На двух мчащихся по лестнице вверх шестикурсников встречные студиозы и преподаватели, зачем-то зашедшие в университет в конце лета, смотрели по-разному, первые с сочувствием, вторые с ехидством. Парочка спешащих студентов зарекомендовала себя как разгильдяи и прогульщики, сдающие сессии только благодаря недюжинному таланту. Однако сейчас они все еще не были переведены на 7, последний, курс — еще с начала лета у них висели хвосты и хвостики, и первая осенняя неделя учебы для других, более удачливых студентов, могла стать для них последней в Университете. Так и сказал декан — последний шанс все пересдать за один раз, так что грызите, недоумки, как я от вас устал, чтоб вас по три дня похмелье мучало, гранит науки и магии, иначе полетите со справкой из универа и будете всю жизнь подрабатывать в лавках, заговоренную водичку лохам толкать.
Поэтому и бежали хвостатые студенты так быстро, как могли, потому что магическую науку, несмотря на общее раздолбайство, любили, и вне ее себя представить не могли. А тон обычно добродушного декана абсолютно четко показывал, что никаких поблажек и оценок за красивые глазки больше не будет, и что все серьезнее некуда.
У кабинета ректора, который зачем-то — явно затем, чтобы студент, забираясь наверх, проникся тщетностью бытия, находился на самом верхнем этаже Университета, да еще и в башне, студенты остановились отдышаться. У тяжелой деревянной двери, на которой красивой серебряной вязью было выгравировано «Ректор Александр Данилович Свидерский», за таким же тяжелым столом сидела Наталья Максимовна, — секретарь ректора, «демон в юбке». Неуживчивая Наталья Максимовна работала уже давно и прозвищем, скорее, гордилась, ведь основной ее заботой было оберегать ректора от бесполезных посетителей. Полезность посетителей определялась самим же секретарем, отчего значительный процент просящих искал другие пути подхода к господину ректору. Александр не переживал, кому надо — тот до меня дойдет, говорил он. Наталья Максимовна же железной рукой курировала хозяйственную деятельность Университета, благодаря чему студенты всегда были накормлены, одеты и обуты, а также имели место для учебы и сна в чудесной, бесконечно гуляющей общаге.
И это место Матвей Ситников и Дмитро Поляна рисковали потерять, вместе с ежевечерними пьянками, набором первокурсниц на любой вкус и бесконечным количеством таких же безалаберных приятелей. Короче говоря, положение было безрадостное. И Наталья Максимовна их бы не остановила. Но она и не собиралась — поджала аккуратно накрашенные губы, повела седыми буклями и сухо произнесла:
— Проходите. Александр Данилыч вас ждет. Поляна, стойте! Немедленно заправьте рубашку в брюки, у нас в университете запрещено все, что ниже пояса болтается. Вы же мужчина, а не чучело.
Увы, ржания не получилось, момент был не тот. Это потом они запишут очередной прикол от «демона в юбке» в специальную тетрадь, которая существовала уже в нескольких десятков томах и передавалась от выпускающихся студентов те, кто только перешел на 7 курс, и являла собой наиболее полное собрание высказываний от Неуживчивой.
Тяжелая дверь отворилась сама собой, и тут вдруг над их головами зловеще и гулко ухнула сова, отчего они подпрыгнули и чуть не заорали. Немного успокоившись, студенты осторожно вошли внутрь. А вот если б они обернулись, то увидели бы на ухоженном лице Натальи Максимовны невиданную и непрофессиональную довольную ухмылку. Потому что прикол с совой всегда срабатывал на отлично, привнося в будни демона в юбке приятное разнообразие.
Ректор Свидерский, сильно постаревший, сидел за огромным столом и плел крючком что-то из странных липких и мохнатых нитей, по цвету больше всего напоминавших толченую крапиву. Увидев двоечников, он прижал палец к губам, аккуратно досчитал «семь, шесть, пять, четыре, три, два, один» и, закрепив петлю, отложил вязание на стол.
Студенты были в шоке. Одно дело — слышать сплетни о том, как за лето постарел их кумир, боевой маг, один из сильнейших на континенте. Другое — видеть это своими глазами.
— По квадратным глазам сразу вижу прогульщиков, — с ехидцей сказал Александр Данилыч, подманивая оторопевших студентов к столу. — И первый вопрос, тунеядцы, — что я вяжу и зачем?
Поляна мысленно застонал, проклиная вчерашние посиделки с гитарами и сивухой, отчего мозги были неповоротливы и напоминали вязкую сладкую вату. А друг его, удачно (как оказалось, удачно!) промаявшийся вчера животом, ответил:
— Похоже на цепь из крапивного семени. Простая цепь не удержит умертвие, а такая — да.
— Почти правильно, мой юный друг, — забавляясь, ответил ректор. Считай, на один ноготок ты уже на последнем курсе. А вторая часть вопроса? Так зачем я это делаю? Разве у нас мало мастериц, которые делают это в промышленных количествах?
— От нечего делать? — брякнул Поляна раньше, чем успел подумать.
— Мда, — Александр Данилыч покачал головой, — правду мне говорили, что борзости в вас многовато. Увы, считайте, что сделали шаг назад. К вольной жизни вне университета. В, так сказать, золотую и прекрасную осень, которая вся впереди.
