К горлу подкатила дурнота, комната покачнулась, и она свалилась бы в обморок, если б не раздавшиеся за дверью мужские голоса.
Девчонки настороженно притихли, и только Маринка судорожно рыдала, охватив себя за плечи. Она стала еще тоньше, чем была, и теперь выглядела, как очень худая темноволосая и светлоглазая девушка с тонким, лишь отдаленно напоминающим свое, лицом.
Она еще раз оглядела сестер. Стройная ледяная красавица Ангелина превратилась в полноватую женщину, выглядящую гораздо старше ее возраста, с широкими плечами и бедрами, и совершенно крестьянскими руками. Только спина ее была такой же прямой, да подбородок также вздернут. Новая Ангелина держала на руках всхлипывающую Каролинку, которая тоже стала визуально крупнее, глаза и кожа стали темными, а ее чудесные спиральки-кудряшки сменились прямыми тяжелыми волосами. Спортивная Пол стала выше и больше, отчего ее платье болталось где-то в области коленок. А Алинка осталась в очках, но на этом сходство закончилось — она, как и сестры, поменялась на свою полную противоположность.
Хотя, если присматриваться, какое-то сходство между ними прежними и нынешними было. Такое могло быть между троюродными родственниками, например.
«Интересно, как же выгляжу я?» — мелькнуло у нее в голове, когда в двери уже поворачивался ключ, а девочки, сбившись возле нее в кучу, со страхом следили за открывающейся дверью.
И когда вошел он, принцесса снова ощутила все прелести предобморочного состояния. Спасло ее только то, что Святослав застонал, и она опустила глаза на раненного. В голове была одна мысль — так не бывает и так не может быть.
Барон Мариан Байдек хмуро осматривал заплаканных и испуганных разновозрастных девиц, сгрудившихся посреди его кабинета, как козы перед волком, потом взгляд его переместился на окровавленного мужчину, рядом с которым суетилась еще одна, затягивая на кровоточащей руке повязку. Следующий за ним Симон присвистнул, определенно растерявшись. А барон, поморщившись, тяжелым шагом направился к сидящей около раненого девице, наклонился, безмолвно поднял ее и переставил, освобождая себе место, и сам занялся раной, бурча что-то про слабых женщин, которые, если не умеют, лучше пусть не берутся. И правда, он умело и сильно, не то, что она с ее слабыми ладошками, пережал окровавленный обрубок, будто делал это не первый раз. Кровь сразу перестала идти, и Байдек с силой затянул жгут. Подскочивший Симон тоже начал производить какие-то манипуляции, накачивая отца энергией жизни.
А она, оттирая руки от липкой крови подолом платья, во все глаза смотрела на Мариана и не могла оторваться, благо, он был занят отцом. Он стал еще шире и мощнее, чем она его запомнила, и каким-то…суровым, что ли и тяжеловесным. Между бровей появилась складка, синие глаза, ранее спокойные, стали колючими. Медведь заматерел и вошел в свою силу.
Наконец Святослав задышал спокойнее, его лицо порозовело, кровь совершенно остановилась. Симон снял жгут, и рана даже немного затянулась. Барон с посильно помогавшим ему ослабевшим Симоном, перенесли мужчину на диван. И, наконец, Мариан достал из буфета стопку тонких полотенец, плеснул на одно воды из графина и вытер руки. Подошел к своему столу, и перед тем, как сесть самому, спокойно сказал:
— Присаживайтесь, дамы, извините, что не предложил сделать это сразу. Итак, кто вы такие и как попали в мой кабинет?
Он переводил взгляд с одной сестры на другую, пока они рассаживались по креслам, и терпеливо ждал ответа. Ангелина с достоинством выпрямилась, насколько это вообще было возможно в треснувшем по швам платье, и заговорила:
— Лейтенант…
— Капитан, — прервал он ее, и глаза «крестьянки» гневно вспыхнули, как у той, прошлой Ангелины.
— …капитан Байдек, мы знакомы. Два года назад вы сопровождали мою младшую сестру Василину в поездке на Форелевую заставу.
Он ничего не сказал, даже не поменял выражение лица, а Василинке вдруг стало страшно обидно, что он ее не узнал, даже если она изменилась сильнее, чем старшая сестра. Она оглядела себя — вроде руки-ноги того же размера. А вот волосы…принцесса потянула за прядь, и расстроено ахнула — остались светлыми, но гораздо темнее ее прежних, и, главное, больше не вились! Как бы увидеть свое лицо?
Подняв голову, она увидела, что капитан наблюдает за ее манипуляциями, но что за эмоции скрывали эти синие глаза, понять ей не удалось.
— А вы, я полагаю, — сказал он, дослушав сестру, — Ее Высочество Ангелина?
— Совершенно верно, — ответила девушка и добавила, — здесь вся наша семья, кроме мамы.
— И каким образом вы здесь оказались, Ваши Высочества? — вот это самообладание, и не поймешь, иронизирует он или спрашивает на полном серьезе. Младшие напряженно таращились на него и молчали. А Ангелина задумалась, и вторая принцесса, глядя на сестру, буквально читала ее мысли. Безопасно ли раскрывать всю информацию, не зная, можно ли доверять этому человеку? Или сделать вид, что это розыгрыш, и сбежать, пока не поздно? Они отлично слышали, как Стрелковский говорил матери, что армейские чины их предали и войска на помощь не придут.
