уемо наткнешься на тех, кто там ходит. Чтобы спрятаться понадежнее, нужно найти место, куда никто не заглядывал, и проложить туда путь, которого раньше не было. Судя по всему, такой подход был ее второй натурой. Гедера он пугал до смерти, но не оценить здравость ее слов он не мог. Актеры, затратившие на поиски почти целый день, наконец отыскали заброшенный уголок города и в нем старый склад, стены которого частично обрушились в подземное пространство.
Проседало здание потому, что было куда проседать. Гедера, одетого теперь в грубую серую одежду, провонявшую духами и гримом, провели в разрушенный дом и ниже, туда, где старинный сводчатый потолок пока удерживал часть сыплющихся сверху камней. Между потолком и слоем щебня оставалось пространство в локоть высотой, по которому свободно бегали кошки. Китрин полезла первой, освещая себе путь огарком свечи, вставленным в толстую стеклянную лампу. В узком отверстии ей приходилось протискиваться ползком, однако с расстояния в полдесятка шагов она подала голос:
– Пространство расширяется. Есть где разместиться. Лезьте.
За ней последовал Астер, под которым шуршали камни. Слышался голос Китрин, указывающей ему путь.
А затем настала очередь Гедера.
Мальчишкой в возрасте Астера он жил в Ривенхальме – отцовском поместье – и ребят своего круга видел мало: до любого из них пришлось бы ехать не меньше дня. Поэтому взбираться на деревья, прыгать с обрыва в реку и лазить по пещерам ему почти не приходилось, опыт приключений получить было неоткуда. Сейчас, когда он еле-еле продвигался вперед и за спиной медленно гас дневной свет, он думал только об огромной толще камня над головой. Старинные своды придавливали воздух, было трудно дышать. Слой щебня все уплотнялся, спина упиралась в потолок, приходилось стелиться по камням, как змея. В нос бил усиливающийся запах кошачьей мочи. В некий миг Гедер почти уверился, что в темноте свернул не туда и теперь будет погребен заживо.
Вдруг впереди мелькнул отблеск – свеча Китрин. Свалившись по камням в комнату, до половины заполненную крупными обломками и щебнем, он ожидал, что локти и колени окажутся в крови, однако при свете обнаружилось лишь несколько бледных царапин.
Астер с сияющими от восторга глазами вызвался слазить обратно к актерам, ждущим на улице. Вернулся он с бечевой, привязанной к щиколотке, и все трое взялись протаскивать по узкому лазу поднос с нагруженными на него вещами: свечи, одеяла, запечатанные банки с изюмом, водой, сушеным мясом. Надолго припасов не хватит, но сутки можно продержаться. Китрин крикнула «спасибо», с той стороны донесся слабый отклик в несколько голосов, затем все смолкло.
Комната оказалась частью погребенного под землей сада. Между старинными колоннами еще виднелись клумбы, открытый коридор выводил к небольшому пространству, где у сохранившейся каменной стены лежало поваленное дерево. Разрушенная арка вела вглубь останков города – в помещение, которое некогда могло быть жилищем. Для любого существа крупнее кошки здесь было тесновато, на полу лежал толстый слой пыли без единого человеческого следа. Воняло кошками, однако Гедеру показалось, что запах со временем слабеет.
– Ну что ж, – сказала Китрин, – место подходящее.
– Надо посмотреть там, в глубине, – предложил Астер. – Может, найдем другой ход наружу.
– Лучше не надо. Здесь никого нет, а если заберемся дальше и наткнемся на обитаемые места, нас могут обнаружить. Безопаснее оставаться там, где никто не ходит.
– Да кто стал бы тут жить? – спросил Гедер. – Это ведь дыра. Буквально дыра в земле.
– В любом городе мира есть бедняки, – ответила Китрин. – Называйте это место как хотите, но здесь мы в безопасности. Потому-то и забрались сюда.
Гедеру не давало покоя не столько кровопролитие, сколько предательство.
Он лежал в темноте, затылком опираясь на руки. Китрин ушла за едой и новостями. Кошки, чье логово теперь заняли люди, держались на расстоянии, разве что порой долетал скрежет когтей по камню. Астер, судя по глубокому, ровному дыханию, мирно спал. Гедеру не спалось.
Стоило ему прикрыть веки, как перед глазами возникал Доусон Каллиам. Кинжал в руке, кровь на пальцах Басрахипа. Бессмыслица какая-то. Каллиам ведь отец Джорея. Гедер когда-то помог ему разоблачить и уничтожить Фелдина Мааса. Доверил ему командование войсками. Доусон Каллиам был другом. Покровителем… Гедер вновь вспомнил кинжал и холодную ненависть в глазах Доусона.
Если уж Доусон враг, то врагом может оказаться кто угодно. По любой причине или вовсе без причины.
Мысль об этом мучила и ужасала. Пользуясь тем, что Астер спит и не видит, Гедер поплакал немножко от страха и одиночества.
Отовсюду долетали слабые звуки. Кошки, бродящие по более глубоким слоям, временами подходили поближе и затем в испуге убегали прочь. Мышей и крыс здесь не водилось – видимо, из-за смрада кошачьей мочи: добыча не осмеливалась соваться туда, где пахло хищниками. Время от времени до Гедера долетал дальний шелест осыпающихся камешков из-под чего-нибудь дрогнувшего или сдвинувшегося. За следующие века все подземные помещения заполнятся мелкими обломками камней и дождевой водой. По этим каменным плитам некогда ходили люди и восхищались фиалками на клумбах, а теперь сюда не заглядывает даже солнце. Когда-нибудь и это небольшое пространство забьется камнями и песком, которые вытеснят отсюда последний воздух. Под Кемниполем может быть погребено что угодно, и никто его не найдет. Весь город выстроен поверх утерянных вещей, о которых никто не помнит.