И он повел рукой в сторону окна. Там колыхались вершины гигантских типанов, и золота в них еще было мало, но парни приуныли. В вольную осень не хотелось. Это с пар сбегать прикольно, а уходить, когда дают образного пинка под зад — вовсе не весело.
Ну-ну, не вешайте носы, господа студенты, у нас еще куча времени, — словно издеваясь, «ободрил» их ректор. Хотя почему «словно»?
— Еще варианты есть? Вопрос третьего курса, практикум «заклинания». Кто-то из нас вяжет, кто-то на гитаре или пианино играет, кто-то перебирает зерна, кто-то паззлы или мозаику складывает, кто-то йеллоувиньские головоломки протягивает….
В голове Ситникова смутно забрезжил ответ. И правда ведь, что-то говорили по этому поводу, пару раз под пивко, и даже в общаге есть несколько блаженных, которые с спицами сидят или с крючком, как ректор. Правда, они всегда стебались над такими, а вот зачем они это делали, как-то из памяти улизнуло.
— Развивать пальцы? — раздался сбоку несколько удивленный своей догадкой, но мутноватый голос Поляны.
— Тепло, тепло, мой юный недоучка. Зачем нам развивать пальцы?
И Александр Данилыч поднял ладони и выразительно пошевелил длинными, украшенными перстнями пальцами.
От этого движения контакты в голове Ситникова наконец-то сомкнулись и он выпалил:
— Для кастования заклинаний необходима крайне точная координация движений каждого пальца, потому что чем точнее рисунок каста, тем сильнее заклинание! А упражнения развивают координацию и силу пальцев!
Им с Поляной никогда не нужно было заниматься этой чепухой — пальцы и так были гибкими, да и талант не пропьешь. Поэтому и подзабыли элементарную вещь.
— Молодцы! — ректор изобразил бурные аплодисменты. — А притворялись глупенькими. И в чем отличие кастования от волшбы?
Студенты со смущением потупились, и раздухарившийся огромный Ситников гулко ответил, будто солдат перед генералом:
— Волшба использует готовые заклинания! Заговоры, обереги, стандартные заклинания из книжек — это волшба! А при кастовании используются чистые потоки силы, которые моделируются по известным или выводимым формулам в зависимости от необходимых параметров и искомого результата! Для волшбы не нужна работа рук, а для кастования это необходимость. Все, господин ректор!
— Молодец, — повторил Александр Данилыч, — от страха что только не вспомнишь. А теперь, когда мы убедились, что мозги в ваших головах работают хотя бы на простые логические построения, самое время приступить к сдаче собственно зачета.
Ситников и Поляна, вообразившие вдруг, что их мучения уже закончены, глухо застонали.
Александр смотрел на них и улыбался про себя. Давно ли он был таким же разгильдяем, воображавшим, что мир прекрасен и только и ждет, чтоб принять его в объятья? Да уж, а ведь давно. Мальчишки-то талантливы, одни из самых талантливых юных магов, прошедших через Университет за много лет его ректорства, но с опасным ветром в голове. Хотя…их компания повзрослела уже после выпуска, когда мир оказался полон чужого горя и просьб о помощи.
А вслух он сказал:
— Придется вам меня удивить, господа студенты. Даю десять минут: разминаем пальцы, собираемся с духом (тут он подмигнул, щелкнул пальцами, и в голове Дмитро Поляны образовалась чудесная, трезвая, прекрасная ясность) и кастуем мне Зеркало Вызова.
Поляна и Ситников оживились, Зеркало Вызова они использовали чуть ли не каждый вечер, когда пиво заканчивалось, а гонцом в ближайший магазин идти никто не хотел. Тогда они просто (ну, или сложно, в зависимости от количества, употребленного ранее) пробивали Зеркало до продавца магазина, и тот передавал им вожделенное пойло. Но зачем тогда столько времени? За десять минут они десять Зеркал нарисуют тут.
— Адресаты, — ехидно сказал Свидерский, явно читая их мысли, — ректор Блакорийской высшей магической школы Мартин фон Съедентент, придворный маг Инляндии Виктория Лыськова и Малыш….тьфу, Максимилиан Тротт, живущий в Гостловском лесу в Инляндии. Все параметры в формулярах. Адресаты на местах и ждут. Приступайте.
Под колени ошарашенных студентам ткнулись удобные стулья, а на колени спланировали папки-формуляры с биометрическими и географическими параметрами адресатов. Они тут же договорились между собой, что сначала прокладывают зеркало до ближайшего мага (им оказалась леди Виктория), а уж потом подцепят к уже созданному пространственному зеркалу дополнительные слои.
Протрезвевший Дмитро Поляна монотонно, словно закручивая волчок, затвердил формулу, вставляя в нужные места поправки и необходимые данные. При этом он перебирал пальцами, будто играл на воображаемой флейте, поставленной вертикально и размером с палку от швабры. Александр внимательно наблюдал за ним, и даже увидел парочку весьма нестандартных решений. Ситников стоял на подстраховке, купируя лишние нити силы, и придавая оставшимся нужную форму и плотность.