— Ани, — произнесла она мягко, — лейтенант…капитан Байдек честный офицер и безусловно предан нашей семье. Он заслужил наше доверие, поверь. Расскажи, как все было. Тем более, что ты уже назвалась.
Она буквально кожей ощутила, как он повернулся на звук ее голоса и замер.
— Простите, принцесса, — попросил он Ангелину, собравшуюся говорить, и позвал: — Симон, посмотри, пожалуйста.
Виталист, уже немного пришедший в себя, встал с дивана, на котором сидел рядом с отцом, подошел к растерявшейся Василине, спросил:
— Позволите, госпожа?
И взял ее за руку. Принцесса почувствовала, как тело будто овевает потоками теплого, покалывающего, насыщенного статическим электричеством воздуха. Было не очень-то приятно, и она отдернула руку. А Симон странно посмотрел на нее, отступил на шаг, поклонился и произнес:
— Здравствуйте, Ваше Высочество.
И обернулся к застывшему барону.
— Это она. Аура полностью совпадает, с поправкой на взросление.
Василина с вызовом глянула на барона, а тот задумчиво смотрел на нее, и глаза его излучали такой ледяной холод, что захотелось поежиться.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — обратился он к Ангелине, наблюдающей за этой пантомимой со сдержанным изумлением, — за недоверие. — Барон встал, не смея сидеть в присутствии королевской семьи. — Я готов вас слушать.
— Садитесь, капитан. Конечно, я все понимаю, — наследница благосклонно, совсем по-матерински улыбнулась, и у второй принцессы заныло сердце. — В столице произошел переворот, толпа ворвалась во дворец.
И она подробно, не упуская деталей, рассказала о случившемся, закончив рассказ материнским заклинанием.
— Я не знаю принцип его действия, — говорила она немного дрожащим от сдерживаемых слез голосом, тогда как остальные девочки давно уж хлюпали носами, а прижимающаяся к ней Каролинка совсем по-детски тоненько подвывала, вытирая нос о сестринский лопнувший рукав. — Но результат вы видите. Мы перенеслись сюда, и совершенно не похожи на себя. И возвращаться во дворец, не зная, что с мамой, да и что там сейчас происходит, просто опасно.
Барон Байдек внимательно и мрачно слушал рассказ первой принцессы, не перебивая и не выдавая эмоций. Ангелина замолчала, гладя рыдающую Каролинку по голове.
— Мне очень жаль, — наконец сказал он, — что вам пришлось это перенести. Заверяю вас в моей преданности. Мой дом и моя жизнь в вашем распоряжении.
— Благодарю вас, капитан, — откликнулась наследница.
— Завтра я еду в часть, постараюсь узнать информацию так, чтобы никто не заподозрил, что вы у меня. Звонить сейчас опасно, будут вопросы, ведь, как я понимаю, у нас еще никто не в курсе, что случилось. Я поговорю с офицерами, и мы решим, как поступить. Север никогда не согласится на измену короне.
— А есть у вас телевизор? Вдруг там покажут, обошлось или нет? — шмыгнув носом, спросила Полина.
— Нет, — отрезал капитан Байдек. — телевизоров в поместье нет.
И тут же смягчил тон:
— Леди, сейчас я прикажу отвести вам комнаты, чтобы вы смогли отдохнуть и прийти в себя. Святославу Федоровичу тоже нужен уход, он потерял много крови, и, насколько я понимаю, будет спать по крайней мере до завтрашнего утра.
Он бросил вопросительный взгляд на Симона, и тот кивнул, подтверждая его слова. Барон встал, подошел к двери:
— Сейчас же распоряжусь приготовить обед. За слуг не бойтесь, они не болтливы. Болтливые у меня не задерживаются.
— Благодарю вас, барон, вы очень добры, — Ангелина величественно протянула руку, и барон подошел, почтительно склонился и чуть коснулся пальцев наследницы губами.
Пока пожилой дворецкий, не высказавший ни капли удивления при появлении их потрепанной компании в кабинете хозяина, провожал их на второй этаж, и показывал комнаты, Василина с любопытством оглядывалась по сторонам. Поместье Байдек было большим, но действительно немного обветшалым. Чувствовалось, что хозяин есть, но денег на достойное содержание явно не хватает. Тусклый деревянный пол, кое-где трещины на стенах, часть из которых была свежеоштукатурена. В коридоре кое-где сохранились витражи в окнах, но большинство окон было просто остеклены, а то и заколочены. Расписные панели на стенах были местами высохшие, местами обкрошившиеся, но при этом очень красивые — с сюжетами охоты или военной тематикой. Попадались и пейзанские мирные сценки, с пастушками в пышных юбках и пылкими пастухами.
В общем, очарования старины хватало.
Дворецкий привел их на небольшой второй этаж, где располагались, по всей видимости, гостевые и хозяйские спальни. Василина с Ангелиной выбрали небольшую комнатку, смежную с другой, где было решено разместить отца. Каролинка тоже осталась с ними. А три другие сестрички заняли соседнюю комнату.
Комнаты были чистенькие, маленькие и светлые — неожиданные огромные окна в пол, выходящие на широкую террасу, за которой виделся большой яблоневый сад, переходящий в лес. Обстановка была скудная — мощный широкий шкаф, не менее мощная кровать, где не то что втроем — впятером можно было разместиться, пара стульев, столик, дверца в уборную….и да! Зеркало! Зеркало!