– А, нет! – воскликнула Кэри, возвращая платье на место. – Привиделось. Не обращайте внимания. Играйте дальше.
На миг воцарилась совершеннейшая тишина.
– А я… это… Я не согласен, лорд Терниган! – нашелся наконец Шершень. – Свадьбы нынче не будет!
– Будет! – крикнул Сандр, топая ногой. Голос и движение привлекли внимание публики, пусть и частично. – Я не потерплю отказа от таких, как вы! Меч к бою, и пусть все решат клинки!
Актеры вытащили деревянные мечи и принялись изображать поединок, завершающий второе действие. Кэри обняла Китрин и вновь развернула ее к улице, спиной к фургону.
– Я ожидала, что ты обойдешься чем-нибудь полегче, – призналась Китрин.
– Тело – это всего лишь тело, – отмахнулась Кэри. – Не так уж много надежных способов привлечь внимание без подготовки. Теперь, может, расскажешь, почему я сбиваю с толку труппу и теряю половину выручки за спектакль?
– Посмотри на север, – сказала Китрин. – Что видишь?
Кэри, нахмурившись, вгляделась в темноту.
– Ничего себе костерок в празднество лорда-маршала. И на мостах больше людей, чем обычно. – Кэри пригладила волосы. На висках серебрились нити, которых не было в прошлом году. – Но дело ведь не в этом, да?
– Доусон Каллиам пытался убить Паллиако. На пир ворвались бойцы. Не знаю чьи. Это не празднество. Это гражданская война.
Кэри помрачнела и, не меняя обыденной интонации, произнесла непристойность.
– А те двое, что прячутся у меня в фургоне?
– Лорд-регент и принц.
– Ну, еще бы.
По длинному Осеннему мосту зацокали подковы – стук усиливался с каждым шагом, грозя заглушить голоса актеров. На верхушке показались факелы, через миг на улицу высыпал десяток людей в геральдических цветах Каллиамов и Банниенов.
– Измена! – выкрикнул один из них. – Пожар! Измена!
Зрители вскочили с мест – Китрин почти вживую видела, как по толпе прошел страх, словно рябь по пруду. Всадники пустились дальше, направляя коней вглубь города. Кто-то завопил, увидев на севере клубы дыма. Толпа рассеялась, как стая испуганных птиц, и лишь Сандр с Шершнем стояли на тех же местах никому не интересной сцены.
– Собираемся! – выкрикнула Кэри, возвращаясь во двор. – Надвигается буря, нам надо не высовываться, пока не пройдет.
Круглолицая девушка – Чарлит Соон – выглянула из-за перегородки, отделяющей сцену от внутренности фургона. Хорошенькая, полнощекая, глаза расширены от начинающейся паники. Сандр с Шершнем переглянулись.
– Бывает удачный спектакль, а бывает интересная жизнь, – пожал плечами Сандр.
– Кэри, что дальше? – раздался из-за занавеса голос Смитта.
– Поднимайте сцену, ставьте фургон в конюшню. И чтоб никаких тут разговоров о политике, – распорядилась Кэри.
– А как же гости? – спросила Чарлит Соон тонким голосом, под конец почти зазвеневшим, как птичья трель.
– У нас их нет, – отрезала Кэри. – А теперь за дело.
Сандр спрыгнул со сцены и принялся тянуть цепь. Шершень исчез в недрах фургона. Вперед выступил Микель, в слишком широком черном плаще и с накладным брюхом, из-за которого выглядел беременным.
– Китрин! – воскликнул он. – С возвращением!
В дальнем углу конюшни при свете затененного светильника совершалось преображение Гедера Паллиако и принца Астера. Для Паллиако перепробовали четыре разных облачения и остановились на костюме отца Хоупа из «Зимней принцессы» – бурой хламиде, которая вместе с кривым посохом добавила ему возраста. Астеру хватило старых штанов с опояской и запятнанной рубахи; волосы и лицо ему основательно измазали грязью. Китрин переоделась в крестьянское платье, сшитое для первокровной и слишком свободное ей в груди и бедрах, – юной Чарлит Соон пришлось наспех его ушивать.
– С руками ничего не сделать, – сокрушенно произнесла Кэри, оглядев результат. – Если заметят, какие ладони у регента и принца, вы пропали.
В городе разгорались новые пожары, столбы дыма поднимались выше Кингшпиля – когда их накреняло ветром, казалось, что они рушатся.
– Я обязан вам благодарностью, – выдохнул Паллиако. – Всем вам. Вы ради меня рискуете…
– Да ладно уж, – ухмыльнулся Микель. – Это мы еще не рассказывали, как познакомились с Китрин. У нас даже спектакль об этом есть.
– Не отвлекайтесь, давайте сначала вытащим голову из нынешней удавки, – вмешалась Кэри.
– Если остаться здесь, нас найдут, – предупредила Китрин. – Не одни, так другие.
– Это если сторон только две, – уточнил Смитт. – Такие заварушки обычно усложняются, не успеешь глазом моргнуть.
Сандр закатил глаза:
– Ах, какой у нас тут специалист по смутам!
В городе мятеж, в присутствии Сандра два самых могущественных человека имперской Антеи из страха за свою жизнь рядятся в обноски, а он злится на то, что Кэри испортила ему выступление.
