вы ее отсюда выставили, чтобы она занялась чем-нибудь другим. А банк остался бы вашим.
– Когда она решает – она решает сама, без меня. Я не знаю, захочет ли она поселиться на новом месте. Но может ведь и захотеть.
– Ладно, – сказал Маркус. – Может.
– В этом случае вы останетесь в банке?
Маркус усмехнулся. К пустоте теперь примешивалась злость. Он не желал, чтобы Китрин бросала банк, и Порте-Оливе, и ему не хотелось задумываться над тем, что означает такое нежелание.
– Отчего мне кажется, что вам нужен только один вариант ответа?
– Верно, – подтвердила Пыкк. – Мне нужно, чтобы вы остались. Когда долги собирает Маркус Вестер, это придает банку дополнительную значимость. И вы отлично это делаете. Но если вы здесь только ради девчонки, то вы здесь только ради девчонки.
– Ну что ж, я остаюсь до возвращения Китрин. Если она не вернется, тогда и обсудим.
Крупные пожелтелые глаза Пыкк смерили его с ног до головы, она цыкнула зубом.
– Ну что ж, приемлемо, – заявила она. – Кстати, можете взять обратно стражников, которых уволили, и вернуть полное жалованье остальным.
– Теперь, когда Китрин нет? – Маркус оттолкнулся плечом от стены. – Вы при ней всех давите и притесняете, шагу не даете ступить, а когда все деньги у вас, то все можно? Так, что ли?
Пыкк расплылась в ухмылке, стали видны отверстия в деснах на месте удаленных бивней. Хохот ее угадывался не по звуку, а лишь по движениям плеч и живота. Она помотала головой:
– Письмо пришло не только от девчонки. Главная дирекция посмотрела отчеты. И одобрила мой запрос на повышение бюджета для стражи. Потому-то я сейчас и даю деньги. Никаких интриг. Я здесь не в роли злодейки.
Маркус стоял посреди комнаты, чувствуя, как в нем закипают злость, смятение и стыд.
– Прошу прощения, – бросил он. – Не знал, что вы согласовываете бюджет с главной дирекцией.
– Строго говоря, я не обязана. Просто филиал Порте-Оливы имеет репутацию непредсказуемого. Совершенно не понимаю с чего бы.
– У вас все?
– Еще одно. Не упускайте возможности получить какие-нибудь сведения о капитане по имени Уусрол-Остерхаал. Он должен прибыть из Лионеи, но может явиться скрытно.
– Искать что-нибудь конкретное?
– Все, что сумеете. Приносите мне любые вести, я разберусь. Теперь можете идти. Я буду сидеть и потеть дальше.
Маркус вышел на улицу. Он чувствовал себя так, будто на тренировочной арене получил кулаком под дых. Все осталось как прежде, однако мир совершенно переменился. Порте-Олива казалась крохотной. Опустелой. Словно город раньше удерживало от исчезновения лишь то, что здесь жила Китрин. А если здесь не ее город, то это всего лишь нагромождение зданий на скале у моря.
Он медленно шагал обратной дорогой. Дождь по-прежнему сыпался с неба, хотя и ослаб. На мокрых скользких улицах царила вонь. Дневной зной начнет стихать через час или два. Опять до полуночи потеть, хоть рубашку выжимай. И так будет до тех пор, пока дни не сделаются короче. Маркус останется здесь. Будет работать на Пыкк Устерхолл и Медеанский банк. И ждать Китрин, пока не станет ясно, что она не вернется.
Он удержал в уме эту мысль, как прижимают языком больной зуб.
– Она не моя дочь, – сказал он себе.
Тихий голос в дальних, темных глубинах сознания ответил: «Она – Китрин».
Маркус не очень понимал, на что он прежде полагался и на что надеялся. Видимо, на то, чтобы здесь и остаться. Чтобы они с Ярдемом охраняли Китрин и банк если не вечно, то хотя бы долгие годы. Китрин ему ничего не обещала, он ее ни о чем не просил. Если ей открылись пути и возможности лучше прежних, то выбрать их не значит предать Маркуса.
К нему сунулась было нищенка с протянутой рукой, но, встретив его взгляд, отпрянула и поспешила прочь. До портовой харчевни он дошел чуть ли не прежде, чем понял, что туда и направляется. Во дворе звучал все тот же гул голосов – возможно, даже громче прежнего. Маркус, войдя, наткнулся на взгляд Ярдема. Уши тралгута напряженно дернулись вверх и вперед, по направлению к Маркусу, но тот лишь приподнял ладонь – не приветствие, а знак, что увидел.
Кахуар Эм сидел со своей клиенткой за столиком в тени, у широкой белой стены. Позади них с криками кружили над морем чайки, серые на фоне белого неба. Маркус помедлил. За годы, прошедшие после Эллиса, он имел достаточно любовниц, чтобы понять, от чего плотская любовь спасает, а от чего нет. Сейчас тело ничего не требовало, физическая разрядка ради разрядки была не нужна. Что могло бы принести ему утешение, того в женской постели не найти.
Да и нигде не найти.
«У нас стабильная работа за приличные деньги. Крыша над головой, еда. Мы ведь этого и хотели».
А кроме этого? Чего ему хотелось еще? Что Китрин унесла с собой такого, из-за чего в нем теперь кипит злость, хотя злиться не на кого?
Женщина, сидящая с Кахуаром Эмом, вскинула глаза, увидела Маркуса, улыбнулась. Маркус улыбнулся в ответ. Ошибка, но отчего бы не ошибиться разок. Он отыскал прислужника, перечислил напитки и дал ему серебряную монету, которой хватило бы на два таких заказа. Кахуар Эм, увидев подошедшего к столу Маркуса, улыбнулся и вскинул брови.
– Добрый вечер, – произнес Маркус. – Я надеялся отплатить за вашу щедрость. Ставлю всем выпивку, идет?
– Конечно, – ответил Кахуар Эм. – Это Аринна Косталлин, моя добрая знакомая из Гереца.
– Маркус Вестер, – сказал он, беря женщину за руку.
– Я о вас наслышана, – ответила она.
Ярдем отыскал его на набережной перед самым рассветом. Хмель у Маркуса давно прошел. Дождь прекратился после полуночи, облака рассеялись. Ярдем уселся на корточки рядом с Маркусом и раскрыл принесенный бумажный пакет с жареными орешками. Маркус взял горсть. Орехи оказались крупными и сладкими.
– Не видал вас в казарме, – заметил Ярдем.