Кто-то хмыкнул. Внутри лаза зашелестели камни. Гедер сел и нервно облизнул губы. Ничего не видно, полная тьма. Он вытащил кинжал, дыхание стало более хриплым.
– Вы не спите? – спросила Китрин, и Гедер осмелился вздохнуть.
– Я – нет, – ответил он тихо. – Астер спит.
– Хорошо. Посветите мне, пожалуйста. Я не стала зажигать свечу снаружи.
– Почему?
– Ночь. Меня могли заметить.
Гедер зажег светильник, и девушка скользнула вниз, в подземный сад. Волосы стянуты на затылке в тугой хвост, руки и колени покрыты грязью и пылью. Кожа, бледная, как у призрака, чуть светится в отблесках свечи. Из-за циннийской крови девушка, тонкая от природы, казалась хрупкой и слабой. Противоречили этому лишь манера держаться и уверенность движений. Будь она первокровной, Гедер принял бы ее за юную девочку – как минимум из-за гладкой кожи. Однако она магистра банка. Скорее всего, старше Гедера. Женщина, повидавшая мир.
Она опустилась на колени, развязала бечеву на щиколотке и потянула. Заскрипел по камням поднос.
– Вести нехороши, – сказала она тихо, чтобы не разбудить Астера. – На улицах по-прежнему бьются. В основном стражники и воины из благородных домов, но есть и грабители. Целые банды. Дом какого-то вельможи стоит пустым – ободрали до голых стен. Кое-кто пользуется случаем и мстит за старые дела. Сегодня днем пятеро в масках забрали торговца по имени Дерон Роот и сбросили с моста, и никто не знает почему.
– А что с Басрахипом?
– Храм пытались сжечь, но он пока стоит. Микель с Сандром никого там не нашли – ни живых, ни мертвых. Кто-то наверняка убит, не без этого. Ходят слухи, что жрецов иногда видят, но мы пока ни одного не отыскали.
Гедер подался вперед и помотал головой, плечи заныли от напряжения. Слишком уж много разного происходит. Все рассыпается. А коли нет ни Басрахипа, ни Доусона, то неизвестно, что делать. Даже если когда-нибудь вылезешь из подземелья.
– А городская стража? – спросил он. – Она чем занята?
Китрин нырнула во тьму лаза, хмыкнула и с натугой вытащила поднос.
– У стражи дел невпроворот, – ответила она. – На улицах сплошь произвол, до закона никому нет дела. Скорее всего, мы втроем нынче ночью – самые защищенные люди в Кемниполе.
– Если ваши друзья нас не предадут, – добавил Гедер.
– Да, – согласилась Китрин, снимая с подноса и кладя на землю что-то завернутое в полотно. – Впрочем, это вряд ли.
– Почему? – Гедер вновь вспомнил лицо Доусона Каллиама и кровь на кинжале. – Любой может оказаться предателем. Что им мешает?
– Кое-кто из них уже пробовал, – объяснила она. – Остальные видели, чем это кончилось.
Китрин сняла с подноса кувшин и три бурдюка. Оставался оловянный ночной горшок, который она продемонстрировала в свете свечи.
– Чуть не забыли самое нужное, – усмехнулась она. – Отхожее место сделаем вон там, у дерева? Или найдем что-нибудь подальше, чтобы звуки не доносились?
Гедер попытался вообразить, как справляет нужду там, где его услышит девушка, и по щекам разлился жар.
– Лучше подальше, наверное?
– Ладно, – кивнула она. – Кому первому понадобится, тот и выберет место.
При свете единственной свечи Китрин развернула полотно. Внутри оказались продукты на несколько мелких трапез: запеченный цыпленок, сырые морковины не толще ее пальцев, половина сваренного в вине кролика и черствые булочки – такие твердые, что при ударе одной о другую раздавался сухой звук, будто они пустые.
Усевшись в полумраке, принялись за еду. Девушка поглощала вино уверенно и привычно, так что Гедеру приходилось делать усилие, чтобы не отставать. Когда от цыпленка осталась кучка костей и хрящей, вскрыли третий бурдюк, и по тому, как Китрин его держала, Гедер понимал, что она прикончит все вино еще перед сном.
Астер, укутанный в одеяла, тихонько посапывал и что-то бормотал.
– Принц вроде не склонен к панике, – кивнула Китрин в сторону Астера.
– Он просто не подает виду, – объяснил Гедер. – Жизнь у него непростая. Рано умерла мать, потом недавно отец. Да еще бремя короны.
– Странно, что родиться наследником престола – такая тяжкая доля. Как-то ожидаешь, что власть должна приносить больше удовольствия.
– Да что вы! Разве все происходящее не прекрасно? – спросил Гедер.
Он напряженно ожидал улыбки и с облегчением вздохнул, когда девушка засмеялась.
– Вероятно, вам такое мнение кажется странным, милорд регент. Но вы росли среди аристократов, как и принц. Вы понимаете, что за ноша у него на плечах.