– Я про Борхию не рассказывал? Тогда еще мор был, – встрял Смитт. – Я только-только познакомился с мастером Китом, мне было лет двадцать. Короче, там…
– Не сейчас, – прервала его Кэри.
– Понял, – кивнул Смитт и умолк.
В конюшне пахло мочой и конским навозом, поверх этого сгущался запах дыма. От мысли о том, что Кемниполь горит, у Китрин все внутри сжималось; она знала, что, если сейчас что-нибудь съесть или выпить, ее стошнит. Возбуждение росло. Она задавалась вопросом, где сейчас Паэрин Кларк. Отчего-то верилось, что он пережил первое нападение, и если не какая-нибудь трагическая случайность в нынешней неразберихе, то он сумеет найти безопасное место. Впрочем, разузнавать о нем Китрин не собиралась и понимала, что он тоже не станет ее искать: будет слишком занят выяснением тактики и политики.
Впрочем, у него нет под рукой регента и принца, с которыми можно поговорить. А у нее есть.
– Под городом есть руины, – сказал принц. – Если найти место, которое не обвалится, можно там переждать.
– Без еды и воды не прожить, – возразил Паллиако. – И откуда мы узнаем, не пора ли вернуться?
– Положитесь на нас, – ответила Кэри. – Китрин может ходить к нам за припасами. Мы будем вашими глазами и ушами. А для остальных мы просто горстка актеров, которые держатся подальше от неприятностей.
– Когда у актера нет зрителей, нет и еды, – заявил Сандр.
– Если оборвать камешки с парадного одеяния принца, то можно целый год сидеть в этом дворе, играя спектакли перед крысами и собаками, и не умереть с голоду, – пожала плечами Кэри. – Насколько я понимаю, нас только что взяли на работу.
Паллиако обхватил руками колени. Для регента великой империи вид у него был откровенно потерянный. Не только из-за общей неразберихи и кровопролития. Доусон Каллиам был его лордом-маршалом, поставленным над антейскими армиями, Паллиако устроил празднество в его честь, а в ответ чуть не получил удар кинжалом. Китрин попыталась вообразить, каково это – обнаружить, что самый доверенный человек вдруг оказывается врагом.
Ничего невозможного. С ней такое случалось.
Китрин приблизилась к Паллиако, сидевшему в двух шагах от нее, и села рядом. В его глазах вместо слез застыло нечто худшее – потерянность и пустота. Китрин взяла регента за руку: широкая ладонь, короткие пальцы, у локтя воспаленный след укуса какого-то насекомого.
– Послушайте меня, – произнесла она. – Мы незнакомы, и у вас нет причин мне доверять, но все равно положитесь на нас. Это мои друзья, они не имеют отношения ко двору – ни к вашему, ни к чужому. Если они обещают уберечь нас от опасности, то так и будет.
– Откуда вам знать? – напряженным голосом спросил Паллиако. – Вы не можете поручиться, что они не пойдут против вас. Надо найти Басрахипа. Я должен знать, все ли с ним благополучно.
– Мы вам поможем выяснить, – пообещал Смитт. – Не сегодня, конечно. Пусть пыль слегка уляжется, и мы поспрашиваем. Если только город не сожгут напрочь.
Паллиако взглянул на Китрин так, будто увидел впервые.
– Я вас не знаю, – выговорил он.
– Я Китрин бель-Саркур, – сказала она и кивнула, предлагая ему кивнуть в ответ, как бы признать знакомство. – Ну вот, теперь вы меня знаете.
Клара
Письмо из Остерлингских Урочищ. Грубоватый почерк с неловкими, как котята, буквами, ошибки в словах. Винсен Коу мог бы обратиться к писцам в поместье или в ближайшем городке, однако предпочел этого не делать. Содержание невинное: строительство псарни, водяные бочки для охотничьей своры, количество щенков нынешней весной. Кларе нечем было возразить против получения такого отчета. Письмо походило на легкое, необязательное прикосновение руки. Отвечать Клара не собиралась, как и на все предыдущие письма от Винсена. Рано или поздно юноша опомнится от безумия, найдет более подходящую привязанность, и послания иссякнут. Клара отложила письмо – кажется, в сотый раз – и вновь принялась мерить шагами комнату.
Тем вечером Клара не присаживалась, даже с рукоделием. Дворцовое празднество началось рано утром и продолжится до ночи. Вместе с ночью придет и угроза. Клара не отказывала себе в надежде, что затея мужа сорвется в последний миг, что он вернется домой злой и разочарованный, зато не произойдет ничего страшного. Она убеждала себя, что такой поворот вполне возможен. Что завтрашняя жизнь не будет отличаться от вчерашней.
Она теребила рукава и прикусывала черенок трубки, зубы постукивали по твердой глине. Доусон всю жизнь провел среди дворцовой политики и военных стратегий. Он сделает что нужно, останется в живых, и Клара тоже, и семья, все закончится благополучно. Она отчаянно желала в это поверить. Старалась – и не могла.
Первым звуком, возвестившим начало хаоса, стала дробь конских копыт во дворе. Вторым – вскрики лакеев. Ужас погнал Клару к главному входу почти против ее воли. Двери распахнулись, и Доусон переступил порог, опираясь на руку раба-привратника. В ладони зажат меч, правая рука и бок в крови. Охотничьи псы с прижатыми ушами, окружив хозяина, глядели на него озабоченно. Клара, видимо, издала какой-то звук – Доусон вскинул на нее глаза.